Кто, если не мы

Возвратившись к себе, он созвонился с Калминым и назначил встречу. Тот на удивление проявил покладистость и через сутки был в Вашингтоне. Опасения Ваилда, что он встанет в позу и начнет артачиться, чтобы уклониться от выполнения задания, не подтвердились. У Калмина в этом деле имелся свой и серьезный интерес: отхватить себе кусок от собственности 53-го института. Получив от Ваилда инструкции и 30 тысяч долларов для Консула, чтобы сделать его более сговорчивым, 10 декабря он вылетел в Москву.

Столица России и бывшая родина встретила его негостеприимно. Во время посадки в аэропорту Шереметьево громадный «Боинг-777» то ли из-за ошибки экипажа, то ли из-за обледенения посадочной полосы выкатился за ее пределы. Неудачная посадка вызвала сердечный приступ у нескольких пассажиров, более десятка получили ушибы. Калмин отделался легким испугом, но на этом злоключения его и других пассажиров не закончились. После приземления им пришлось провести около полутора часов в зале выдачи багажа — его по ошибке отправили в другой терминал. Наконец с багажом разобрались. Калмин получил свой чемодан, но дальше таможенной зоны не прошел: его промурыжили около часа и отпустили после того, как невзрачная собачонка обнюхала содержимое чемодана и, чихнув ему на башмак, прошлепала в угол.

Погрустневшие физиономии таможенников породили в Калмине недобрые предчувствия. Все происходящее напоминало ему события 25-летней давности. Он — старший научный сотрудник, без пяти минут кандидат технических наук — после двух лет мытарств в партийных и гэбэшных кабинетах, наконец, получил разрешение на выезд на постоянное жительство в Израиль. В аэропорту Пулково, ступив на зеленную полосу на полу — границу, ему оставалось сделать всего один шаг на пути, чтобы навсегда оставить за спиной пресловутый советский железный занавес. Дрогнувшей рукой он подал загранпаспорт пограничнику. Тот, помусолив его, предложил пройти в соседнее помещение, и Калмин похолодел. Ему, знавшему тайну подводной лодки «Варшавянка», до недавнего времени обложенному, как на охоте на волка красными флажками, режимными инструкциями и опутанному подписками о неразглашении, все происходящее представлялось хитроумно подстроенной ловушкой могущественного КГБ. И когда перед ним возникли трое в одинаковых костюмах, то предательская слабость разлилась по телу. Они прошерстили все вещи до последней нитки и, не обнаружив секретов «Варшавянки», вынуждены были, скрипя зубами, отпустить его.

Сегодняшняя возня российских таможенников с чемоданом пробудила в Калмине прежние страхи. Опасения, что на этот раз за него взялась ФСБ, усилились после размещения в номере отеля «Космос». Не успел он распаковать чемодан, как зазвонил телефон и в трубке зазвучал сладострастный женский голос. Жрица любви обещала ему неземное удовольствие и незабываемые воспоминания. Не успел Калмин от нее отделаться, как в дверь постучала горничная. Проворковав что-то об ужине в номер, она затем многозначительно подмигнула. В этом он тоже усмотрел происки ФСБ, и у него окончательно сдали нервы. Выставив ее за дверь, Калмин в слепой ярости сбросил с кровати подушку и принялся пинать по номеру. Требовательный стук в дверь заставил его замереть.

«Они!» — первое, что пришло ему в голову. Рука сама скользнула в карман рубашки и нащупала флешку. Следующей мыслью Калмина была: «Задание Ваилда для Консула — это убийственная улика против тебя! Надо немедленно избавиться!»

Он метнулся к балкону и принялся судорожно дергать за ручку двери, она не поддавалась. Его заполошный взгляд остановился на цветочном горшке, и здесь за дверью раздался знакомый голос:

— Сема, дружище, вставай! Хватит дрыхнуть!

«Фельдман?! Лева!» — узнал старого приятеля Калмин, и его охватила слабость.

— Открывай, Сема! Ну, где ты там? — звал его Фельдман и продолжал настойчиво барабанить в дверь.

— Сейчас, Лева! Сейчас! — откликнулся Калмин и ринулся в прихожую, снял с фиксатора защелку и распахнул дверь.

В номер не вошел, а влетел, сверкая белозубой улыбкой, Фельдман и стиснул Калмина в своих объятиях. Поглаживая его по голому черепу, он добродушно приговаривал:

— Семушка, ты наш! Умная ты наша голова, где же ты потерял свои замечательные кудри?

— А-а, Ядя тоже жалеет, теперь не за что таскать, — отшучивался Калмин.

— Ага, тебя потаскаешь. Я не позавидую тому, кто на такое решится. Чертяка ты наш, че не сообщил? О твоем приезде я случайно узнал от Норкина!

— Извини, Левушка, с моей поездкой в Россию все решилось в последний момент. Позавчера я даже в мыслях не имел лететь в Москву, — оправдывался Калмин.

— А что трудно было позвонить?

— Собирался, но ты — молодец, как всегда, первый.

— Э-э, Сема, не всегда, старею уже, — посетовал Фельдман. — Ну, да ладно обо мне. Как ты? Как добрался?

— С помощью какой-то матери… — с ожесточением произнес Калмин.

— А что так? — насторожился Фельдман.

— При посадке чуть не разбились. Метров на сто за взлетную полосу выкатились.

— Да ты что?! Ну, слава богу, что все обошлось.

— Не знаю, может, все только начинается.

— Сема, я тебя не узнаю, откуда столько пессимизма?

— Богатый жизненный опыт. Я думал, здесь кагэбэшные времена прошли, а выходит, ошибался.

Фельдман отстранился от Калмина, с удивлением посмотрел на него и, покачав головой, с укором заметил:

— Сема, что с тобой? В Америке вы на ней совсем помешались?

— Лева, то не шутка, — не принял его легкомысленного тона Калмин. — В аэропорту меня мурыжили ваши таможенники и пограничники. Потом какая-та паршивая собачонка обнюхала с пятки и до макушки. Здесь, в гостинице, шага не дают ступить. Только что звонила гэбэшная стерва и предлагала райское наслаждение.

— Ха-ха, — заразительно рассмеялся Фельдман и, похлопав Калмина по плечу, успокоил: — Сема, ты просто отстал от нашей жизни. Гниющий Запад теперь может позавидовать нашему цветущему сервису. Услуга в каждый дом, в каждую постель, и любой каприз за ваши деньги.

— Лева, мне не до шуток! Я не пацан, и в голове у меня не вата!

— Сема, перестань себя накручивать. Кагэбэшные времена вместе с Союзом закончились, — отмахнулся от его подозрений Фельдман и снисходительно заметил: — Ты находишься в плену ужастиков Голливуда. Гэбэшников давно не боятся, они все патроны расстреляли еще в 37-м году.

— Но тайга-то осталась, — съязвил Калмин.

— Семушка, там место для дураков, а умные давно пилят не лес, а бабки.

— И как, у тебя получается?

— Потом поговорим. А сейчас живо собирайся, старая гвардия ждет своего героя! — поторопил Фельдман.

— Да ладно, Лева, какой там герой… — смутился Калмин и отправился переодеваться.

В тот вечер и на следующий день ему было не до задания Ваилда и не до явки с Консулом, он закрутился в водовороте дружеских встреч и бурных застолий. И только 13 декабря, не без помощи Фельдмана, на его даче состоялась встреча с Консулом. Очередное задание агент ЦРУ воспринял без энтузиазма, и только 30 тысяч долларов сделали его сговорчивым. Он обещал посодействовать продвижению Вельтова в кресло гендиректора института и по возможности стреножить конкурентов.