Кто мы?
Шрифт:
ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ БЛИЗОСТЬ. 2
МАССОВОСТЬ. 2
Таблица 5. 2
Таблица 6. 2
НЕЛЕГАЛЬНОСТЬ. 2
РЕГИОНАЛЬНАЯ КОНЦЕНТРАЦИЯ.. 2
ПОСТОЯНСТВО.. 2
ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ.. 2
ПРОЯВЛЕНИЯ ОСОБЕННОСТЕЙ МЕКСИКАНСКОЙ ИММИГРАЦИИ.. 2
ЯЗЫК.. 2
ОБРАЗОВАНИЕ. 2
Таблица 7. Уровень образования американцев мексиканского происхождения в сравнении с общим уровнем образования американцев. 2
ПРОФЕССИИ И ДОХОДЫ.. 2
Таблица 8. 2
Таблица 9. 2
Таблица 10. 2
Таблица 11. 2
Таблица 12. Американцы мексиканского происхождения, 1989-2000 гг. Социоэкономические характеристики и сравнение с американцами в целом.. 2
ГРАЖДАНСТВО.. 2
Таблица 13. 2
СМЕШАННЫЕ
Таблица 14. Азиатские иммигранты Испаноязычные. 2
ИДЕНТИЧНОСТЬ. 2
ИТОГИ.. 2
ИНДИВИДУАЛЬНАЯ АССИМИЛЯЦИЯ И КОНСОЛИДАЦИЯ АНКЛАВОВ.. 2
ИСПАНИЗАЦИЯ МАЙАМИ.. 2
ИСПАНИЗАЦИЯ ЮГО-ЗАПАДА.. 2
ГЛАВА 10. АМЕРИКА И ОСТАЛЬНОЙ МИР. 2
МЕНЯЮЩЕЕСЯ ОКРУЖЕНИЕ. 2
В ПОИСКАХ ВРАГА.. 2
МЕРТВЫЕ ДУШИ: ДЕНАЦИОНАЛИЗАЦИЯ ЭЛИТ.. 2
ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ПУБЛИКА.. 2
Таблица 15. 2
ДИАСПОРЫ ЗАРУБЕЖНЫЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА И АМЕРИКАНСКАЯ ПОЛИТИКА.. 2
ЧАСТЬ IV. ВОЗРОЖДЕНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ.. 2
ГЛАВА 11. ЛИНИИ РАЗЛОМА В БЫЛОМ И НАСТОЯЩЕМ.. 2
СОВРЕМЕННЫЕ ТРЕНДЫ.. 2
ОТМИРАНИЕ ЭТНИЧЕСКОЙ КОМПОНЕНТЫ.. 2
РАСА: КОНСТАНТА, ПЕРЕМЕННАЯ, ПУНКТИР. 2
БЕЛЫЙ НАТИВИЗМ... 2
БИФУРКАЦИЯ: ДBA ЯЗЫКА, ДBE КУЛЬТУРЫ?. 2
НЕПРЕДСТАВИТЕЛЬСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ: ЭЛИТЫ ПРОТИВ ОБЩЕСТВА.. 2
Таблица 16. 2
Таблица 17. Либерализм и религиозность интеллектуалов. 2
Рисунок 4. Общественное доверие к правительству. 2
ГЛАВА 12. АМЕРИКА В ДВАДЦАТЬ ПЕРВОМ СТОЛЕТИИ: УЯЗВИМОСТЬ, ВЕРА, НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ. 2
КРЕДО В ЭПОХ УЯЗВИМОСТИ.. 2
АМЕРИКА ОБРАЩАЕТСЯ К РЕЛИГИИ.. 2
PACЦBET КОНСЕРВАТИВНОГО ХРИСТИАНСТВА.. 2
ОБЩЕСТВО И РЕЛИГИЯ.. 2
РЕЛИГИЯ И ПОЛИТИКА.. 2
РЕЛИГИЯ И ВЫБОРЫ.. 2
Таблица 18. Выборы-2000. 2
Таблица 19. 2
ГЛОБАЛЬНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ РЕЛИГИИ*. 2
ВОИНСТВУЮЩИЙ ИСЛАМ ПРОТИВ АМЕРИКИ.. 2
Таблица 20. Уровень мобилизации ресурсов. 2
АМЕРИКА В МИРЕ: КОСМОПОЛИТ, ИМПЕРИЯ ИЛИ НАЦИЯ?. 2
Рисунок 5. Соотношение национальной гордости и значимости религии. 2
БИБЛИОГРАФИЯ.. 2
СОДЕРЖАНИЕ.. 2
ОТ РЕДАКЦИИ. НА ПЕРЕЛОМЕ, В ПОИСКАХ СЕБЯ
Согласно американскому ученому Л. Фоллерсу, автору книги «Антропология национального государства»1, самые серьезные проблемы наций и национальных государств чаще всего связаны не с экономикой, политикой или обороной, а с нематериальными, неосязаемыми символами. Все преуспевающие нации обладают набором стержневых символических элементов, которые служат их гражданам своеобразными «критериями истины». Эти символы поощряют лояльность, конкретизируют чувства собственного достоинства и самоуважения, а также создают этическую основу для общественного участия в национальной обороне, политике, в функционировании социальных и экономических институтов. Всякая нация и всякое национальное государство, следовательно, должны определить для себя (осознанно или неосознанно), с помощью каких символов они хотели бы выразить свои представления о себе как таковых на индивидуальном и коллективном уровне. Иными словами, нации и государства должны ответить для себя на вопросы: «Кто мы?» и «Что конкретно скрывается за этим "мы"?», то есть определить свою национальную идентичность.
