Крысиный Вор

– Я их долго не удержу! – сиплым от натуги голосом проскрипела Старый Башмак. – Шнырь, дуй за господином!

По ее сморщенному личику, похожему на пестровато-коричневую поганку, каплями стекал пот.

– Так он же меня лютой смертью казнит! – плаксиво отозвался из угла Шнырь. – Все же знают, что бывает с гонцом, который принес дурную весть…

– Господин умный, он никого еще не казнил за нужные вести. – Тухурва едва не упала, но все-таки не упустила ринувшуюся вперед дымную гадину, которую припечатала каблуком к паркету. – Чтоб вас, вишь ты, какая пропасть… Ты смекни, ежели принесешь дурную весть – может, и казнит, а коли вовремя позовешь на помощь – наоборот, благодарностью не обидит. Так что мчись во весь дух, одна нога здесь – другая там, каждая минуточка дорога!

И Шнырь помчался. Чтобы лишний раз не петлять по улицам, он пользовался изнаночными тропками волшебного народца, по которым человек, будь он хоть трижды могущественным магом, пройдет только с провожатым из народца, и то если правый башмак наденет на левую ногу, а левый на правую. Всякое людское строение обрастает со временем такими дорожками и потайными «карманами».

Срезая путь, Шнырь пронесся, как стрела, через множество странных для человека помещений: одни напоминали деревянные ящики или выстланные бархатом шкатулки, другие были точь-в-точь крысиные норы (тут посланец вспомнил о своей потере и горестно шмыгнул носом), третьи, куда ни глянь, сплошь в полочках, на которых громоздилась кукольного размера утварь и лежали съестные припасы. Местные обитатели шарахались с дороги, возмущались, спрашивали, чего он так спешит, один раз кинули вслед орехом.

Ему пришлось сбавить скорость, пробираясь через длинную залу, где от пола до потолка тесным скопищем колонн высились пружины (кое-где к ним были привязаны красные, голубые и желтые лоскутки – видать, для красоты), а каждый шаг отзывался клавишным треньканьем. Словно нутро гигантского рояля. Шнырь понял, что его занесло то ли в театр, то ли в жилище музыканта, но осматриваться некогда: выскочил на улицу – и прямиком к соседнему дому.

Если бы прохожие могли его увидеть, они бы решили, что прыткий гнупи в темно-зеленой курточке проходит сквозь стены: из одной вынырнул – в другую нырнул, и начертанные на стенах обереги черноголовому поганцу не препятствие!

Шнырь не то чтобы знал, где искать Тейзурга, но его вело заклинание, сплетенное господином как раз на такой случай. Гнупи не могут посылать мыслевести: ежели что, вся надежда на быстрые ноги.

Миновав изнаночную галерею, в которой и пол, и потолок, и стены были сплошь лестничные, в ступеньках – Шнырь скакал по этим ступеням, словно брошенный мячик, – он сквозь зеркально блеснувший овал ворвался вместе с брызнувшими осколками в большую нарядную комнату, где угощались и беседовали какие-то люди.

Впрочем, на тот момент, когда запыхавшийся гонец вкатился туда кубарем, они уже не беседовали, а с изумлением смотрели в его сторону. Самого Шныря никто не увидел – их внимание привлекло ни с того ни с сего взорвавшееся зеркало. Гнупи подскочил к господину и дернул за полу черной баэги с серебристо-стальным узором.

– Что это еще за эффектное появление? – Тейзург заломил бровь, одновременно поднимаясь на ноги.

Его глаза из серо-лилово-зеленых вмиг стали золотыми. Гонец втянул голову в плечи, хотя и уловил, что на него смотрят не с гневом, а скорее с тревогой. Господин ведь понимает, что просто так Шнырь за ним не прибежит.

– Беда, господин! – кое-как вымолвил посланец, дыша со свистом. – Крысиный Вор помирает! Идемте скорей, пока его твари из серых пределов Акетиса не сожрали…

– Где?!

– Дома!

