Ксенофобы и подкалыватели

Шеф хихикнул и сделал паузу. Переведя дух, он забросил массажёр за спину и приступил к работе над, как его шутливо называли проводящие уйму времени в спортзалах Исполнители, «нижним плечевым поясом». И вовремя – ибо морщинистый старческий скипетр Шефа рефлекторно дёрнулся и начал было опять задираться вверх, когда он мысленно представил себе этого третьего странного чудака, а вернее, смазливую чудачку, цинично, с истинной ксенофобской беспощадностью прозванную им Бэсамэмучей: её ныне покойный дедушка владел конторой по заготовке боя вышедших из моды грампластинок с громким названием «Бэсамэмучо». Вообще-то фамилия увядающей красавицы – Веласкес. Звучит неплохо. Имя-отчество тоже весьма оригинальное: Буэнос Айревна. Вполне конгениальное имя для директрисы СИЗО – Социологического Института Земных Обществ.

«Живи и давай жить другим», вскочив как ужаленный с койки, глубокомысленно заметил солдат, отстраняя руку сержанта с зажатым в ней баллончиком со средством против клопов.

СИЗО – это, в сущности, большая трикотажная фабрика, денно и нощно оглашающая прилегающие кварталы стуком и клацаньем вязальных крючков и спиц, но ведь социологи – тоже люди, и им надо как-то зарабатывать на кусок хлеба. Поэтому госпожа Веласкес и оказалась в числе немногих посвящённых в задуманное несколько лет назад дорогостоящее превентивно-профилактическое мероприятие по предотвращению случайного (или неслучайного) Посещения и его возможных последствий. В свои сорок семь эта вертлявая и жгуче-чёрная, будто виниловая пластинка, Бэсамэмуча смотрится вполне ничего: грудь колесом, ножки бутылочками и всё такое прочее в очень даже норме, вот только исходящее из сахарного ротика неадекватное амбре несколько превышает предельно допустимую концентрацию…

«Чёрт побери, опять меня заносит!» – в который раз поймал себя на пикантных мыслишках Шеф и попытался сменить тему размышлений. То есть попробовал держаться ближе к теме, которая всегда оставалась одной и той же: обеспечение безопасности.

Долгие годы Шеф вёл изнурительную борьбу за финансирование комплексной программы превентивных мероприятий по нейтрализации и ликвидации вероятных непрошеных гостей из космоса. Впечатляющие наброски будущей программы получили горячее одобрение действительного члена Координационного Комитета Планеты Земля (КППЗ или совсем уж коротко – КПЗ) Револьта Брутовича Полифемцева, занимавшегося курированием космической безопасности. Полифемцев умел профессионально держать язык за своими искусственными «поп-артовскими» зубами, но и он, и Шеф отлично понимали, что такую глобальную проблему в одиночку ДБ не осилить. Точнее, одному ДБ не позволят осилить, поскольку во всём, связанном с безопасностью, крутились очень большие деньги.

В результате был спешно образован некий совет или штаб, в целях конспирации получивший стыдливое наименование ККК (Комитет Ксенологических Контактов), совершенно не отражающее целей, назначения и сущности свежеиспечённой бюрократической организации, готовившейся подтвердить справедливость старинной поговорки: «Нет ничего постояннее времянок». В состав ККК помимо Шефа вошли директор ИТК Муамар Хаддафович Псевдоквазер, директриса СИЗО Буэнос Айревна Веласкес и директор Института Метагалактики (ИМ) Паруйр Адольфович Бормашенко, а временным председателем утвердили, естественно, постоянного члена КПЗ Полифемцева.

Шеф сделал передышку и перешёл к массажу воротниковой зоны, постепенно приближаясь к главной болевой точке, как бы обрамляя, оконтуривая, локализуя её. Но ролики гуляли пока в основном по нижней и средней части трапециевидной мышцы, лишь мимоходом прокатываясь по располневшей шее: её Шеф отмассирует в последнюю очередь, особенно тщательно и заботливо.

«Несыгранный квартет радетелей за безопасность в чём-то ассоциируется с геометрией трапециевидной мышцы», – вдруг подумал Шеф. Это отнюдь не идеальный квадрат и даже не ромб, а нечто топорно-молотковое, нескладное, неказистое. С разновеликими, так сказать, сторонами, образующими в целокупности далёкий от канонов симметричной красоты неправильный четырёхугольник. Со сторонами различной длины, как бы пропорциональными вкладу каждой организации в ставшее делом жизни Шефа дело обеспечения всеобщей безопасности. Именно четырёхугольник: при всём влиянии в КПЗ слабовольному и излишне мягкотелому Полифемцеву не удалось образовать пятую, определяющую и господствующую, вершину и превратить скособоченный параллелограмм в правильный пентагон-пятиугольник. Однако возведённое в невиданной спешке здание ККК имело в плане форму правильного пятиугольника и пятиугольный главный зал заседаний.

Как и большинство других кураторов из КПЗ, курирующих различные сферы человеческой деятельности, Револьт Брутович ничего не смыслил в курируемой им специфической области практического знания: другими словами, его вопиющая некомпетентность не выглядела нетипичной. Главным было то, что Полифемцев смог обеспечить мощную финансовую поддержку разросшейся до нескольких увесистых томов программе, получившей название «Отлуп» и жирный-прежирный гриф «Строго секретно».