Причем на эти вопросы приходится отвечать постоянно и вне зависимости от «статуса успешности» той или иной нации и того или иного государства. Эти вопросы принципиально важны как для возникающих государств, появившихся, к примеру, на карте мира в конце
ХХ столетия, так и для государств, давно «укоренившихся» в мировой геополитической структуре. Для тех и для других выработка и реализация национальной идентичности связаны с громадными сложностями. Эти сложности особенно велики в тех случаях, когда какая-либо нация включает в себя несколько1 Fallers L.The Anthropology of the Nation-State. Chicago, 1968.
6
этнических, религиозных или лингвистических групп. Примерами могут служить, с одной стороны, опыт молодых африканских государств, а с другой — опыт «мировых империй», наподобие бывшего СССР или нынешних Соединенных Штатов. Эти нации объединяют десятки групп со своими региональными лояльностями, которые подменяют (в случае Африки) общую лояльность или тяготеют к подмене собой (в случае бывшего СССР и США) общей лояльности по отношению к государству.
Перед подобными нациями не стоит вопрос, быть ли им мультикультурными или нет. Множественность культур уже навязана, и гражданам приходится выбирать между различными комбинациями элементов публичного выражения идентичности и решать, какое внимание уделять каждому из них. Сфера выражения идентичности весьма широка. Речь может идти об определении «культурного акцента» в системе образования, при проведении праздников, установке памятников, учреждении эмблем и т.д. Всякий раз, когда государственный лидер выступает с публичным заявлением или выражает поддержку тому или иному событию общественной жизни, он влияет на восприятие обществом своей идентичности. Это очень деликатная сфера, поскольку у групп, чье мнение не было учтено, как правило, возникают и постоянно растут чувства отчужденности и враждебности. Если чувство национальной идентичности оказывается слабее идентичностей региональных, культурных и пр. — нация распадается, как показывают, в частности, сравнительно недавние события на территории бывшей Югославии.
Проблема самоопределения нации и осознания национальной идентичности восходит — в европейском и, шире, евро-атлантическом контексте — к древней Элладе. Именно древнегреческие мыслители сформулировали «языково-культурный» принцип самоидентификации: всякий, кто говорит по-гречески, — эллин, всякий, кто говорит на ином языке и придерживается иных обычаев, — варвар. После полутора тысячелетий стихийных поисков «национальной идеи» в XIX веке европейские философы выдвинули теорию национальной принадлежности, которая основывалась на синтезе двух концепций: рационалистическом постулате Ж.-Ж. Руссо о праве народа быть верховным сувереном в политической жизни и представлениях немецких и английских романтиков об иррациональной природе наций (единство по языку, крови, фольклорным традициям). Европейские теоретики национализма — Г. Гегель, Ф. Гизо, Г. Бокль, А. де Токвиль — придерживались единой концепции (разумеется, при этом они ожесточенно полемизировали друг с другом о критериях выделения «народа» и о том, какая политическая форма лучше всего отражает идею народного суверенитета -- от либерального правового государства до аристократической системы, — однако суть кон-
7
цепции оставалась неизменной). «Национальная идея» XIX века предполагала, что «демократическое государство основано на политическом участии демоса (населения), а национализм обеспечивает то возможное определение состава демоса, при котором он может совпадать, но может и не совпадать с населением государства»1. Эта идея, положенная в основу европейских государственных образований, от Венской системы до Германской империи, подразумевала неразрывное единство национальных и государственных институтов.