Крымский излом

За спиной что-то зажужжало, и помощник особиста подал своему начальнику листок бумаги. Потом Алена почувствовала, как ее голову освободили от резиновой ленты. Лейтенант ГБ подшил в папку поданный помощником листок, и написал на нем свою резолюцию. Потом поднял голову, взгляд его был заметно теплее.
– Товарищ Лапина, вы свободны. Желаю вам скорейшего выздоровления, врачи нам нужны, так же, как и танкисты, артиллеристы, летчики, саперы и пехотинцы. В ближайшее время мы с вами еще встретимся.

На выходе, после минутной заминки, совершенно обалдевшей Алене выдали закатанный в прозрачный целлулоид прямоугольник белого картона с ее фотографией, номером, указанием фамилии, имени и отчества, группы крови и номера палаты. И объяснили, что эту карточку необходимо прикрепить на левый нагрудный карман халата. Еще минута, и она свободна, как птица, правда, в пределах госпиталя, и в рамках правил внутреннего распорядка.

Потянулись медосмотры, процедуры, уколы, таблетки... Молодой организм, подстегнутый инъекциями специальных препаратов и витаминов, довольно быстро брал свое. И вот сегодня, на очередном осмотре ее состояние признали удовлетворительным. Почти тут же Алена получила предписание убыть к месту дальнейшей службы в медсанбат новой, только что сформированной механизированной бригады особого назначения. Вместе с ней туда направлялось еще несколько десятков выздоравливающих бойцов и командиров, и таких же, как она освобожденных из плена медработников. Перед выпиской Алену, как и всех прочих бывших военнопленных, полностью экипировали в зимнюю форму одежды.

Принимал их у госпиталя лично командир бригады, полковник Бережной. Личность, надо сказать, среди всех участников Евпаторийского десанта вполне легендарная. Невысокий, худощавый, с повадками хищного зверя, он напомнил Алене Акелу из рассказов Киплинга о Маугли. Не дряхлого старика Акелу, а полного сил вожака который в очередной раз поведет свою стаю на Большую Охоту. Алена подумала, что служить в осназе, пусть даже в медсанбате, это большая честь, которую она ничем еще не заслужила. И что, или она оправдает оказанное ей доверие, или умрет. Третьего не дано.

Аннотация:

Часть четвертая "Мы вернулись, мама!" , рассказывает как пополненная людьми и техникой бригада ОСНАЗ РГК готовится к будущим боям, а на черном море свое веское слово говорит объединенный Черноморский флот. Уничтожены нефтепромыслы в Плоешти, в хлам разгромлена Констанца, а победители медленно дефилируют вдоль берегов Болгарии и Турции, показывая миру невероятную эклектику из андреевских и советских военно-морских флагов. И в довершение всего, бомбардировочная эскадра люфтваффе направленная для уничтожения объединенного флота, сама становится жертвой новых технологий. И на все это побоище происходящее в виду входа в Босфор смотрят шпионы со всего мира. Турецкий президент в ужасе, Гитлер в истерике.

Часть 4. Мы вернулись, мама!

9 января 1942 года, 10:05, Перекоп, станция Армянск, майор Сергей Александрович Рагуленко

Вся бригада выстроена на ровном вытоптанном поле перед зданием МТС, недалеко от станции Армянск. До войны тут стояли мирные советские тракторы и комбайны, а сейчас ровными рядами стоят наши БМП, самоходки и танки. Отдельно, в дальнем углу площадки находятся боевые вертолеты. Экипажи, расчеты и десант выстроены перед машинами. Отдельной коробкой включенные в состав бригады батальон капитан-лейтенанта Бузинова, и бывшая 8-я бригада морской пехоты, сведенная в четвертый батальон. Несмотря на то, что люфтваффе находятся в глубоком нокауте, по периметру площадки бдят установки Панцирь-С.

Зрелище прекрасное и грозное. Трибуну с высокими гостями поставили прямо под стеной чудом уцелевшего двухэтажного здания конторы. На стене, прямо за трибуной, растянут подарок моряков с "Кузнецова" - огромный плакат "Родина-мать зовет". И прямо напротив, над рядами нашей морской пехоты, как ответ, такой же большой транспарант "Мы вернулись, мама!". В глазах пробивает невольная слеза. Сегодня самый лучший день, несмотря даже на то, что ветер с Перекопского залива несет гнилую промозглую сырость. Сегодня нашей бригаде вручают боевое знамя. Нас отвели с Турецкого вала в ближний тыл еще вчера вечером, когда по железной дороге из-под Севастополя начали прибывать высвободившиеся там части.

