Кто не рискует – не выживает

– По нашим каналам, строго конфиденциально. Пока совершенно точно известно следующее: факт ограбления и убийства налицо. Туристы в Пограничный не доехали, ну и, естественно, в Китае тоже недосчитались целой группы русских туристов в полном составе. Больше ничего не знаю, мужики, честное слово. Что толком произошло, пока не очень понятно, а почему власти молчат, делая вид, что ничего не происходит, – непонятно вдвойне.

– Так, товарищи офицеры, – вступил в разговор командир, – даю вам отпуск по семейным обстоятельствам на трое суток. Попробуйте самостоятельно, пока власти думают, шевелиться им или нет, прояснить картину и кое в чем разобраться, а главное – найти и вернуть своих жен домой. Я со своей стороны постараюсь помочь чем могу. К сожалению, в этой истории много мутного… Ничего, разберемся. Отправляйтесь в милицию сами, может быть, сумеете разобраться в ситуации. Меня попрошу держать в курсе всех событий, звоните домой или на службу в любое время. А сейчас все свободны, удачи вам, майоры.

Офицеры вышли из кабинета командира, кажется забыв поблагодарить полковника и попрощаться. Беда пришла откуда не ждали.

– Послушай, – обратился Бандура к товарищу по несчастью, – ты понимаешь, что вообще происходит?

Савельев отрицательно помотал головой.

– Я вот о чем подумал, Юр, если трагедия произошла два дня назад, почему об этом мы узнали только сегодня? И девчонки наши где? За это время можно было эти все километры пешком пройти и вернуться домой. Давай-ка вот что, дождемся Боголепова и потрясем его как следует. Что-то больно он много туману напускает.

Василия долго ждать не пришлось. Восьмерик вышел из кабинета командира полка буквально через пять минут. Увидев майоров, он недовольно поморщился.

– Ну и чего стоим, мужики, кого ждем? Я все, что знал, сообщил, честное слово. Нет у меня другой информации, понимаете, нет! И рад бы помочь, да не могу.

– Вася, не горячись. Тебе-то откуда стали известны такие подробности? Чтобы так уверенно говорить об ограблении, тем более об убийстве… Наверняка ты чего-то недоговариваешь, а? – Савельев говорил вроде бы спокойно, но придвинулся к Боголепову подозрительно близко. Еще секунда, и схватит бедного особиста за грудки.

– Мужики, – на капитана жалко было смотреть: видимо, грозный вид Савельева его смутил не на шутку, – я что, не человек, что ли? Понимаете, какая штука, был вчера в гостях в городе, и мне знакомый эфэсбэшник по пьяному делу проболтался. Я сначала внимания не обратил на пустые разговоры, а когда домой приехал, меня как накрыло. Из нашего гарнизона народу в Китай мотается немерено, мало ли что. Стал у жены выспрашивать, она наверняка в курсе всех местных новостей, что да как. Она мне и сообщила, что ваши красавицы в отъезде. Сверил все данные, до последнего надеялся, что не попали они в этот растреклятый автобус. А нынче сам окончательно убедился, что опасения мои были не напрасны.

– Слушай, Боголепов, а твоему эфэсбэшнику доверять-то можно? Может, перепил маленько, решил похвалиться перед друганами, какая у него интересная и жутко сложная работа, вот и наплел семь верст до небес. – Бандура не сдавался: очень трудно было поверить во весь этот бред.

– Я тоже хотел бы так думать. Только сегодня пришла секретная шифровка с особым грифом, я ее не имею права даже командиру показывать. Чуете, чем пахнет? Только договор, мужики, этого я вам не говорил. А парень тот не болтун, я его давно знаю, с ним хоть в разведку, хоть на праздник, не прогадаешь. Не мужик, а кремень.

– Спасибо, Вася, мы твои должники. Только честно скажи, труп точно один? – Михаил страшно побледнел, он, как человек много повидавший, понял, что пришла настоящая беда.

– Абсолютно точно. Свидетели, как один, дают одинаковые показания, никаких сомнений. Мужчина лет тридцати.

– Есть свидетели? И ты молчишь? – Бандура почти кричал.

