Крысолов
Шрифт:
А еще…
Стас почувствовал, что краснеет.
Если бы его обхитрил только Серый. Если бы только Серый… А Роммель?!
Крысолов, блин… Вот почему Роммель тогда спал рядышком с Серым, а не с липовым хозяином! Роммель-то ведь все знал. И просто играл. Будто подчиняется большому хозяину Крысолову. А сам, получается, все время умудрялся косить глазом на Серого. И Крысолов, этот великий дрессировщик, даже не заметил… Не заметил, что Роммель – крыса! – его вокруг пальца обвел. Как бычка-однолетку…
Тьфу!
Хотя…
Ведь, пожалуй, тогда… В ларьке, когда наконец-то
Может быть, он… Как это Чистюля говорит – хотел “вскрыться”? Может такое быть?
Да нет, нет. Не надо судить его привычными мерками. Его разум куда жестче человеческого.
Не надо наступать второй раз на одни и те же грабли. Очень хотелось бы убедить себя, что внутри Серый добрый, белый и пушистый. И что ему, может быть, было даже противно использовать втемную еще более доброго, белого и пушистого Крысолова, такого глупенького и доверчивого…
Стас передернул плечами и выплюнул жвачку в дверной кармашек для мусора.
Так, а у этого 1-С еще же кто-то был, кажется… Он же называл. Как там…
– А Один А? – спросил Стас.
– Штабной офицер оперативного управления.
Штабные офицеры-наци, разведчики-наци… И Рубаков с этой доктриной Дёница. Который тоже наци. Весь свет на этих наци клином сошелся, что ли?..
Стоп. А если…
– Подожди-ка! – сказал Чистюля. – А у них там разве не одна мартышка заправляет?
– Что?..
– Я говорю, при чем тут Один А? У крыс что, не один шимпанзе командует?
– Теперь один. Братишка его умер… По крайней мере,
он так сказал.
– Умер, значит… А, ну да. Правильно. – Чистюля вздохнул и покивал сам себе. – Секвенсор… Вот, значит, зачем…
– Зачем?
Чистюля выпрямился в кресле. И то ли движения его стали куда резче, то ли еще что-то изменилось, – только вдруг стало совершенно ясно, что разговор по душам окончен.
– Ну что, отошел? – спросил Чистюля. – Пришел в норму?
Блин, вот ведь зараза! Это, оказывается, психологическая поддержка была, а не разговор по душам?.. И ведь вытянул же, вытянул из той серой пропасти, которой казался мир.
Эх, это еще большой вопрос, у кого тут золотое сердце…
– Поедешь на этой черненькой сам или подвезти? – спросил Чистюля.
Стас окинул взглядом салон. Одному, на этой машине… Сейчас аромат этой странной северной ягоды выветрится, и возникнет опять запах кожаного салона, запах духов Бавори и ее тонких сигареток…
Стас передернул плечами.
– Подвези.
– Тогда пошли.
Они вылезли из машины Бавори.
Солнце уже опять скрылось за тучами. А сама простокваша будто бы сгустилась и потемнела. Начало мелко накрапывать. Даже не дождь, а какая-то водяная пыль.
Снова без просвета. И в небе, и вообще… Стас залез в “пежо” и захлопнул дверцу.
– Куда? – спросил Чистюля.
– Домой…
Хотя это уже не дом… Но там, по крайней мере, будут ждать личные гвардейцы…
– Нет! Подожди… – Стас вытащил из кармана телефон. Вызвал из памяти текстовые сообщения. Там было только одно. – В Пригород. Отель “Северный”.
Номер шестьсот пять.– Номер шестьсот пять… – пробурчал Чистюля. – Прямо на шестой этаж подвезти, что ли? – Покачал головой, ухмыляясь: – Да, я вижу, ты в норме…
Крысы и солдаты словно растворились где-то между кольцевой Старого Города и Пригородом.
Первые люди в форме встретились на въезде в севере-восточный сектор Пригорода. Маленький стандартный блок-пост на въезде. Скучающий постовой у входа – с “калашом” на шее и грустными-грустными глазами. Если бы не чистенькая форма и автомат – вылитый попрошайка…
А внутри Пригорода все было как всегда.
Речки дорогих легковушек, посреди которых острова двухэтажных “новгородцев”. Снующие по тротуарам люди, с головой провалившиеся в свои дела…
Чистюля свернул влево, затормозил. Отель “Северный” ощетинился в белое небо острыми башенками. И основной корпус, и боковые корпуса – узкие, но высокие, острые, ломаные…
Серые с синеватым отливом гранитные плиты облицовки.
Словно какой-то готический замок, а не респектабельный отель в лучшем секторе Пригорода. Арни с его любовью к рыцарям, драконам, подземельям и факелам, такой бы понравился…
Только Арни там, конечно же, быть не может.
Тогда что? Сумка, набитая драконьими шкурками?
Даже думать о них не хочется… Хотя, с другой стороны, пригодились бы. Надо бы Чистюле чего-нибудь подкинуть. Гуманизм хорошо, а денежные отношения надежнее.
– Подожди меня минут пять, ладно? – попросил Стас. Чистюля неопределенно пожал плечами. Он тоже рассматривал арки и шпили “Северного”.
– А что будет означать, если ты не вернешься? Что ваша милость изволили вляпаться в еще одну неприятность?
– Что наша милость сволочь и не пришла сказать спасибо, – ответил Стас.
– Ладно. Валяй. Жду пятнадцать минут.
Внутри отель тоже был готическим – никаких металлических трубок, никаких зеркальных поверхностей, никаких светоизлучающих потолков. Ничего модернового. Карминные ковровые дорожки, массивные панели из мореного дуба, тяжеловесные медные люстры, подернутые зеленоватой патиной.
И тишина…
Кажется, шестой. Да, вон бронзовая табличка и шестерка готическим шрифтом. Стас повернул от широкой спирали лестницы – интересно, падал ли кто-то в этот колодец посередине? так и притягивает взгляд, так и тянет заглянуть, свесившись туда… – и вышел в темноватый коридор.
А может быть, там вовсе и не чемоданчик с драконьими шкурками?
Благодарность – это опять человеческие сопли. Но если у Серого никаких человеческих соплей нет? А только одна холодная логика?
Что нам подсказывает логика?
Что загнанных лошадей пристреливают. Отработал свое – и отправляйся с миром мять небесный пух. Зачем оставлять язык, который может наговорить много интересного? Нет человека – нет проблемы…
Вот и шестьсот пятый. Стас остановился, достал мобильный. Подкинул в руке… Может, это уже не столько телефон – сколько взрыватель? Что может быть надежнее того, когда жертва сама заявляет взрывчатке о своем прибытии и точной дистанции?..