Крымский Джокер

У Сергея удивлённо вытянулось лицо. Он сделал шаг назад, и пробормотал:

— Это…за что…не понял?

Витька улыбнулся своей неотразимой карытинской улыбкой:

— За жизнь, — он ещё раз крепко обнял ничего не понимающего родственника и сунул конверт с деньгами ему в карман: — Бывай, дядя Серёга! Не поминай лихом!

И, резко развернувшись, быстрыми шагами, не оглядываясь, поспешил к машине.

Сергей, застыв в полном недоумении, смотрел вслед племяннику. Потом недоверчиво открыл конверт, и, увидев пачку зелёных купюр, вдруг бросился вдогонку удаляющейся серому автомобилю. Он с трудом бежал, задыхаясь, и кричал на ходу:

— Погоди, Витька!! Эй, постой!

Толстый заметил его в зеркале и затормозил. Карытин, приоткрыв дверь, вдруг подумал, что дядька сдуру решил вернуть ему деньги. Он высунулся из машины и крикнул подбегающему к нему Сергею:

— Всё пучком, Серый! Прощай!

Но тот уже был совсем близко. Слёзы вперемешку с потом катились по его морщинистому лицу. Немного подволакивая больную ногу, Сергей дохромал до «девятки» и, тяжело дыша, нагнулся к Виктору:

— Стой…на секунду…Уф-ф! Я чего сказать хотел, Витька, — лицо Сергея дёрнулось как от боли. — Обманул я тебя тогда…совсем обманул. Так что… — он трясущейся рукой протянул конверт Виктору. Но тот прижал палец к губам, и прошептал:

— Тс-с-с… Я это знал… всегда знал… не мучься! — он стёр своей рукой капли то ли слёз, то ли пота с плохо выбритой щеки единственного своего родного человека и, высунувшись из машины, неловко чмокнул его куда-то в нос. — Держись!

Потом резко захлопнул дверь и отвернулся, чтобы Толстый не увидел его глаза. И зачемто пристегнув ремень безопасности, еле слышно пробормотал:

— Всё… Вынос тела состоялся… Поехали!

«Девятка» сорвалась с места, оставив у обочины пожилого всхлипывающего мужчину. В безвольно опущенной руке он держал белый конверт, из которого прямо на асфальт тихо вылетали зелёные лепестки.

* * *

… Припекало странное ноябрьское солнце… В Гагаринском парке города Симферополя в этот тёплый осенний день было полно народу. Мамы с колясками важно и неторопливо прохаживались по тропинкам среди высоких деревьев. Детишки устроили беготню возле смешного живого ослика, который должен был служить украшением фотоснимков, но почему-то скромно прижался к торговой палатке поодаль от скучающего фотографа, лениво прихлёбывающего пиво. Посередине водоёма в мозаике из опавших листьев, сиротливо покачивался единственный водный велосипед с подтёками ржавчины на железных баллонах. Парочки учащейся молодёжи уединялись на отдалённых лавочках, где бесконечно целовались и распивали различные напитки. Прозрачный и чистый воздух навевал мысли о недалёкой весне. И это — в середине ноября!

На краю длинной деревянной лавочки, выкрашенной в тёмно-зелёный цвет, сидела пожилая женщина. Несмотря на тёплую погоду, её тёмно-коричневое пальто было застёгнуто на все пуговицы, а на руках солидной дамы были тонкие лайковые перчатки с маленькими застёжками-кнопочками. Одной рукой она задумчиво поглаживала замшевую сумочку кофейного цвета, другой — неторопливо разминала папиросу.

Закурив, Лидия Петровна пустила вверх тоненькую струйку дыма и засмотрелась в яркоголубое небо, украшенное белоснежными перистыми облаками.

«Небо сегодня синее какое… Ишь ты, разгулялась погода! И кому это нужно? Скорее бы уж дожди зарядили! Вон, Боря, уж на что философ, а вот чтоб красоту природную уразуметь — слабо ему было. Да он и вообще её не замечал. Только бабки да бабы. Вот теперь и прикорнул где-то в лесу глухом под Киевом мой Боренька. Или в Днепре…» — Афанасьева посмотрела на часы.

