Ксандер

— Как спалось? – спросил он, растягивая слоги с намеком, который я не совсем понимала.

Неловкая улыбка исчезла с моего лица. Я нервно сглотнула, пытаясь сохранить зрительный контакт. Мы играли в какую-то невербальную игру, вот только я не знала правил.

Я глубоко вдохнула, чтобы прояснить свой разум, и уловила запах мужского пота, достаточно сильный, чтобы вызвать головокружение.

— Х..хорошо.

Его глаза остановились на моем лице, словно пытаясь запомнить каждую деталь. От этого пристального взгляда я почувствовала себя на взводе. Он всегда выбивал меня из колеи, и самодовольное удовлетворение на его лице говорило о том, что он тоже это знал.

К моему облегчению, Ксандер одернул футболку, и я отступила назад, как будто меня окатили ведром холодной воды.

— Ты видел своего отца сегодня утром?

Что-то в выражении его лица изменилось при упоминании Генри. Он кивнул.

— Я встретил его по пути сюда. Он переоделся и отправился в офис.

Он даже не удосужился поздороваться.

Я прикусила губу, заглушая боль, которая грозила пронзить мое сердце маленькими колючими лозами. На самом деле это не должно было так удивлять.

— Ох. – Мой голос прозвучал так, словно у меня в горле застряла лягушка.

Я скосила глаза на пустой стол. Было почти время обеда, и завтрак давно закончился. Я внутренне обругала себя. Я не могла вспомнить, когда в последний раз спала так долго.

— Что ты хочешь на обед?

Я должна приготовить его любимое блюдо, чтобы загладить вину за вчерашний ужин и за то, что заставила его завтракать в одиночестве.

— Ничего домашнего. Давай сходим куда-нибудь.

— Сходим куда-нибудь? – Мысль о том, чтобы покинуть пределы этого дома, звучала непривычно. Я почти не выходила отсюда. В особняке всегда были какие-то проекты, в которых Генри требовалось мое присутствие, и он расстраивался, если я уходила без предупреждения. — Я не одета для выхода.

Ксандер окинул взглядом мои капри и блузку с баской.

— Когда ты в последний раз выходила из дома?

Давно, но Ксандеру не нужно было этого знать.

Он сократил расстояние между нами, пока лишь небольшая щель не отделяла его обнаженную грудь от меня. Я сглотнула.

— Если ты беспокоишься о моем отце, то это была его идея, – сказал Ксандер. — Он хочет, чтобы нас увидели вместе… для рекламы.

Ох.

— Плюс, нам нужно обсудить твою новую работу в качестве моего пиар-агента.

Я моргнула, поскольку забыла о решении Генри снова объединить нас.

— Ладно, – уступила я. — Давай сходим куда-нибудь пообедать.

Это необязательно будет неловко. Может, этот обед поможет залечить старые раны.

— Я пойду в душ.

Я тоже поднялась наверх, говоря себе, что это хороший знак. Ксандер после свадьбы никогда не выходил на связь, и если прогулка пройдёт хорошо, возможно, у нас снова будут нормальные отношения.

Ноутбук на столе оповестил меня о новом письме – контракт от помощницы Генри на представление интересов Ксандера.

Я прочитала договор, одновременно спуская капри по бедрам и снимая блузку. Все выглядело стандартно. Я подписала документ с сенсорного экрана взмахом пальца, пока шла к шкафу в одних трусиках и лифчике La Perla. Переодевшись в свежее льняное платье, я схватила сумочку Fendi, которая была не по сезону, но все еще симпатичная, и свитер, а затем направилась вниз по лестнице.

Ксандер ждал, сложив руки. Он был только после душа, и переоделся в чиносы и белую рубашку на пуговицах с закатанными рукавами. Он выглядел как один из богатых парней в клубе, которые пользовались особой популярностью у девушек.

Мои брови сошлись, когда я поймала его взгляд, скользнувший по моему телу. Так же внезапно он отвернулся. Момент был настолько мимолетным, что я была уверена, что мне это привиделось.

Я выдавила улыбку.

— Готов?

— Да. Я поведу.

— Куда мы направляемся?

— В клуб.

Логично. Наш загородный клуб был лучшим местом для того, чтобы развенчать слухи. Совет директоров и деловые партнеры Генри часто посещали его. Двое членов клуба также владели журналами и, вероятно, опубликуют статью, если увидят нас вместе.

— Мне нравятся их мясные закуски, – сказала я ему. — А еще они делают отличный «Френч 75»⁵.

Ксандер слегка улыбнулся мне и сел за руль взятой напрокат машины. Поскольку его крупная фигура занимала слишком много места, наши плечи соприкасались при каждом движении. Игнорировать его чистый запах в такой тесноте было невозможно. Когда-то этот запах был для меня источником комфорта, и я почувствовала легкое головокружение от того, что ничего не изменилось, несмотря на прошедшие годы.

Мою кожу покалывало от жары, хотя стояла зима, и я протянула руку, чтобы уменьшить температуру. Должно быть, у него была похожая идея, так как он потянулся к регулятору температуры.

Наши пальцы столкнулись. Я затаила дыхание, удивленная теплом его прикосновения. Ни один из нас не убрал руки. Между нами повисла тишина, пока я зачарованно смотрела вниз. Его огромная рука странно дополняла мои тонкие пальцы.

Словно кто-то напомнил ему о неизвестной обиде, Ксандер убрал руку и снова стал замкнутым. Я взглянула на него. Холодные глаза следили за дорогой, пока он вел машину, полностью игнорируя мое присутствие.

Отлично. Что я сделала не так на этот раз?

В прошлом его настроение было таким же переменчивым. В некоторые дни он был моим лучшим другом, а в другие – его холодное поведение приводило меня в замешательство.

Напряжение просочилось сквозь трещины его сдержанной собранности, когда он внезапно спросил:

— Почему ты согласилась на свадьбу?

Я чуть не поперхнулась, ошеломленная неожиданным вопросом.

— Ч-что?

— Я предупреждал тебя не выходить замуж за Генри, – безапелляционно ответил он. Подтянутые мышцы на его руках напряглись, когда он крепче вцепился и руль, и стал ехать немного быстрее, чем минуту назад. — Зачем ты пошла на это?

Я не могла обидеться на его вопрос. В конце концов, его предупреждение сбылось уже в первый год брака, оставив во мне еще большее желание завести детей, чтобы заполнить пустоту в сердце.

Неужели в этом была причина его гнева все эти годы? Он пошел против отца, чтобы предупредить меня, а я его не послушала.

Поведение Ксандера в дни, предшествовавшие моей свадьбе, было странным. В один момент он был очаровательным, а в следующий – официозно холодным. Я тогда решила, что говорила что-то, что расстраивало его.