Крысолов

– И зачем же тогда вам все это нужно?

– Вы думайте не обо мне, Стас Викторович! Думайте лучше о себе! В любом случае, расскажете вы или не расскажете, вы мне будете уже не нужны. И вы опять останетесь с Бавори, один на один в пустом доме. Пока она не наиграется с вами. А я думаю, это случится не скоро… Вы выбираете этот вариант?

Стас поерзал в кресле, мельком покосился на дверь.

Прикрыта глухо. А звукоизоляция здесь… Черт бы ее побрал, эту звукоизоляцию!

Генерал поглядел на часы. Опять досадливо сморщился:

– У меня больше нет времени. Через пять минут я дол­жен вылететь к Рубакову на летучку, этот чертов парад… Научи дурака молиться, он и мраморный пол раскрошит… Решайте быстрее, если не хотите варианта с милой дамочкой-дрессировщицей! Между нами, мальчиками, говоря, я бы предпочел обойтись без нее. Хоть мы с вами и по разные стороны, а с милашкой Бавори как бы партнеры, но… Я бы предпочел цивильный вариант. Без крайностей… Итак? Ваше последнее слово?

Не отводя взгляда, генерал перестал полировать пальцами бочок бокала. Приподнял бокал, глотнул коньяка. Закусил долькой яблока – по комнате повеяло свежестью…

Чистым осенним небом…

Диким чувством свободы – когда за спиной словно растут крылья и ты смеешься, зная, что все по плечу…

Только теперь это чувство свободы, как золотая рыбка в аквариуме за стеклянной стеной. Не дотянуться, не прикоснуться. Уже никогда, похоже. Последнее слово… Будто от него что-то зависит!

Генерал может обещать все что угодно, но когда он получит секвенсор, все его обещания не будут стоить ломаного гроша. Он станет всего лишь нежелательным сви­детелем.

А кроме того, Арни. Если сдать секвенсор генералу, то тогда эти его друзья…

И Белоснежка… Все было просто так, что ли? Даром? Чтобы вот эта вот лощеная морда еще слаще жировала?!

– Ну что же… – сказал генерал. – Я понял. Бесполезно. Жаль…

Генерал опрокинул в себя остатки коньяка, отломил кусочек шоколада и, сладко причмокивая, разжевал. Встал с кресла, подошел к стене. Нагнулся к плетенке из прутьев – чехлу, прикрывавшему батарею.

Вырвал переднюю стенку, швырнул ее в угол. Вытащил из кармана наручники и затянул один браслет на трубе. Подергал, проверяя. Удовлетворенно покивал.

Стас чуть сполз в кресле, переводя упор с бедер и ягодиц на поясницу и спину. Если какой-то шанс и будет, то уж точно последний… Чертовы наручники!

Генерал обернулся. Нахмурился.

– Гм… Стас Викторович… Я вижу, вы все же не хотите сделать все цивильно? Предпочитаете грубости? Воля ваша…

И пошел по широкой дуге в обход гостевого диванчика. На ходу подхватил тяжелый графинчик с коньяком, зашел справа, со стороны подлокотника, уперевшегося в плечо. Не пнуть.

Скрылся за спиной. Стас дернулся влево и вперед, пригибаясь, но по шее, царапая, скользнули пальцы. И воротник врезался в кадык, задирая голову назад.

И даже рук не поднять… Скованы, выкручены назад и влево…

– Что, Крысолов? Не любишь быть мышкой? Ничего, недолго ост…

Дверь осторожно, едва заметно приоткрылась.

– Господин генерал?..

В приоткрытой двери показалось лицо – какое-то виноватое. Словно долго старались достучаться, но все никак. И решились войти без предупреждения.

Янтарное пятно, занесенное над головой, пропало.

– Вон! – рявкнул генерал. – Я же сказал, не входить! Лицо побледнело, но дверь не закрылась.

– Но…

– Вон! Я знаю, что пора! Кочегарьте вертушку, сейчас буду!

Но дверь не закрылась.

– Господин генерал, это из штаба Рубакова…

– Рубакова?..

Генерал появился справа, встал возле подлокотника, пряча за спину графин. Но голову Стаса все так же прижимало к спинке дивана, врезавшийся под кадык воротник душил.

– Да. Просят доставить к ним задержанного.

– Какого задержанного?..

Человек за дверью облизнул губы. Похоже, он переживал не только по поводу входа без предупреждения.

– Его… – Человек указал глазами на Стаса. – Крысолова…

По шее генерала, от белоснежного воротничка, пошла красная волна. По щекам, по скулам, по вискам…

– Кто доложил?

Тихо, едва слышно. Но человек за дверью вздрогнул и на миг отпрянул назад.

– Кто доложил?..

– Никто из наших не докладывал, господин генерал. Эточили кто-то из военных, или через вторые руки… Никто из наших не докладывал… Но требуют его немедленно…

– Куда?

– В головной…

Головной офис… Это, кажется, где-то в Пригороде…

– Срочно, господин генерал, – чуть осмелел человек за дверью. – На вашем вертолете.

Генерал покосился на Стаса. Его губы беззвучно двигались. Беззвучно, но очень выразительно.

– Господин генерал… Воротник перестал жать шею.

– Да, да! Слышу! Тащите его в вертушку!

* * *

Вертолет подпрыгнул, и крыша дома поплыла вниз.

Стас прильнул к иллюминатору, пытаясь взглянуть на­зад, на центр Старого Города. Где-то там светились красные габаритки, желтые фары, белые прожектора упирались в небо призрачными конусами… Там суетились словно в муравейнике из светлячков.

Но вертолет развернулся к центру задницей, набитой редукторами, и пошел на северо-запад. И что там, в центре…

Стас отлип от иллюминатора. Ни черта не успел рассмотреть. А этот беглый взгляд – так от него только хуже.

Такое чувство, словно они до самого центра, до самой Красной площади дошли – причем не прорвались с одной стороны мелким отрядом, а именно дошли. Со всех направлений, регулярными колоннами.

Но ведь этого же не может быть…

Не может быть. Там должны быть цивильные крысы, которыми командуют “друзья” Арни. Сами эти чертовы “друзья”. И Арни с ними…

Генерал сидел на кресле напротив и не спускал с него глаз. Мрачных, холодных. Злых.

Осмысленно злых. Нацеленных, как две торпеды на беспомощный сухогруз. Похоже, там, за этими пластиковыми лепестками очков и серыми глазами, уже были готовы варианты, учитывавшие эту нежданную встречу с Рубаковым…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Пригород наплыл справа и сбоку – мешанина окон, подсвеченных шпилей, неоновых вывесок, огромных рекламных щитов…

Слева вынырнул центральный офис КГБ. Странная конструкция – не то поставленная на бок молотилка, не то ощипанный Пентагон: от круглой центральной башни звездой расходятся пять длинных корпусов. Тридцать семь огромных этажей-звездочек.