Крысы

– Он не понял! Ты не понял, отчего они беснуются? Да оттого, что они увидели этого КОТA твоими глазами. Все, что сейчас видишь ты, видят и они. Зрительный центр твоего мозга излучает волны, которые принимаются центрами моих крыс. Между тобой и крысами... ну, назовем это радиосвязью, чтобы тебе было понятно, хотя это немножко другое. Теперь ты понял? Нет? Попытаюсь объяснить. С тобой случалось, - спросил он, - такое: например, тебе хочется запеть какую-нибудь песенку, а в это время ее начинает насвистывать или напевать кто-нибудь, находящийся неподалеку? Причем, нельзя объяснить это чистой случайностью, потому что иногда вспоминаешь что-нибудь совершенно несусветное в это время.

Я припомнил, со мной и впрямь случалось такое.

– Ага, - сказал он.
– А не бывало ли, что ты думаешь о чем-нибудь, ведь футболисты тоже думают, а в это время твой собеседник начинает говорить об этом, хоть ты не сказал ему, о чем думаешь.

Это у нас с Евой случалось сплошь и рядом. И я сказал ему об этом.

– Да, - небрежно сказал он.
– Это бывает. Существуют люди, у которых это чувство обострено до крайних пределов. Но существуют и люди, которые заинтересовались этим и даже ставят кое-какие опыты. То и дело слышишь, что поставлен новый опыт по угадыванию мыслей или передаче зрительных впечатлений на расстояние. Скажем, из комнаты в комнату или даже дальше. Но все это случайно и не всегда удается.

Ни один из тех ученых, кто даже ухитрился во всех случаях найти какую-то закономерность, не научился этим явлением управлять. Никто, кроме меня. Я выяснил, что мозг испускает волны, которые могут приниматься иногда другим мозгом. Это явление носит очень случайный характер и, повторяю, только у немногих людей. А я научился направлять эти волны от одного мозга к любому другому, по желанию. Это и произошло, когда ты увидел кота, а крысы почувствовали это так, будто увидели его сами. Теперь понял? На сегодня хватит. А завтра приходи с утра. Займемся делом. Ты станешь настоящим футболистом, хоть я и смыслю в футболе столько же, сколько эти крысы в астрономии.

Ева ждала меня в сквере. Я обнял ее и забыл обо всем: о футболе, крысах и даже о деньгах, что лежали у меня в кармане. Я целовал Еву, и мне совсем не хочется рассказывать, как это было чудесно.

Утром мне открыл тот же старик-слуга. Так же, как и вчера, я прошел в лабораторию.

Он сидел на корточках у клетки и кормил крыс.

– Это глупость, - сказал он мне, - когда утверждают, что самые умные животные-собака, лошадь или обезьяна; вот эти вот зверюшки - самые хитрые животные на свете.

Потом он с ног до головы оглядел меня.

– Надо следить за внешностью, молодой человек, - недовольно сказал он.
– Будущая знаменитость не должна ходить небритым.

Потом он принялся растолковывать мне суть своей затеи.

Он сказал, что предстоит проделать первый сложный опыт, в котором будут участвовать только люди. Я только никак не мог понять, какое отношение имеет все сказанное к тому, что я стану футболистом.

Он кончил кормить крыс в одной клетке и стал мыть руки, не обращая внимания на голодный писк некормленных крыс в остальных клетках.

– Сейчас мы проделаем еще один маленький опыт, - сказал он, - а потом поговорим о главном. Ты пока посиди, досмотри газету.

Я сел за стол, а он, отойдя в угол, щелкнул выключателем. Раздалось тихое гудение, изредка прерываемое шорохами. Внезапно я почувствовал страшный голод, такой, как будто я не ел по крайне мере два дня. Полчаса назад я плотно позавтракал и минуту назад и не помышлял о еде, а теперь у меня от голода стягивало желудок.

Он подошел ко мне.

– Что ты чувствуешь?-.спросил он.

Я сказал, что я чувствую, и попросил позволения уйти, чтобы где-нибудь проглотить дюжину бифштексов, меньшее количество меня бы не устроило.

– Значит, ты голоден?
– участливо спросил он.
– Ну что ж, иди поешь, если хочешь. Впрочем, погоди, - сказал он, довольно улыбаясь.
– Может быть, удастся помочь тебе прямо здесь, в лаборатории.

Он отошел в угол и снова чем-то щелкнул, и внезапно я почувствовал, что сыт. Ощущение сытости переполняло меня, как будто я только встал из-за обеденного стола. Я стоял и старался понять происходящее со мной.

– Понял?
– весело сказал он.
– Нет? Все приходится тебе объяснять. Это же очень просто. Вначале я установил связь ог мозга некормленных со вчерашнего дня крыс к твоему мозгу, и ты почувствовал страшный голод, а потом я установил связь между только что накормленными крысами и... Ты уже не хочешь есть?

Потом он установил связь от меня к голодным крысам, и они, сразу же прекратив голодный писк, напились и разлеглись вокруг поилки.

Я не мог прийти в себя от изумления. Он взял меня под Руку.

– Пошли. Я тебя кое с кем познакомлю.

Мы вышли во двор его дома. Там я снова увидел старика-слугу. Он стриг газон.

– Видишь этого садовника?
– спросил он у меня.
– Это Джузеппе Ризи. Слышал о таком футболисте?

Еще бы! Кто из футболистов не слышал о Ризи. О нем рассказывали легенды. Самая большая похвала футболисту-это сказать о нем: "Играет, как Ризи". Но Ризи не играет уже лет двадцать, и все, даже мой тренер, были уверены, что он давно умер.

А он, оказывается, работает здесь садовником!

Мы подошли к садовнику. Так я познакомился с Джузеппе Ризи.

Джузеппе стал моим другом. Иногда вечером мы отправлялись гулять втроем: Ева, я и Джузеппе. Он рассказывал нам много инстересных историй. Ризи... О Ризи потом.

Итак, он познакомил нас, и мы вернулись втроем в лабораторию.

Изо дня в день мы приходили с Ризи в лабораторию, и через некоторое время между нами была установлена связь, которая не распространялась больше ни на кого.

Наш хозяин был доволен. Я чувствовал то же, что и Ризи, стоило только "подключить" меня к нему.

И, наконец, наступил день, когда все было готово. В этот день хозяин позвонил к Солеквани.

– Сегодня ваша команда играет с "Чаппарелем". Поставьте центральным нападающим Санто. Не пожалеете.

Я не слышал что ответил Гвидо. Я думал, что все это означает: "Чаппарель" одна из сильнейших команд, а я не стал за это время играть лучше.

Гвидо согласился.

Мы пришли на стадион за час до игры.

Хозяин занял на стадионе два места - для себя и Джузеппе.

– Будешь играть, мальчик, - сказал он мне.
– Будешь играть, как никогда в жизни. Можешь волноваться или нет, это не имеет никакого значения. Ты силен и вынослив. У Джузеппе не было такого тела, как у тебя, даже в его лучшие годы, а у тебя никогда не будет его таланта. Сегодня ты будешь играть, а чувствовать за тебя, распоряжаться твоим телом будет Джузеппе, сидя на трибуне и наблюдая игру. Ты будешь играть так, как сыграл бы на твоем месте Джузеппе Ризи.