Крымский цугцванг 1

Каргузов колебался, но в целом склонялся больше к поездке, чем наоборот.

И все-таки он не поехал. Осторожно прогуливаясь по рабочему кабинету на Рублевке глубокой ночью — Маша была на шестом месяце, и надо было стараться не шуметь, чтобы не разбудить — Романов пришел к выводу, что поездка несет больше негативных последствий, чем позитивных.

Да, приезд президента России позволит встретиться со многими политиками как Запада, так и других континентов и решить целый ряд политических и экономических вопросов. И вообще, приезд Романова обозначит фактическое закрытие страницы Парижских соглашений. Россия снова возвращается на мировую арену и, похоже, довольно триумфально, поскольку будет одним из доноров продовольствия.

Но, как только Дмитрий Сергеевич начинал считать минусы, то на руках не хватало пальцев, и он подумывал нагнуться, чтобы считать пальцы на ногах.

Не такого возврата России в международное сообщество ожидал Романов. Нет, конечно, не шагом триумфатора хотел он войти в ряды европейских стран, но Европа должна понять, что за все проступки надо платить. А то, что это был проступок, у него не было никакого сомнения. И поэтому, Россия не должна отходить от мирового сообщества, но, с другой стороны, показать, как она оценивает поведение наиболее сильных стран — США и Европейского Сообщества.

На очередном заседании СБ России, когда все вопросы были разобраны и члены Совета уже начинали ерзать, готовясь уйти, он поднял вопрос о поездке на заседание Совета Безопасности ООН и, видимо, на последующую за ним Генеральную Ассамблею ООН.

Члены Совета удивленно переглядывались. Обычно такие вопросы на СБ не поднимались. Президент решал их сам, ну может еще советуясь с министром иностранных дел и премьером.

— Решение о поездке, лежит, конечно, на мне, — медленно произнес Романов. — В любом случае, отвечаю я. Но мне бы хотелось услышать ваше мнение. Как говорится, одна голова хорошо…

— А полторы лучше, — съязвил Каргузов. Как министр иностранных дел, он напрямую касался этой проблемы, даже если никуда не ехал. Каргузова раздирали противоречивые мысли. Как славянофил по идеологическим установкам, он считал необходимым поддерживать более жесткий курс в отношениях с Западом. Но, став министром, окунувшись в повседневные заботы и хлопоты, которые можно было решать только при стабильных, нормальных отношениях, и наоборот, невозможно даже подойти к ним при конфронтации, Каргузов все больше отходил от прежних своих позиций. Благо, президент был, кажется, англофилом. И, руководствуясь пословицей «плетью обуха не перешибешь», он, по сути, уже отошел от политики конфронтации. Подмял его под себя Романов. Но в душе от такой политики у министра постоянно сидел червячок, любящий его грызть в самый неподходящий момент.

Романов хохотнул, извинился. Спросил:

— Что вы хотите сказать, Сергей Аристархович?

Каргузов откровенно почесался:

— В последний год у нас сложились вполне дружеские и взаимовыгодные отношения со многими странами, в первую очередь с западноевропейскими и США. Ведь несмотря на экономический и политический рост таких стран, как Китай, Индия и Бразилия, ЕЭС, США и Япония сохраняют ведущую роль в мире. И ваше отсутствие, скорее всего, вызовет неприятные вопросы и приведет к некоторым неприятностям. Текущей экономической и политической жизни России будет более выгодно, если вы поедете в Нью-Йорк.

— А не текущей?

— Отношения с Западом у нас непростые, Россия до сих пор рассматривается как ослабевшая стран, которую поставили на место. — Прорезалась вдруг в голосе Каргузова славянофильская нотка. — С этой стороны, ваше отсутствие несколько охладит западных политиков.

— Я хотел бы отметить, — сказал молчавший Ларионов, — нам необходимо взять хотя бы на некоторое время более мягкий тон. Парижские соглашения создали в головах некоторых зарубежных деятелей иллюзию о том, что от России можно легко оторвать кусок территории или хотя бы миллиард евро. Нам надо показать, что это заблуждение. Иначе всю страну разбросаем. Но экономика требует… Я бы на вашем месте поехал.