Господин схватил его под мышку и шагнул в мигом выросшую перед ними туманную арку. Гнупи только и успел заметить, как шарахнулись люди, роняя стулья – и ничего удивительного, ведь Тейзург выглядел уже не человеком, а демоном с шипами и кожистыми крыльями. Шныря прижимала к чешуйчатому боку мощная когтистая лапа.

В Хиале он раньше не бывал, но сейчас было не до того, чтоб глазеть по сторонам, потому что господин сразу потребовал:

– Рассказывай, что случилось.

– Я не виноват! – первым делом оправдался соглядатай. – Это все Папаша Черепах – подбил Крысиного Вора прошвырнуться в серые пределы, чтобы разузнать про Черепахову дочку Клотобию, которая померла, и рыжий его послушал, потому что пожалел, а меня, ворюга, не пожалел, когда мою крыску присвоил…

Тейзург со злостью что-то прошипел. Шнырь не разобрал, что именно, – понял только, что гневаются не на него, и воспрянул духом:

– Вначале-то бедой и не пахло. Рыжий пришел к Черепаху поболтать, чтобы поупражняться в ихнем овдейском языке, словно школьная бестолочь. – Гнупи понимали любой людской язык и без труда на нем говорили, что позволяло им чувствовать свое превосходство над смертными, не обладающими такой способностью. – А тот давай ему про свою дочку наворачивать. Слово за слово, и кончилось тем, что Крысиный Вор без всякой увертюры нырнул в Нижний мир. Я аж обомлел и сразу сгонял за тетушкой. Как мы вместе прибежали, рыжий уже вернулся в свое человечье тело – хотя бы на то ему хватило ума, чтоб не задерживаться надолго в царстве Акетиса. Да вернулся не один, притащил на себе этих… Они похожи на змей из серого дыма, то ли сторожат там чего, то ли просто водятся. Тетушка их от него оторвала и держит, но они сколько-то успели отожрать, и ему стало худо, в беспамятстве валяется. Эта нечисть если вырвется, опять в него вцепится, а мы его даже уволочь подальше не смогли – из наших там были только я, Дергун и Словоплет, нам втроем целого человека не унести, а Черепах, который во всем виноватый, сбежал…

Договаривал Шнырь, уже сидя на мозаичном полу в коридоре господского дома. Через Хиалу они летели с такой скоростью, что в ушах свистело, то-то и добрались так быстро. Не успев перевести дух, он вскочил и кинулся за Тейзургом, вновь принявшим человеческий облик: еще не хватало пропустить, что будет дальше!

Едва господин ворвался в комнату, где разыгралась драма, тотчас что-то беззвучно сверкнуло, и все три дымные твари расплылись облачками пара. Тетушка Старый Башмак с кряхтением уселась на пол. Она вся взмокла, глаза слезились, на кончике мясистого веснушчатого носа висела капля. Даже сплетенные пауками оборки на ее чепце утратили всякое сходство с кружевами и болтались лохмотьями паутины.

– Антикварный Башмачок, я тобой доволен и непременно тебя вознагражу, – ласково обратился к ней Тейзург. – Но сначала я должен разобраться с этим мерзавцем.

– Ага, наконец-то наш господин понял, что Крысиный Вор мерзавец из мерзавцев! – обрадованно шепнул Шнырь Словоплету и Дергуну. – Мало того, что крыску не отдал, так еще вон чего притащил в господский дом! Щас ему достанется…

Между тем Хантре Кайдо начал подавать признаки жизни – должно быть, исчезновение дымных змей пошло ему на пользу. Глазища свои темные открыл, кое-как сел, привалившись к стене.

Тейзург развернулся к нему так резко, что взметнулись черные с проблесками серебристого узора полы баэги, и сперва Шнырю показалось, что вот сейчас он отвесит наемнику пинка. Шнырь даже пихнул локтем в бок Словоплета: мол, гляди, чего будет, так ему и надо за крыску! Похоже, господину очень хотелось пнуть рыжего. Однако вместо этого он протянул ему руку и произнес с театральным надрывом:

– Вставай, шаман недоделанный!

Маленький гнупи разочарованно шмыгнул носом: ну вот, опять никакого тебе торжества справедливости, хоть люди и болтают, что она иногда торжествует.