Крыса-любовь

– На секс уже не такой спрос, как я думала, – сказала ей Шейла. – Особенно на повседневный секс. Вот интимная жизнь всяких знаменитостей пока еще сойдет. Если придумаешь что-то свеженькое на эту тему, можно попробовать. Разок-другой.

– Ну ладно. Пусть будет сексуальная биография звезд, – не растерялась Софи. – Как насчет…

Шейла вскинула руку и отмахнулась от всех ее планов:

– Не спеши. Побудь пока в свободном плавании.

Мне стало жалко Софи. Свободное плавание? Знакомые слова. И – будем уж честными до конца – даже если я научусь очень-очень хорошо писать, мне вполне могут сказать это снова. Такова жизнь журналиста.

– Знаешь, – повернулась я к Томасу, – меня давно тянуло взять да и написать книгу.

– Книгу? Роман, да? Ух ты! – Софи заверещала так, будто я первая из всего человечества додумалась написать книгу. – Вот это мысль!

– Одна беда – не умею придумывать сюжеты, – призналась я. – Ни разу не пришло в голову ничего такого, что самой хотелось бы почитать.

– Да-а, проблемка. – Софи махнула бармену, чтобы принес еще выпить. – Слушай, а если что-нибудь документальное?

– Для начала нужно поставить реальную задачу. Выполнимую. – Прилежный Томас уже строчил в блокноте – делал пометки. – Что-то, в чем ты разбираешься. Ну, не знаю… размышления о недавно пережитом. Вроде той статьи для «Умом и сердцем».

Я заподозрила, что он точно знает, куда клонит.

– Может, это будет полезно? – спросил он. – Как персональное упражнение. Пусть оно тебя вдохновит и поможет… э-э… справиться с незаконченными делами. – В смысле?

– Да ну тебя, Джули! – Софи поставила передо мной второй бокал вина. – Ты прекрасно знаешь, что он хочет сказать. Вы ужасные люди, оба!

Она закатила глаза и выдала Томасу вторую порцию пива.

– Это помогает лучше понять себя. Мистер Улог всегда говорил: «Перо – инструмент самопознания», – объяснил Томас. – Вообще-то… я предложил Арту сделать то же самое.

Арту? Ага! Они видятся!

Томас сел очень прямо, будто хотел сделаться выше.

– Я на днях столкнулся с ним в «Львиной голове»…

Хватит, Томас! Слишком много информации. Я не хочу все это знать!

– И как он?

– Ну, так… Вообще, не очень.

Хоть что-то хорошее.

– Я предложил ему что-нибудь написать… в лечебных целях, – спешно добавил Томас. – Психотерапевтический эксперимент, только и всего.

– И что он? Согласился?

– Еще как! Я виделся с ним вчера. Арт сказал, что это очень помогает. Он всего неделя как взялся, а уже написал десять страниц.

Десять?

– Что ж… Ладно. Я тоже начну… сегодня. – Меня саму удивил энтузиазм в моем голосе. – Пусть это и будет моей задачей.

Томас сделал пометку с завитушкой. – Чудно! Как договоримся – десять страниц к той неделе?

Десять? Еще чего!

– Лучше двадцать, Томас! Двадцать, и ни страницей меньше!

– Не уверена, что это хорошая мысль, Джули, – предостерегла меня Марджи. В ее взгляде – для мамы и Триш – был целый словесный поток.

С того самого дня, когда мама испытала на себе волшебную силу любовного жезла, она пришла в себя и вернулась на работу. И я тоже вернулась: каждую пятницу снова сидела у стены с фотографиями в компании «девочек».

– Ошень вкушная штука, Дшули. Такая необышная, – прошепелявила мама. Рот у нее был набит тушеными овощами.

Мы собрались вечером, через несколько недель после того, как я взялась за свою новую задачу.

Мама взяла из вазочки галету и протянула мне.

– Твоему отцу понравилось бы.

– Да уж, гуакамоли отдыхает, – подтвердила Триш. – Господи, как же оно мне обрыдло! – Она подняла бокал: – Девочки! Долой гребаное авокадо! Выпьем за Джули, которая избавила нас от двадцатилетнего ига!

«Девочки» были вполне довольны жизнью. Одна за всех и все за одну. Они развалились на стульях, разулись, закинули ноги на стол, взяли по мисочке тушеных овощей и по бокалу «Пино-Нуар». Тут-то я и рассказала им про свою писанину и про то, что Томас решил объединить наши с Артом истории в одну книгу.

– Мне это не по нутру. Лишние слезы на ночь, – упрямилась Марджи.

– Зря дергаешься, – возразила мама. – По-моему, Джу готова признать, что может быть и другая версия событий. Так ведь, Джу?

Так ли?

– Ты только заставь его подписать договор, прежде чем возьмешься за дело, – посоветовала Триш.

– Думаю, Томас об этом позаботится, – сказала я.

– Лучше подстраховаться. Этот прохвост – как его там, Арт? Гордон? ну да неважно… Главное, чтоб он не присвоил все еще до того, как тебя напечатают.

– Если меня напечатают.

– Напечатают, – кивнула мама. С очень уверенным видом, чем поразила даже «девочек».

Я еще ни разу не видела, чтоб у нее были так широко раскрыты глаза. И смотрела она прямо мне в лицо.

– Приятно, что ты в меня веришь, мам, – ответила я. – Но пока ведь еще ничего не решено. Это просто идея.

– Напечатают, – повторила она и взяла меня за руку. – Смотри сюда.

Мама вытянула свободную руку и откинула красный газовый шарфик. Мурашки.

Когда мы нашли Шейлу, уже почти стемнело. Кроме нас в редакции никого не осталось.

– Черт! Какой там номер у неотложки? – спросила Софи и потянулась к телефону. – Три нуля, что ли?

Я уложила Шейлу на пол и откинула ей голову.

– Джули! – Софи совсем растерялась. – Да, да! Три нуля! Проси «скорую».

Я приложила обе ладони к груди Шейлы и с силой нажала. На ней была старая черная шелковая блузка с отложным воротником, которую стоило выкинуть лет десять назад. Блузка держалась на булавке и двух пуговицах; когда я нажала второй раз, верхняя пуговица отскочила. Под блузкой оказался неожиданно дорогой (и еще более неожиданно – эротичный) черный лифчик.

Я отдала бы что угодно, только бы не брать на себя ответственность.

– Софи, ты курсы первой помощи закончила? Хоть представление имеешь, как это делается?

– Нас в школе учили, но я не слушала. У меня все пролетало мимо ушей. – Софи остановила меня взмахом руки и заорала в трубку.

Я накрыла рот Шейлы своим и дважды выдохнула. Воздух ушел в никуда. Я пощупала Шейле пульс.

– У нее грудь поднимается, Софи? Тебе не видно? Должна подниматься, когда я дую.

Софи заткнула одно ухо и помотала головой.