Апофеозом или кульминацией первого из многих этапов этой дорогостоящей программы должны были стать грандиозные, но при этом абсолютно невидимые и незаметные большинству россиян учения. В случае их успешного завершения на четыре вышеназванные организации должен будет пролиться золотой дождь премий, субсидий, дотаций, субвенций, инвестиций и новых полновесных грантов. Безопасность всегда стоила очень дорого, но каждый из, так сказать, углов-бугров неправильного четырёхугольника буквально лез из кожи в стремлении доказать господину Полифемцеву, что на самом деле она стоит значительно дороже, и тем самым загонял плохо подготовленного к бюрократическим битвам председателя ККК в пятый угол.

Шеф завершил массаж трапециевидной мышцы и позволил себе большой перерыв перед решающим подходом.

Да, финансовые проблемы всегда были для человечества более серьёзными и вопиющими, нежели вопросы обеспечения безопасности. В максимально эклектичном вынужденном «союзе четырёх» это понимали все. И каждый, включая самого Шефа, ощущал себя в так и не сыгравшемся квартете чужим среди своих и был, по существу, абсолютно прав в этом мироощущении, ошибаясь лишь в том, что никаких «своих» попросту не существовало.

Наибольшим, если так можно выразиться, простаком и бессребреником в так и не сыгравшейся команде являлся, пожалуй, директор ИМ Бормашенко – типичный представитель некоммерческой науки космологии, как известно, рисующей самые грандиозные картины самыми разбавленными красками, а наиболее крепким, что ли, бизнесменом-практиком был, как ни странно, директор ИТК господин Псевдоквазер. Вот уж к чему не испытывал Муамар Хаддафович ни малейшей ксенофобии, так это к деньгам.

Шефу частенько снился один и тот же кошмар: злонамеренные и коварные инопланетяне, воспользовавшись недостаточной координацией земных институций, спецслужб и просто служб и вытекающей отсюда неразберихой, без особых помех высаживаются на российской земле. За последнее время Смершев несколько раз просыпался среди ночи в луже вонючего липкого пота и, едва отойдя от полуночного кошмара, с новым, теперь уже предельно реальным ужасом осознавал, что пригрезившиеся и пережитые в болезненных ночных сновидениях «страсти-мордасти по инопланетянам» несомненно могут иметь место в жестокой действительности.

Шеф перекинул массажёр через шею и наконец занялся доставлявшими ему множество хлопот и неприятностей шейными позвонками. Он начал с медленных, осторожных движений, постепенно переходя к более акцентированному массажу.

Да, координация между ДБ, ИМ, ИТК И СИЗО не то что недостаточна – она просто-напросто отсутствует. Странно, но будучи, как и все прочие люди, человеком с крайне скудным набором достоинств и добродетелей и с обширнейшим букетом пороков, слабостей и недостатков, Шеф нисколько не радовался возможности разделить ответственность с недостаточно компетентными в деле обеспечения безопасности организациями и их руководителями. Размывание ответственности погубило множество изначально казавшихся перспективными проектов. Шеф полагал, что КПЗ и ККК следовало положиться исключительно на вверенный ему, Шефу, Департамент Безопасности. Его возмущал показной, демонстративный либерализм Полифемцева, привлекшего в программу «Отлуп» эти полудилетантские, как называл их Шеф, институции, и на самом-то деле являвшиеся оторванными от жизни сугубо теоретическими псевдонаучными институтами.

В то же время Шеф был мысленно благодарен Полифемцеву за привлечение им на роли посредников в предстоящих беспрецедентных учениях по-настоящему нейтральных людей. Их подбором занимался один из отделов КПЗ, что, по идее, должно было гарантировать приемлемый уровень объективности. Полифемцев при всей своей мягкотелости решительно покончил с порочной практикой, когда группа посредников формировалась исключительно из сотрудников задействованных в учениях организаций. Впрочем, исполнять посреднические функции в сложнейшей обстановке, когда даже главные участники событий – Исполнители ДБ – не могли с полной увереннностью предсказать, где они будут находиться в следующую минуту, было архисложно и архитрудно. И ещё одно ноу-хау ввёл Полифемцев – весьма идиотское, с точки зрения Шефа. Это были мероприятия по тайному, негласному «разводу Исполнителей на работы», которые, по мнению Револьта Брутовича, почти до нуля уменьшали возможность утечки информации.

Шеф ожидал начала первого этапа учений со смешанным чувством тревоги и оптимизма. Втайне он надеялся, что учения во всех деталях высветят беспомощность ИМ, ИТК И СИЗО в такого рода операциях, и что дальнейшее претворение Программы (так коротко, с прописной буквы, иногда именовали программу «Отлуп») в жизнь станет исключительной прерогативой ДБ. Однако Смершев не был уверен в стопроцентной реализации приемлемого для себя сценария и элементарно боялся неблагоприятного исхода событий.

Но пуще всего его заботило и пугало, что настоящее Вторжение (или Посещение) может произойти до полного развёртывания комплексного плана безопасности, самое неприятное и опасное – до реализации, доводки и шлифовки первого его этапа. Шеф знал о своей тяжёлой руке и с какой-то наивной и в то же время сверхмудрой суеверностью полагал, что, вызвав к жизни программу «Отлуп», земляне тем самым автоматически сподвигли, побудили к действиям, инициировали поголовно всех инопланетян, немедленно после утверждения Программы принявшихся лихорадочно строить злокозненные планы проникновения на контролируемые землянами территории. Мистика? Разумеется, мистика. Мистика в логике ИМ, ИТК, СИЗО, но не в логике Департамента Безопасности.