Крысиный бег lll

Девушка тяжело вздохнула.

— Земля барона Георга Третьего… — Задумчиво произнёс я. — Аристократ?

— Угу! В миру он Гришка Косой, Гришка Сокол — это если по-простому. А если по документам, то Григорий Сокольников — одарённый аристократ в хер знает каком поколении. Но его сиятельству нравится величаться Георгом. Они тут все конченные, Майки! — Девушка с испугом посмотрела на меня. — Ты ведь не из этих? Вроде, не похож…

— Не. — Мотнул головой я. — Точно не из этих. Я прилетел на службу в имперскую армию.

— А! Понятно… Защищать одного из них? Тогда почему ты здесь, а не на службе?

— Наш транспорт сбили в воздухе. Многие погибли…

— Сбили? Ну, так даже лучше, меньше мучений. — Загадочно произнесла девушка, вернулась на свое место, села голой задницей в солому и поджала колени к своей груди, задумчиво уставившись на меня. Ну да, других развлечений здесь не было, кроме как пялиться на новеньких.

Я огляделся. Какой-то деревянный сарай, или скорее подвал, с обитыми брёвнами стенами. Окно за решёткой под самым потолком, сквозь который пробивается свет, голоса и гомон скотины, доносящийся с улицы. В углу копна соломы, деревянный пол тоже посыпан жёлтой соломенной трухой. В одном углу подвала дыра в полу, в другом небольшой краник и дырка поменьше, горшок, тазик, пару кружек. Прям кухня с удобствами, туалет и душевая — всё в одном.

— А разве стариков берут в армию? — Донесся до меня голос девушки.

— При чём здесь старики?

— Ну… Ты ведь старый. Прости. Пожилой. Сколько тебе, лет семьдесят?

— Я выгляжу старым? — Удивился я.

Сука! Я вспомнил своё тело со стороны, как оно выглядело, прежде чем я потерял с ним связь и выключился. Не старик, а словно сморщенный серый фрукт с седыми безжизненными волосами. Что его так вымотало? Моё долгое отсутствие или переливание жизненных сил Янке? Теперь уже не важно.

— Не переживай. Просто ты, устал, наверное. Долгая дорога, потом это нападение на вас. Немного отдохнёшь и будешь выглядеть посвежее… Хочешь поесть? У меня есть немного.

— Давай! — Легко согласился я и услышал громкое бурчание в своём пустом желудке.

Соня снова подскочила, повернулась ко мне спиной, порылась в соломе, что-то извлекла оттуда, и довольная собой, подбежала ко мне.

— Открывай рот, буду тебя кормить…

Сухарь с самой обычной водой пошёл на ура. За ним ещё один, и ещё. И мне даже немного полегчало. Не знал, что я так голоден. Девушка радовалась, словно выкармливала и спасала от смерти бездомного котёнка или своего лучшего друга, а не какого-то незнакомца. Наверное, это отвлекало её от грустных мыслей о своей судьбе, не зря же она здесь сидела.

— Ты Лекарь? — Спросила она, скормив мне последний сухарь и дав вволю напиться.

— Почем ты так решила?

— Да эти, которые притащили тебя сюда, обсуждали между собой, что ты лечил девушку, когда вас нашли.

Я пожал плечами, не отвечая на её вопрос.

— Где эта девушка, кстати? Не знаешь? — Видя непонимание в глазах Сони, добавил: — Которая была со мной?

— С тобой никого не было… Но я слышала, какую-то красотку притащили в соседнюю камеру. В одно время с тобой. Наверное, это она. Барон очень охоч до новеньких и хочет её на свой день рождения распаковать. Повезло ему.

— В чём повезло? — Не понял я.

— Говорят, у него сейчас белая полоса. Соседа прижал к ногтю, повысил ступень Дара, нашёл залежи какой-то редкой руды у себя на земле. А теперь ещё и девственницы с неба падают…

— Она не девственница. — Неуверенно пробормотал я. — Вроде…

— Да? Ну значит врач, который её осматривал, ошибся. Хотя, если он ошибся, и барон это узнает, он ему жопу на крест разорвёт.

Вот тебе на! А строила из себя роковую женщину, ох и Янка!

— Погоди! — Опомнился я. — Что значит «хочет её на свой день рождения распаковать»?

— Для нашего барона девственница — лучший подарок ко дню рождения. Думаешь, я просто так здесь сижу?

— И ты тоже?

— И я. — Кивнула девушка. — Он любит сам себе подарки делать, особенно такие. Теперь у него сразу два подарка. Обоссаться от радости! Я же говорю, ему последнее время очень везёт. — Соня встрепенулась и подозрительно посмотрела на меня. — А правда, что она красивее меня?

— Серьёзно? Ты сейчас в подвале ждёшь, пока тебя отдадут барину…

— Барону…

— Барону, и думаешь, красивее она тебя или нет?

— Просто интересно. Охранники иногда перешёптываются. А я не хочу, чтобы он её одну взял, я тоже хочу к нему попасть на день рождения…

— Серьёзно? — Хмыкнул я. — Вы тут так сильно любите своего барона?

— Да. Очень! До смерти! — Она достала из-под соломы тонкий заточенный кусок металла и продемонстрировала его мне. — Я перережу ему горло, как только мы останемся одни.

— А как ты пронесёшь это, если ты голая?

— Не перережу, так перегрызу! — Фыркнула девушка. — Не хочу доставлять удовольствие любителю лишать девушек невинности.

— Ты не выглядишь невинной. Голая тут ползаешь, трясёшь жопой… Охрана сюда не заглядывает, не соблазняется тобой? — Я кивнул на толстую бревенчатую дверь без окон только с маленькой щелкой внизу.

— Неа. Им нельзя. Да они и сами не горят желанием. Если меня раньше времени откупорят, им не жить.

— А как меня сюда засунули? Я же могу испортить тебя.

— Ты? Меня? Ты даже на ногах не стоишь, да с тебя такой ебака, как с меня императрица! Да тебе под сраку лет, а всё туда же! Ой рассмешил! — Она заливисто рассмеялась, а я немного скис.

Да уж! Вот тебе и красавчик Майки… До чего себя довёл, даже какая-то деревенская простушка смеётся над тобой…

— А ты что делаешь в камере, кстати? Ну кроме того, что ждёшь, пока тебя барон осчастливит. У вас так принято, всех девственниц подержать в подвале, или ты какая-то особенная?

— Особенная. — Фыркнула Соня. — Особенно несчастливая. Люблю на свою привлекательную задницу неприятности искать. А ещё у меня очень отменные сиськи, как любит говаривать Наше Сиятельство…

— Благородие, а не Сиятельство, вроде. — Решил блеснуть я знаниями.

— Да не насрать? Он спит и видит себя то ли графом, то ли маркизом…

Барон Георг Третий прославился на всю округу знатным кобелём. Получил в наследство от отца неплохой Ментальный Дар, удачно женился на богатой наследнице, которая скоропостижно скончалась через год, оставив ему в наследство земли, несколько городков и десяток деревень. Как только овдовел, наш барон сразу занялся своим любимым делом.

За десять лет он перепортил всех девок в округе, а последние несколько лет стал гурманом. Объезженные кобылки его больше не возбуждали, он требовал только девственниц. Особенно Наше Сиятельство уважало «право первой ночи». Он ни одной свадьбы не пропустил, трудился, не покладая своих яичек и своего, не маленького по слухам, члена, улучшая генофонд своего баронства.