Крысятник
Шрифт:
— Тут ты здорово ошибаешься, дедуля. Там такие экземпляры встречаются — вашим, таежным, не чета. И потом, нет ведь никакого тигра со шрамом…
— Как это нет? Ты говори, да не заговаривайся! — Дед даже подпрыгнул от возмущения. —
— Нету Меченого, — скучно повторил Чертанов, тоже подливая себе душистого чая.
— Подполковник уже, а балабол! Лучше скажи, что опасаешься в тайгу с нами идти. Димка растет, опять же Наталья на сносях. Куда ж им без кормильца? Это я старый да никому не нужный… — Дед понурился.
Прошло полтора года с тех пор, как Чертанов виделся с ним в последний раз, и за это время старик заметно сдал.
— Поехали со мной, дедуля. Будешь у нас жить, правнуков нянчить.
— Пока Меченый по земле бродит, я отсюда — ни на шаг. Права нет у меня такого, убивцу твоего отца прощать.
— А потом?
— А до «потом» еще дожить нужно. Сомнительно, при моих-то хворях.
— О! — спохватился Чертанов. — Я ж прилетел специально, чтобы тебе верное средство от всех болячек подарить.
— В Москве нашел, что ли? — недоверчиво спросил дед.
— Зачем в Москве? У вас, в тайге. Я ведь тут уже третий день.
— Выходит, приехал и даже сразу повидать меня не пожелал? —
старческие губы мелко задергались.— Дела были, — произнес Чертанов примирительным тоном.
— Сплошные загадки! Какие такие дела? И что за средство от хворей?
— Вот.
На протянутую ладонь деда лег саблевидный тигриный клык, еще более крупный, чем тот, который был вырезан из пасти Басурмана.
— Неужто ты Меченого в одиночку положил? — не поверил он.
Чертанов кивнул, улыбаясь.
— Но…
Заглянув в глаза внука, дед осекся. В них было нечто такое, что не позволяло усомниться в том, что внук говорит правду. И взгляд Михаила был таким твердым, что заставить его отклониться теперь не смог бы ни тигр-людоед, ни сам дьявол. И еще одну вещь понял убеленный сединами старик, пока смотрел в глаза Чертанова: на московских улицах действительно встречаются создания куда более опасные, чем таежные хищники.
— Как знаешь, а без ружья я в столицу не полечу! — заявил старик, вздернув бороденку.
Михаил расхохотался, и смех его звучал так, словно он давно забыл, как нужно смеяться, и теперь учился делать это заново. С каждой секундой это получалось у него все лучше и лучше. Он все схватывал на лету — потомственный охотник, в жилах которого текла горячая кровь предков.