– Ничего-то вы не поняли. Все свидетели в жесткой изоляции и уже дали подписку о неразглашении. Очень странная история. Я бы под пытками никому ничего не сказал, честное слово, но сам муж и отец и понимаю, в какую передрягу попали ваши жены. Не теряйте даром времени, действуйте. А я чем смогу, помогу, обещаю.

Ошарашенные таким, мало сказать, странным, скорее невероятным сообщением, пытаясь хоть как-то переварить сказанное в кабинете командира, мужчины шагали в сторону гарнизона.

– Юра, – нарушил первым тяжелое молчание Савельев, – давай-ка первым делом зайдем к нашему участковому. Может, он уже в курсе событий, а Боголепов зря краски сгущает?

– Зайти-то мы, конечно, зайдем, только сразу могу тебе сказать, что толку от этого не будет никакого. Мужик он сам по себе неплохой, но где мы с тобой будем сейчас его искать? Только время зря потеряем. Ты же знаешь, на месте он не сидит, у него свои тараканы в голове.

Местный участковый, которого все звали запросто Дмитричем, был по всем параметрам золотым мужиком, только изрядно подуставшим от надоевшей ему до чертиков государственной службы. Карьеры он так и не сделал, заканчивал службу простым участковым в отдаленном населенном пункте в звании аж старшего лейтенанта милиции.

Ему оставался всего один год до увольнения из органов по возрасту. Амбиции юношеских лет давно были сданы в архив, все его мысли и чаяния были сосредоточены на прекрасной мечте о заветной и долгожданной пенсии. Мечтал он о пенсионерском статусе страстно и не стеснялся делиться своими мыслями с окружающими.

Так что должность давно стала для него тяжким бременем, и тянул он служебную лямку из последних сил. Несмотря на свои годы, да разве и возраст это для мужика – всего-то сорок пятый годок пошел, помнится, в старые добрые времена только что созревшим невестам руку и сердце предлагали такие кавалеры, – выглядел он на все шестьдесят. Как-то не по-детски помотала его жизнь.

Дмитрич уже почти дождался того счастливого дня, когда не нужно будет ни за что отвечать, писать набившие оскомину бесконечные отчеты и донесения, придумывать статистику раскрытых происшествий, а просто спокойно и счастливо заниматься своим любимым огородом да достраивать гараж, возведение которого из-за любви участкового к русскому национальному напитку грозило превратиться в долгострой.

На рабочем месте Дмитрича, естественно, не оказалось. Пришлось забежать к нему домой и поинтересоваться у жены, где он может быть.

– А ляд его знает, – получили они невразумительный ответ, – вроде на огород собирался с утра, поищите там. Случилось что? – озабоченно бросила она вслед офицерам запоздалый вопрос.

Отвечать было некому, майоров уже и след простыл.

Дмитрич оказался, конечно, на огороде. Тут он чувствовал себя в своей стихии: можно было в земле покопаться, а можно было, устроившись под навесом, очень уютненько провести время наедине со своим заветным шкаликом. Все было просто супер – и при деле, и жена не в курсе, никакого назойливого ворчанья и нудных нравоучений. Что еще мужику предпенсионного возраста и без особых затей нужно? Счастье, в полном понимании этого слова, вот и все. Участковый ни капли не удивился, увидев офицеров, даже обрадовался – как-никак, а компания. Но в отличие от Дмитрича оба визитера были настроены совершенно на иной лад. Не добившись от представителя власти ничего путного, они махнули рукой на неудачу, заодно на благостного предпенсионника и приняли решение ехать в город. Все-таки там и милиция, и прокуратура, и уголовный розыск, и туристическая фирма, в которой жены купили путевки.

В конце концов, может быть, уже все встало на свои места и занавес таинственности немного приподнялся? Конечно, при любых обстоятельствах бюрократическая махина раскручивается медленно, но все-таки неизбежно набирает свой ход. Если действительно произошла какая-то криминальная история, это не может остаться незамеченным. Пассажиров в туристической группе было человек двадцать как минимум, а то и больше. Каждому рот не заткнешь и печать с грифом «секретно» не поставишь. И вообще вся ситуация попахивает как-то мерзко. Какие секреты могут вывезти в Китай обыкновенные торгаши, когда давно все, что можно было продать, продано на более высоком уровне.