Ксеноцид (др. перевод)

– Да, – повернулась она к девочке. – Действительно жжется.

– Тогда вытрись, – посоветовала девочка. – Рукавом.

Цин-чжао посмотрела на рукав. Платье насквозь пропиталось потом.

– Ты думаешь, поможет? – поинтересовалась она.

Теперь настала очередь девочки открыть кое-что такое, над чем она прежде не задумывалась. На какое-то мгновение она погрузилась в размышления, а затем вытерла свой лоб рукавом.

– Нет, о святая, – подтвердила она, улыбнувшись. – Нисколечко не поможет.

Цин-чжао мрачно кивнула и вернулась к работе. Однако теперь легкое жжение от пота, слезящиеся глаза, боль в спине – все это отвлекало ее и не давало сосредоточиться. У нее не получилось с головой уйти в решение проблемы. Девочка, кем бы там она ни была, только прибавила ей отчаяния, обратив внимание на мелкие неудобства, и, как это ни смешно, продемонстрировала Цин-чжао бренность тела, девочка отвлекла ее от мыслей, от которых гудела голова.

Цин-чжао засмеялась.

– Ты смеешься надо мной, о святая? – спросила девочка.

– Этим самым я говорю тебе спасибо, – ответила Цин-чжао. – Пусть на короткое время, но тебе удалось снять с моего сердца тяжкую ношу.

– Ты смеешься надо мной потому, что я посоветовала тебе стереть с лица пот, не подумав, что это вовсе не поможет.

– Я же сказала, я смеюсь не поэтому, – возразила Цин-чжао. Она вновь выпрямилась и заглянула девочке в глаза. – Я не вру.

На лице девочки застыло смущенное выражение, хоть она и вполовину не была смущена так, как следовало бы. Когда Говорящие с Богами брали такой тон, простые люди немедленно принимались кланяться и всячески выказывать уважение. Но эта девочка спокойно выслушала ее, переварила сказанное и коротко кивнула.

Цин-чжао могла сделать только один вывод.

– Ты тоже можешь общаться с богами? – спросила она.

Глаза девочки расширились.

– Я? – изумленно переспросила она. – Мои родители самого низкого происхождения. Мой отец развозит навоз по полям, а мать работает посудомойкой в ресторане.

Это еще ни о чем не говорило. Боги предпочитают отбирать к себе на службу детей святых людей, но бывали и такие случаи, когда они вдруг начинали говорить с теми, чьи родители никогда не слыхали голоса богов. Впрочем, очень многие верили, что, если твои предки низкого происхождения, боги просто-напросто не заинтересуются тобой. И действительно, боги крайне редко обращались к детям, чьи родители не получили соответствующего образования.

– Как тебя зовут? – удивилась Цин-чжао.

– Си Ванму [9] , – ответила девочка.

Цин-чжао чуть не задохнулась от смеха, даже прикрыла рот ладошкой, чтобы не показать оскорбительной непочтительности. Но Ванму вовсе не рассердилась, только скорчила нетерпеливую гримаску.

– Прости, – обессилев от смеха, наконец промолвила Цин-чжао, – но так зовут…

– Владычицу Запада, – кивнула Ванму. – А я что могу поделать, если родители выбрали мне такое имя?

9

Си Ванму – «Владычица Запада», в древней мифологии женское божество, хозяйка Запада, обладательница напитка бессмертия. В архаических мифах Си Ванму фигурировала как богиня страны мертвых и считалась одной из центральных фигур китайского пантеона.

– Это очень благородное имя, – серьезно сказала Цин-чжао. – Моя духовная прародительница была великой женщиной, но всего лишь смертной, она писала стихи. Твоя же принадлежит к старейшим богам.

– А мне-то что? – пожала плечиками Ванму. – Мои родители поступили чересчур самонадеянно, назвав меня столь почтенным именем. Вот почему боги никогда не заговорят со мной.

Веселье Цин-чжао сменилось печалью, когда она услышала прозвучавшую в словах девочки горечь. Если б она только знала, с какой радостью поменялась бы с ней местами Цин-чжао! Навсегда освободиться от голоса богов! Не пригибаться к полу, не прослеживать жилок на половицах, не мыть руки, пока не испачкаешься…

Но Цин-чжао не могла объяснить этого девочке. Та просто не поймет. Ей Говорящие с Богами представлялись привилегированной элитой, бесконечно мудрой и недоступной. Это прозвучало бы фальшиво, если бы Цин-чжао принялась объяснять ей, что никакие почести на свете не смогут облегчить ношу, которую взвалили на свои плечи Говорящие с Богами.

Хотя нет, Ванму вовсе не считала Говорящих с Богами такими уж недоступными – ведь она заговорила с Цин-чжао. Поэтому Цин-чжао решила открыть ей то, что лежало сейчас у нее на сердце:

– Си Ванму, я бы с радостью провела остаток жизни в слепоте, если б только могла освободиться от голоса богов.

У потрясенной Ванму приоткрылся рот, глаза округлились.

Ошибкой было говорить так. Цин-чжао моментально пожалела о своем опрометчивом поступке.

– Я пошутила, – сказала она.

– Нет, – не согласилась Ванму. – Вот теперь ты лжешь. А тогда сказала чистую правду. – Она подошла поближе, беспечно хлюпая грязью и наступая на рисовые стебли. – Всю жизнь я наблюдала за Говорящими с Богами. Они облачены в яркие одежды и едут в храмы под роскошными балдахинами. Все люди склоняются перед ними, каждый компьютер открывает им свои файлы. Когда они говорят, из их уст льется музыка. Кто же откажется от такого?

Цин-чжао не могла ответить ей откровенно, не могла сказать: «Каждый день боги унижают меня, заставляют исполнять глупые, бессмысленные ритуалы, и каждый новый день начинается одинаково».

– Ты не поверишь мне, Ванму, но эта жизнь здесь, на полях, куда лучше.

– Нет! – воскликнула Ванму. – Тебя всему научили. Ты знаешь все, что только можно знать! Ты умеешь говорить на многих языках, ты можешь прочитать любое слово, ты способна размышлять о вещах, которые настолько же далеки от моего понимания, насколько далеки мои мысли от мыслей улитки.

– Ты очень хорошо говоришь, – сказала Цин-чжао. – Ты, должно быть, ходила в школу?

– В школу! – презрительно фыркнула Ванму. – Кому какое дело в школах до таких детей, как я? Нас учат читать, но только для того, чтобы мы разбирались в молитвах и не путали вывески на улицах. Нас обучают обращению с цифрами, чтобы мы могли складывать и вычитать, когда заходим в магазин. Мы запоминаем высказывания мудрецов, но только те из них, которые учат смирению и повиновению тем, кто мудрее нас.

Цин-чжао даже не представляла, что могут быть такие школы. Она думала, что детей в обычных школах учат тому же, что преподавали ей наставники. Но она ни секунды не сомневалась в том, что Си Ванму говорит правду, – один учитель, обучая одновременно тридцать учеников, не сможет дать им всего, чему когда-то научилась Цин-чжао у своих наставников.

– Мои родители очень низкого происхождения, – повторила Ванму. – Зачем тратить время и учить меня большему, чем надо знать обычной прислуге? Вот почему мне остается только надеяться, что когда-нибудь мне повезет, я как следует вымоюсь и стану служанкой в доме какого-нибудь богача. Что-что, а полы меня отлично научили мыть.