Вот на трибуну поднимаются почетные гости. Ее, в смысле деревянную трибуну, ребята нашли тут же, в здании. Очевидно, МТС-вское начальство устраивало митинги, на 1 мая, 7 ноября, а также по всяким прочим торжественным поводам. Так скажем же им спасибо за запасливость и предусмотрительность. От обилия "звездных" лиц на трибуне, рябит в глазах... Малоизвестны широкой публике из присутствующих только полковник Бережной и контр-адмирал Ларионов. Остальные же имена звучат как гром литавр: генерал-лейтенант Василевский Александр Михайлович, генерал-лейтенант Рокоссовский Константин Константинович, нарком Военно-морского флота адмирал Кузнецов Николай Герасимович, нарком внутренних дел Берия Лаврентий Павлович, ну и тут же, скромно, чуть в сторонке, военком бригады бригадный комиссар Брежнев Леонид Ильич.

Ну, пересеклись мы с ним вчера. Как только штаб бригады перекочевал из Симферополя в Армянск, он, молодец, тут же пошел по ротам знакомиться. Короче товарищи, вот что я вам скажу, поздний Брежнев примерно так года после семьдесят пятого, это уже не Брежнев, а только его болезнь. А так, нормальный мужик, которого в нашей роте с его же легкой руки начали называть "Просто Леня". О том что он Ильич, он сейчас даже и не вспоминает, наверное, возраст не тот.

Но вот, заиграл "Интернационал", все встали по стойке смирно, кстати, до утверждения в качестве гимна стихов Михалкова на музыку Александрова еще целых два года. Хотя может ИВС и впечатлившись готовым вариантом, примет решение чуть раньше. А может и нет, я хоть и солдафон-солдафоном, но тоже понимаю, что все расклады мы уже спутали капитально, а дальше будем путать их еще больше. Так что может после войны и не будет никаких "стран народной демократии", а просто в составе СССР добавятся новые союзные республики, как там Германская, Французская, Датская, Норвежская, не говоря уже всяких мелких восточно-европейских. А это, товарищи, почти что победа Мировой Революции, половина мирового промпотенциала в составе СССР.

Вот тогда мы с ними и посоревнуемся, у кого жизнь слаще и постель мягче. Ну, и конечно чтоб без Хруща, а то один дурак за год запросто разбазарит то, что сто умных сто лет собирали. Знаем, плавали-с...

"Интернационал" стих, но сразу после него заиграла музыка "Александрова". Конечно, никакого оркестра у нас здесь нет, флотские замвоспиты скинулись из своего хозяйства, и устроили нам праздник. На кораблях присягу приняли еще вчера, сразу после завершения Ялтинской десантной операции. Вот знаменная группа выносит завернутое в брезентовый чехол знамя. Товарищ Василевский зачитывает постановление Совета Обороны о формировании нашей бригады. Кстати, в постановлении прописан особый статус бригады, для основного состава которой в особых случаях допускается ношение парадной формы при погонах. Так вроде в РККА парадной формы не было как класса. Еще одно нововведение.

Потом майор Санаев снимает чехол и торжественно вручает знамя полковнику Бережному. Мы стоим, мягко выражаясь, не в самом центре строя, поэтому и видно мне не очень хорошо. Ну-ка, ну-ка, кажется товарищ Бережной больше уже не полковник, на петлицах видны две большие звезды генерал-майора. Значит, не одного меня за Крымскую операцию повысили в звании.

Потом нам преподнесли сюрприз - к нам обратился сам товарищ Сталин. Я, как и все мы, понимаю, что это была запись, но все равно - мороз по коже. Как его слушали, тишина была такая, что стало слышно вялую перестрелку на линии фронта километрах в пяти от нас. Не знаю, чья это была идея, как товарищ Сталин вообще согласился, при его-то занятости, но это было сильно, пробрало до самых печенок.

А потом к знамени по одному начали выходить бойцы и молодые командиры-офицеры из тех, что присягу принимали уже буржуазную, при РФ. История это была долгая, но все равно, торжественность момента от этого никуда не делась. Рядом со мной стоит лейтенант Петя Борисов. Прошел с нами весь наш славный боевой путь, от Евпатории и до сего момента. Надежный боевой товарищ, в той истории на данный момент он был бы уже гарантировано мертв. А тут стоит, и закусив губу, слушает речь товарища Сталина. Это для нас ИВС - "красный император" и "гениальный организатор". А для них, для местных, это или предмет обожания, великий вождь и полубог, или предмет такой же животной ненависти. Попался нам в последний день боев в Бахчисарае один полицай. Русский, между прочим, не татарин какой-то. Ох, и наслушались мы от него, пока к стенке не поставили, Новодворская от зависти бы сдохла. Только вот тех, кто его обожает явно большинство подавляющее, иначе войну бы мы и не выиграли.