Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды
Шрифт:
— Ну вот, — удовлетворенно говорит сам себе секретарь Зёнляйн. Все прекрасным образом расписано. А теперь сведем все в таблицу, чтобы определить меру наказания. Навряд ли имеются обстоятельства, отягчающие наказание.
Итак. Он старательно пишет и подсчитывает:
«1. Ограбление с нанесением телесных повреждений, 15 самостоятельных эпизодов, смягчающие вину обстоятельства:
1 год 2 месяца тюрьмы
8 -/- -/-
9 -/- -/-
10 -/- -/-
1 -/- 3 -/- -/-
2 -/- -/- -/- -/-
7 -/- -/-
8 -/- -/-
11 -/- -/-
1 -/- 2 -/- -/-
9 -/- -/-
9 -/- -/-
10 -/- -/-
1 -/- 4 -/- -/-
1 -/- -/- -/- -/-
9 -/- -/-
2. Хищение
2 -/- -/- -/- -/-
3. Пособничество краже со взломом:
3 -/- -/- -/- -/-
4. Попытка вымогательства:
1 -/- 2 -/- -/-
— ИТОГО: 18 лет 1 месяц тюрьмы. Окончательная мера наказания по совокупности преступлений 10 лет тюрьмы.»
— Так, — говорит секретарь Зёнляйн, любовно рассматривая свое произведение [13] , — примерно сходится. Правда, несколько завышено, но ведь всегда сколько-нибудь да скостят.
Большой закрытый зеленый автомобиль резко просигналил перед воротами тюрьмы, в окне сторожевого помещения появилось лицо охранника, он кивнул полицейскому шоферу, и вслед за этим медленно открылись большие двустворчатые ворота.
Автофургон въехал в ворота, пересек тюремный плац и остановился перед административным зданием тюремного управления.
13
Так выглядит таблица в книге:
Через переднюю дверь выбрался шофер, потом через заднюю из фургона вышли двое полицейских, а из здания тюремного управления почти одновременно четверо служащих, один из которых в штатском.
— Примите партию, — сказал полицейский.
— Сколько их? — спросил штатский.
— Пятеро, — ответил полицейский.
— Хорошо, — сказал штатский. — Есть с большим сроком?
— Не знаю, подробно не смотрел. Одному пришлось надеть наручники, особо опасный.
— Как звать?
— Минуточку. Вот. Куфальт. Семь лет. Грабеж, кража со взломом. Полный набор статей Уголовного кодекса.
— Наверное, пытался удрать?
— Не знаю. Может быть. В фургоне был смирным.
— Ладно, давайте.
Оба полицейских влезли в фургон и открыли камеры. Из дверей вырвалось сизое облако вонючего табачного дыма.
— Свиньи, — говорит полицейский. — Я же строго запретил курить.
Затем появляются заключенные.
Сначала маленький старик, с белым, как у мертвеца, черепом. Он боязливо озирается. Потом щегольски одетый молодой человек с черными кудрявыми волосами, безупречной складкой на брюках. Он свысока оглядывает чиновников, а затем, тихо насвистывая, сует руки в карманы.
— Руки из карманов, быстро!
Человек намеренно неторопливо подчиняется.
— Свежо сегодня, господин инспектор, — говорит он. — Кажется, этот старый хрыч наложил со страху в штаны.
— Что?!
— От него же воняет как из выгребной ямы.
Эй, вы, — угрожающе говорит служащий дрожащему старику, — это правда, что он говорит? Вы что, себе в штаны…?
— Господи боже мой, — хнычет старик, — только не наказывайте меня, господин… Я совсем не виноват…
— Встаньте вон там. Да, вот комендант-то обрадуется. Вам это даром не пройдет…
Тем временем
из фургона вылезли номера третий и четвертый. Номер три — высокий неряшливый человек в очень обтрепанном костюме.— Здррравствуйте, пан инспектор, — говорит он.
— Заткнись. Поляк, что ли? Не нужно мне твоего «здррравствуйте».
Но тут номер четыре, толстый осанистый человек, похожий на мирного завсегдатая кабачка:
— Здрасьте, господин старший инспектор Фрешляйн. Здрасьте, господин Фрице. Здрасьте, господин Хаубольд. Здрасьте, господин Венк. Вы стали старшим надзирателем? Отлично, поздравляю вас. — Затем с извиняющейся улыбкой: — Я снова здесь, но на этот раз — пустячок. Девять месяцев. Маленький несчастный случай на производстве.
Служащие довольно ухмыляются.
— Ну, Хэберляйн, на чем попался на сей раз?
— Ох, не будем говорить об этом, люди такие тупые. Совсем перестали понимать шутки. — Потом вдруг озабоченно: — Я могу рассчитывать на свое прежнее место на кухне? Вы же знаете, господин старший инспектор, лучше меня никто не готовит.
— И никто не жрет больше, чем вы, Хэберляйн. Ладно, я поговорю с инспектором по труду. Эй, последний, выходи. Господи! Ну и видик!
— Да, уж действительно, — бурчит надзиратель.
Куфальт с трудом вылезает из машины. Костюм на нем висит клочьями, полголовы закрывает белая, пропитанная кровью повязка, одна рука на перевязи.
— Что же вы натворили, человече?
— Подрался тут с одним, — говорит Куфальт.
— Больше смахивает на то, что он вас избил, — замечает служащий.
— Надзиратель, снимите-ка с него наручники, он уже не удерет.
— Я вообще не собираюсь удирать, — говорит Куфальт. — Очень рад, что попал сюда.
— Заложил, что ли, кого-нибудь, а? — спрашивает служащий. — Приятель-то ваш тоже сюда попадет?
— Не думаю. Он угодил в каторжную.
— Тогда радуйтесь, а то у него рука тяжелая. Проходите!
— Что же мне с вами делать? — говорит, размышляя, кастелян. — По правилам, вновь прибывший должен помыться. Но ведь вы весь в бинтах.
— О, это пустяк, господин главный надзиратель, — льстит Куфальт. — Это только с виду так плохо. Я с удовольствием помоюсь. В следственной тюрьме всегда коростой покрываешься.
— Ну ладно, Петер, вымой его. Но не под душем. На этот раз можно в ванной.
— Слушаюсь, — говорит старый лысый мойщик. — Пойдем, новичок.
— Надзиратель присутствует при купании? — шепчет Куфальт.
— Только иногда заглядывает. У тебя есть что с собой?
— Может быть. Не протреплешься?
— Порядки знаю, — хвастается лысый. — Я еще никого никогда не закладывал. Можешь мне доверять. Все верну сполна. Наверное, отмотал немалый срок?
— Да, конечно, — говорит Куфальт. — Пять лет.
— А сейчас?
— Семь.
— О-го-го, срок немалый.
— Да что уж там, — говорит Куфальт. — Семь годков, и баста. Для этого и камера не нужна, я их отмотаю, стоя на лестнице.
— Нервишки у тебя, однако, в порядке.
— Чего?.. При чем тут нервишки?.. А что здесь за инспектор по труду? Тепленькое местечко трудно получить?
— По-разному, — говорит мойщик, открывая краны. Вода льется а ванну.
— Ты любишь горячую?
— Среднюю. Ладно, посмотрим. Помоги-ка мне раздеться. С такой рукой не совладаешь.
— Кто же это тебя так искромсал?