Со вчерашнего вечера она сама (подумать только — сама!) три раза звонила Глебу. Федьку, он, конечно, толково обошёл на вокзале, но лицемерить Кораблёв так и не научился.

На все её вопросы он деловито отвечал, что Карытин в Крыму — и это всё, что известно его сестре, этой прости господи! То, что этот кузнечик доскакал до Крыма, Лида и сама знала ещё вчера.

Сразу после отъезда Кораблева, ей позвонил человечек из отдела международных перевозок, и сообщил, что в одной из авиакасс приобретён билет на имя Карытина, и так далее.

То обстоятельство, что клиент решил лететь из Симферополя, Лиду особо не удивило.

Ещё в Киеве, в аэропорту, узнав Маринку, она поняла, что все концы, скорее всего, опять уйдут на полуостров. Иначе с чего бы глебкиной блядюшке возле этого скользкого мурчика ошиваться? И не просто ошиваться — с крючка, можно сказать, его снимать. Однако то, что Коран затевает вокруг Карытина свои игры, Лида поняла не сразу. Не могла поверить, что за три дня её предали сразу три человека.

«Хер бы с этим Клыком — всю дорогу мутным был… Борьку жалко — много из его башки пользы ещё выкачать смогла бы, если б не его жадность. Но вот Глеб — это совсем другое дело. Это уже на конкретный наезд похоже. Спрятал свою смазливую писюху за высокими стенами — и что думает, Железная Лида успокоится на старости лет? — Лидия Петровна даже скрипнула зубами от злости. — Да и кто такой Глеб? Ну, допустим, есть у него влияние на толстожопых местных депутатов. Ну, может, ещё какие-то выходы на киевских тугодумов от политики имеются. Бабки, битюги с пушками — этим сейчас мало кого удивишь… А вот среди реальных авторитетов его не любят — за красного считают. Поэтому зря он трепыхается. Может, всё-таки пошептаться с Адмиралом?.. Но уж если этому крабу что в клешни попадёт — пиши пропало! Нет уж — сама заварила, сама и замастырю».

К лавке подошёл мужик с наколкой на руке, которого вчера так лихо отшил на севастопольском вокзале Кораблёв. Хотя на лавочке было достаточно свободного места, Афанасьева немного подвинулась.

— Присаживайся, Фёдор — чего топчешься? Власу звонил?

Мужчина почтительно присел на краешек лавки рядом с Лидой и, засунув руки в карманы своей повидавшей виды куртки, хриплым прокуренным голосом заговорил:

— Влас хочет с вами лично перетереть, Леди. Дёргается — как бы накладки с заказом не вышло.

Лидия Петровна удивлённо вскинула брови:

— С каких это пор? Я его сто лет не видела — и видеть не хочу. Бабки есть. Клиент есть.

Фото передал ему? Ну вот! Какие вопросы?

Мужчина криво улыбнулся, сверкнув рандолевой фиксой. Потом достал из кармана мятую пачку «Ватры» и, хитро поглядев в недовольное лицо Афанасьевой, закурил.

— Вопросы есть, — он с наслаждением затянулся и продолжил: — Мудрёный заказ какой-то получается. Клиент левый — со стороны. Потом эти штучки мусорские с паролями двойными. Потолкуйте сами с Власом, Леди! А я тут пока в сторонке пончик пожую…

Не дожидаясь ответа, он поднялся и вопросительно посмотрел на Лидию Петровну. Она с минуту подумав, раздражённо качнула головой:

— Пусть подваливает. Я здесь ещё полчаса буду.

Мужчина, держа руки в карманах, вразвалочку пошёл в сторону торгового павильона.

Афанасьева неприязненно смотрела на его неуклюжую походку:

«Чует что-то, урка… А что — просечь пока не может. Масло из башки в последнюю ходку ему, кажись, окончательно слили. Вот и пусть вслепую потрудятся, работничек… Это — бог с ним! Но чтобы Влас заартачился — такого я не слыхала! Цену набивает, собачатник херов. Ага, вот и он! Ползёт с псиной своей, конспиратор…»