— Ну-ну, — неодобрительно парировал его слова Романов, который услышал завуалированное осуждение его поведению на конференции.

— Нет, Дмитрий Сергеевич, — понял его Ларионов, — я не собираюсь никак вас осуждать, тем более, тогда вы сумели вывести страну из внешне- и внутриполитического кризиса. Но на сегодняшний момент ситуация именно такова. Парижские соглашения показали, что Россию, как крутобокую молодуху, можно ущипнуть. И потому предлагаю поехать, а там высказать то, что накипело. Когда президент выскажет жесткую концепцию российской внешнеполитической политики, это остановит многих желающих подкормиться за счет нашей страны. Российская экономика на подъеме, но всех паразитов на земном шаре мы не накормим.

Романов кивнул:

— Здесь я с вами согласен, Алексей Антонович. Но, — он остановился, оглядел присутствующих, продолжил: — ссорится с западными странами я не хочу. Ухудшение отношений может привести к экономическим проблемам. Не так ли, Алексей Антонович?

Ларионов нехотя кивнул, признавая правоту президента.

— Я хочу сказать, — подчеркнул министр внутренних дел Виталий Витальевич Антонов, — население в целом настроено патриотично и негодует по поводу двусмысленной политики Запада. Но большинство все-таки не желает обострения отношений. Последняя война показала, насколько она тяжело сказывается на жизни населения. Поэтому умеренная позиция будет поддержана всеми, кроме радикалов. Однако радикалы после убийства предыдущего президента не пользуются популярностью.

Романов помолчал, подождав, хочет ли сказать еще кто-нибудь. Но члены Совета, устав после длинного рабочего дня, молчали. Основные позиции были высказаны, зачем языком молотить.

— Хорошо, — подумав, сказал Романов. — В Нью-Йорк поедет Алексей Антонович. Я попрошу вас задержаться, так же, как и Сергея Аристарховича. Остальные могут быть свободны.

В интервью первому каналу российского телевидения, которое он дал уже практически ночью, Дмитрий Сергеевич, не мудрствуя лукаво, заметил, что Россия всегда высоко оценивала деятельность Организации Объединенных Наций и поэтому примет участие в заседании Совета Безопасности на самом высоком уровне. Но когда корреспондент спросила, будет ли это сам президент, он попросил этот вопрос вырезать, поскольку он некорректен. Интервью было в прямой трансляции, то есть под запись и такая возможность была.

Незачем на весь белый свет кричать, что на самом деле руководству Российской Федерации на грядущее заседание ООН наплевать.

По-видимому, он все же где-то прокололся, или прилет президента России был окутан какой-то значимостью, но два последних дня до заседания Совета Безопасности ООН ему позвонили президент Франции, Канцлер ФРГ и даже премьер-министр Великобритании (этот-то с какого счастья?)

Как и полагается истинным политикам, позвонившие интересовались разными важными делами, каковых у глав государства было предостаточно, и обычно в конце разговора, ненароком пытались узнать, едет ли он.

Кем бы они не были до той поры, пока нырнули в омут политики, но сравниться по болтологии с российским научным сотрудником у них не было никакой возможности. Романов твердо говорил «О кей», ограничивался несколькими ничего не значащимися словами, после которых у собеседников создавалось впечатление, что он едет, в то время, как сам он ничего не обещал.

За сутки до начала заседания СБ ООН в Нью-Йорк вылетел Ларионов. А Романов через несколько часов отправился на российские юга — Ставропольский и Краснодарский края — интересоваться успехами сельского хозяйства и туризма. По традиции там же была официальная здравница президентов России — Бочаров Ручей. Но туда он не завернул — некогда. Как говорила одна императрица, «нам везде хорошо». За три дня он неспешно пересек два края, вызывая панику у тамошних руководителей всех уровней.