Кто первый на виселицу

– Вы простите меня еще раз, Ольга Андреевна! – заговорил Вячеслав. – Честное слово, прямо не знаю, что со мной тогда сделалось. Я и не собирался убегать поначалу, просто вдруг почувствовал какую-то опасность, это не вы виноваты, конечно, это я сам.

– Успокойтесь, пожалуйста, – мягко остановила я его. – Я вам верю. Моя задача – помочь вам. А вы со своей стороны не должны меня бояться и что-то скрывать. Расскажите лучше все с самого начала. Попробуйте еще раз. А о первой неудачной попытке мы больше не будем вспоминать, хорошо? – я улыбнулась.

– Да, хорошо, спасибо вам, – сглотнув слюну, ответил Вячеслав и впервые посмотрел мне прямо в глаза.

– Теперь расслабьтесь, ничего не стесняйтесь и рассказывайте.

– Ну, вы понимаете, раньше я страдал такой… таким… такой вещью, что… В общем, мне хотелось унижать девушек. Просто стоять и видеть, как она боится меня. И готова просить и умолять, чтобы я ничего с ней не сделал. Я и не собирался ничего делать, просто нравилось наблюдать за их страхом. Я казался в этот момент сам себе каким-то сверхчеловеком, способным подчинить себе весь мир…

– А как складывались ваши личные отношения с девушками? – осторожно спросила я.

– Да, собственно, никак. Знаете, я почему-то ужасно стеснялся подойти к девушке, которая мне нравилась. сам испытывал страх. Ну, просто парадокс какой-то! С этими незнакомыми я был таким смелым, а в ее присутствии у меня просто язык прилипал, руки-ноги не двигались. Но она чувствовала, что нравится мне и как-то раз предложила вместе пойти погулять. Мы ходили по городу, потом пошли к ней домой. Она была уже опытной девушкой, а я совсем ничего толком не знал. Она стала раздеваться, я был даже не готов к этому… Она мне просто нравилась, а физическая близость… Мне казалось, что не должно все быть вот так сразу… Но она ждала от меня большего. В общем, у меня так ничего и не получилось. И тогда она начала смеяться. И говорить мне ужасные вещи. Я готов был просто провалиться сквозь землю. Я тут же ушел. Больше мы с ней не встречались.

Но я с той встречи словно бы взбесился. Каждый день стал выискивать девушек, похожих на нее, и доводить их чуть ли не до истерики! Мне хотелось мстить.

Потом была милиция, затем психушка… Там меня лечили довольно долго. После этого я вышел. В принципе, я считал, что вылечился полностью.

– А что же вас беспокоит теперь?

– Понимаете, полгода назад я познакомился с девушкой. Мне она очень понравилась, мы стали встречаться. Все у нас было хорошо. мы даже решили пожениться. Я ей все рассказал о себе, она очень внимательно выслушала. Не стала ни смеяться, ни осуждать. Сказала, что всегда поможет, если будет нужно. И теперь я боюсь, не возникнет ли у меня опять это желание? Только теперь направленное на нее? Ну, то есть не захочется ли мне ее начать вгонять в страх?

– А почему вас это беспокоит? Вы чувствуете какие-то знакомые симптомы?

– Да вроде нет… Такого, как раньше, нет. Но я боюсь, что потом вдруг, со временем…

– Давайте попробуем все-таки разобраться в причинах всего этого. Ведь мы установили, что виной всему не только та ваша первая девушка, так? Ведь у вас и до того случая с ней возникало желание напугать девушек? Значит, истоки этого лежат гораздо глубже. Вот нам и нужно их установить.

Я молила Бога, чтобы Полина, сидящая в кухне, не вылетела оттуда и не накинулась на Маврина с кулаками, крича: «Говори по-хорошему, падла, не то дыню расколю!» Поля очень даже на такое способна. Но пока все было тихо.

– Знаете, я согласен на гипноз. В прошлый раз я почему-то подумал, что вы можете счесть меня сумасшедшим и отправите в сумасшедший дом. А сейчас я готов.

