Кто на свете всех темнее

– Ладно, поглядим.

Конечно, я хочу остаться. Конечно, я хочу переночевать в квартире, на чистой постели, а перед сном снова полежать в ванне или принять душ, и утром тоже. И поесть горячего, и не бояться засыпать. И радоваться цветущим катальпам, а не дергаться от каждого шороха. Человек – существо домашнее, и если у него нет своей благоустроенной и относительно безопасной пещеры, он дичает очень быстро.

– Вот и магазин. – Валька смущенно смотрит на меня. – Ты не была здесь?

Зеленая вывеска с белыми буквами – «Бункер». Нет, конечно, я здесь никогда не была. Здесь, судя по всему, изначально размещалось бомбоубежище, а ушлые коммерсанты, устав ждать бомбежек, устроили магазин. Бетонная лестница ведет вниз и вниз, здесь прохладно, только гудят огромные ветродуйки – вентилируют воздух.

– Это «секонд». – Валька вздохнула. – На рынках и в магазинах – дорого и размеров нет. Вот приходишь в магазин, а там мало того, что любая тряпка дурных денег стоит, так еще стоят эти тощие мелкие кильки и презрительно так: женщина, у нас нет ваших размеров! А здесь можно найти, и все почти новое. Вот поглядишь, может, и себе что-то присмотришь.

Я оглядываю ряды висящих шмоток – ну, не знаю, подойдет ли мне здесь что-нибудь. Народу много, все деловито перебирают вешалки, кое-кто даже корзину взял – пластмассовую, как в супермаркете. Да, этот магазин здорово пригодился бы мне когда-то.

Но прошлого не вернуть, к счастью, а потом пришло время, когда я покупала шмотки только в лучших магазинах, и это меня слегка испортило.

– Ладно, ты тут погляди, а я как найду что-то себе, то тебя позову.

Я не должна выделяться, потому начинаю перебирать вешалки с вещами. Как ни странно, мне сразу попадается майка от известной фирмы, на ней болтается магазинная этикетка. Я оглядываюсь на кассу – там висит цена за килограмм. Что ж, майку я, пожалуй, возьму.

– Светк!

Валька уже набрала ворох каких-то вещей и стоит в очереди у примерочных.

– Я буду мерить, а ты смотри.

Уговор дороже денег, буду смотреть, что ж. Тем более что у меня никогда не было подобного опыта, я представить себе не могла, что подобный магазин пользуется такой популярностью. Но посетители выглядят очень прилично, и я вспомнила ряд неплохих машин, припаркованных недалеко от входа в магазин, и парковка тут устроена немаленькая.

– Вот, хотела только платье, но попались еще юбки и футболки тоже… В общем, надо мерить.

– Вот это и это сразу повесь назад, – советую я. Ну, нельзя это носить, вообще! – А в это ты точно не влезешь. А остальное оставь, надо мерить.

Валька покорно выполняет мои приказы.

– Вот как ты это видишь, я не знаю. – Она пыхтит и отдувается. – А платье хорошее, кабы влезть… Но оно ж на мне как на корове седло. – Расстроенно выдыхает.

– А если вот это сверху? – Я снимаю с вешалки шелковый летний жакет-накидку. – Скроет проблемные места и подойдет под остальную одежду. Давай примерь.

Валька скрывается в примерочной, и фанерные стенки начинают качаться – узкая примерочная, Вальке неудобна. Вообще у нас ужасная дискриминация толстяков, если вдуматься.

– Ну, вот…

Она отдернула шторку, и тетка, стоящая за нами, сказала:

– Здорово!

Я и сама вижу, что неплохо – прямое, по косой скроенное платье до колен не обтягивает, но и не висит бесформенным балахоном, а накидка скрыла Валькины объемистые бока. Она, конечно, не стала выглядеть моделью, но и жирной кляксой больше не смотрится.

– Класс! – Валька довольно сияет. – Погоди, еще другое платье надену.

Другое платье розовое, и для него нужна другая накидка, но если поискать, можно найти.

– Давай сейчас поищем? – с надеждой спрашивает Валька.

– Ну а когда? – Вот смешная, чего же ждать, раз мы уже здесь. – Сейчас и поищем.

Я очень люблю одежду. Из всего, с чем мне пришлось расстаться, я больше всего сожалею о своих коктейльных и вечерних платьях, и о своих шубках, и о полках с туфлями и сумочками.

– А ты?

– А я тоже что-нибудь пригляжу. – Если тут есть, конечно, что-то интересное. – Давай, присматривай.

В куче сумочек я вижу настоящую сумочку от «Шанель». Я отличу ее от подделки с расстояния километра, у меня была похожая сумочка, а эта практически новая, подкладка отливает свежим незатертым шелком, и я боюсь даже думать, что мы с этой сумочкой могли бы сегодня не найти друг друга.

И вот на плечиках серый шелковый жакет от той же фирмы, и если я сейчас найду маленькое черное платье… Но не все сразу, я понимаю.

– Смотри, вот! – Валька вываливает ворох каких-то вещей. – А это я для тебя нашла…

Она протягивает мне черную футболку с цветными стрекозами и стразами, и я понимаю, что не взять ее – это обидеть толстуху в лучших чувствах. Впрочем, в той социальной среде, что я оказалась, эта вещица будет в самый раз.

– Если тебе денег не хватит, я одолжу.

Мы идем на кассу, и я понимаю, что сейчас вырвать у меня из рук сумочку и жакет от «Шанель» можно только вместе с пальцами. Но сумма по итогу оказалась вполне приемлемая. Зная, сколько стоят эти вещи в фирменных бутиках, я тихо радуюсь приобретению.

– Сейчас все постираем, и будет совсем хорошо. – Валька довольно щурится. – По-любому тебе смысла нет на Глиссерную тащиться. У меня диван удобный, ты не думай.

– Ладно, ты права.

Если сегодня я переночую в нормальных условиях, это мне сильно поможет. Непонятно только, отчего Валька так радуется.

– Гляди, машина достирала уже. Сейчас покупки надо перестирать, и отлично.

Мой жакет нельзя стирать в машине, но я постираю его руками, в условиях ванной это несложно. А остальное, конечно, пусть в машине стирается.

– Я развешу сама, отдыхай, – говорю я Вальке.

Не хочу, чтоб она трогала мою стирку, да и просто видела, что я бросила в ее машину. А на балкон она не пойдет, потому что сушится стирка, что там делать. В Александровске вся стирка сушится только в закрытых балконах, снаружи ничего сушить нельзя – через час осядет на стираное белье пыль и смог, и придется перестирывать заново.

– А я киселя пока наварю. – Валька едва ли не вприпрыжку побежала на кухню. – Светк, спасибо тебе большущее!