– Хорошо. Тогда давайте приступим. Смотрите на меня, расслабьтесь… Сейчас я досчитаю до десяти, и вы войдете в состояние гипнотического сна. Я буду задавать вам вопросы, а вы на них отвечать. Ничего не бойтесь, все будет хорошо. Потом я снова досчитаю до десяти, вы проснетесь и не будете помнить ничего из того, о чем говорили, находясь под гипнозом. Итак, раз, два, три…

Я досчитала до десяти, Маврин погрузился в гипнотический сон. Сеанс начался.

– Расскажите мне о своей семье, – начала я. – Кто были ваши родители?

– Отца не было, – тихим, безжизненным голосом начал говорить Маврин. – Мать была очень жесткая, властная женщина. Она работала преподавателем математики в профтехучилище. Но всегда мечтала занимать высокую должность. Ее положение в ПТУ ее явно не устраивало. Она злилась, часто ругала своих более удачливых коллег, называла их бездарностями. Обзывала даже. Она вообще не стеснялась в выражениях. К тому же после смерти отца она осталась без мужчины. Так и не вышла больше замуж.

– То есть у вашей мамы были нереализованные желания, – констатировала я. – А так как эти желания были нереализованы, то следовательно, она была женщиной неудовлетворенной. От этого и ее злость. Она срывала ее на вас?

– Да, и очень часто. Она часто била меня, обзывала. Говорила, что я ничего не умею, ни на что не способен. Что я всем ей обязан. Но кому еще может быть обязан маленький ребенок, как не матери? Ведь он не в состоянии сам себя содержать.

– Какие чувства вы испытывали к матери?

– Даже не знаю. В детстве, глубоком детстве я ее, безусловно, любил. Мне всегда хотелось быть ближе к ней. Но матери всегда было не до меня. Она никогда не разговаривала со мной по душам, никогда не спрашивала, как мои дела.

«Надо же, – подумала я, – совсем как у меня! Моя мама тоже никогда не разговаривала со мной по душам. И мне очень не хватало ее любви. И как только у меня не возникла мания преследовать кого-нибудь?»

– У меня были только обязанности, – продолжал Вячеслав. Для нее было самым главным, чтобы я убирал за собой постель, умывался, чистил зубы, сам собирал игрушки. Когда я пошел в школу, она интересовалась только моими отметками. Отношения мои с одноклассниками и учителями ее не волновали. Если я начинал рассказывать ей о своих проблемах, она обрывала меня и говорила, что так мне и надо, что я дурак и балбес. Я ее боялся. Я всегда ее боялся. Любовь к матери прошла у меня очень скоро. Остался только страх. Я боялся сказать матери, что получил плохую отметку, что потерял варежку или носовой платок. Доходило до смешного: я боялся сказать, что хочу есть, когда она проверяла тетрадки, потому что мать сразу же начала бы орать, что я ее отвлекаю.

В принципе, мне уже почти все было ясно. Вот они, истоки заболевания Вячеслава. Суровая, властная мать, подавляющая мальчика с детства. Отсутствие отца. Отсутствие ласки. Все женщины казались ему страшными мегерами. Он сам их боялся. Боялся страшно. Всегда. Поэтому и начинал преследовать и пугать, чтобы в эти минуты почувствовать свою власть, свое превосходство над ними. Все это – тоже нереализованные желания.

– Мать ни разу не приласкала меня за всю жизнь. даже просто не обняла и не поцеловала ни разу. Кстати, уже почти перед выходом на пенсию, она получила должность завуча. Это ее еще больше взбесило, когда она поняла, что это предел, которого она достигла в жизни.

– А какие у вас отношения сейчас? – спросила я.

– Никаких. Она живет одна, мы разменяли нашу квартиру. Я почти не хожу к ней в гости. Точнее даже, я вообще к ней не хожу. Ее это вполне устраивает. Меня тоже. Она меня тихо, про себя ненавидит. Она и в детстве меня ненавидела. Мстила мне за свою несложившуюся жизнь. Раньше я тоже ее ненавидел. Теперь это прошло, и мне она совсем безразлична. Мне просто наплевать на нее. Она, конечно, несчастная женщина, но все это только благодаря себе самой.