Кто стоял за декабристами

Порушенную предшественниками государственную систему Петру пришлось строить заново. Но и в этом отношении он не поддался на «передовые» конституционные модели Англии или Голландии. Сохранил самодержавие. Однако и на образец французского абсолютизма, считавшегося образцом для всего мира, русский царь не клюнул. Взял за основу систему Швеции, доработав ее по-своему, из практических соображений. Влияние родовой аристократии, своенравной и часто оппозиционной, свел на нет, вообще упразднив боярство. Главной опорой власти сделал дворянство с его привилегиями, но и обязанностью служить государству. Причем дополнил эту систему Табелью о рангах, определяющей положение в обществе «чином, а не породой». А выслуга того или иного чина давала право на пожалование личного или потомственного дворянства. Возможность выдвинуться получили лица любого сословия – в зависимости от собственных качеств.

И в конце концов Петр добился, что Русское царство, набрав силы в предшествующие времена, переродилось в могущественную империю. Открыло себе выход к Балтийскому морю. Утвердило свое влияние и интересы на европейской и мировой арене. Но такой политикой царя недовольны были очень многие – и в нашей стране, и за границей. Не случайно против Петра несколько раз готовились заговоры. В 1697 году, когда он собирался за границу, его замышляли убить стрелецкие начальники Соковнин, Цыклер и Пушкин. В 1698 году, когда он путешествовал по Европе, разразилось еще одно восстание стрельцов. Была доказана связь мятежников с Софьей. Предводители побывали в Москве, привезли оттуда и зачитывали послание царевны. Последовали суровые кары, бунтовщиков казнили и ссылали. Софью и еще двух сестер, Марфу и Феодосию, обеспечивавших связи опальной царевны с внешним миром, постригли в монахини. 1699 год – бунт семи стрелецких полков под Азовом. 1705–1706 годы – явно спровоцированное стрелецкое восстание в Астрахани. 1708 год – заговор Мазепы [7].

Наконец, заговор царевича Алексея в 1717 году. Берусь утверждать, что он так и не был раскрыт до конца. Что важные фигуры и обстоятельства были оставлены «за кадром». Даже история взаимоотношений Петра с первой супругой, Евдокией Лопухиной, содержит серьезные недоговорки и «пробелы». Женили-то царя в 1689 году, в период борьбы с Софьей. Чтобы подкрепить свою партию, объявить о совершеннолетии Петра. Невесту выбрала мать: род Лопухиных был многочисленным, популярным среди стрельцов. К тому же Петру исполнилось лишь 16, а невесте шел двадцатый год! Разница очень ощутимая. Зато девица была уже явно способной к деторождению. Очевидно, мать рассчитывала и на другое – взрослая жена обуздает юного мужа, отвратит от военных и морских увлечений.

Но мать ошиблась. Евдокия, почувствовав себя царицей, и со свекровью поссорилась, и мужа, судя по всему, «достала». А в 1697 году, когда раскрыли заговор Соковнина и Пушкина, подозрение пало и на Лопухиных. Отец и братья царицы отправились в ссылки, первый раз был поднят вопрос о пострижении Евдокии. Она отказалась, но после восстания стрельцов в 1698 году царь настоял на своем. Почему? В обоих случаях заговорщики хотели вернуть к власти Софью. Но… второго царя, Ивана, уже не было в живых. Софья теперь могла легитимно править только от лица наследника Алексея. Значит, и связь с Евдокией представляется вполне вероятной.

Царицу постригли в Суздале в Покровском монастыре. Содержания не назначили, она жаловалась родственникам: «Здесь ведь нет ничего, все гнилое… Покамест жива, пожалуйста, поите, да кормите, да одевайте нищую». Но у нее нашлись какие-то могущественные покровители. Уже вскоре она получила богатые покои, сбросила монашеское платье, стала ходить в мирском. У нее появился большой штат прислуги, лошади для выездов. На праздники приходили местные чиновники и дворяне, несли подарки. В храмах ее поминали «царицей». Что касается родственников, то избежал опалы ее брат Абрам Лопухин, посланный учиться за границу. В 1708 году Петру донесли, что бояре его, царя, «так не слушают, как Абрама Лопухина, в него веруют и боятся его. Он всем завладел…» и «чает себе скорого владычества». Да, впоследствии подтвердилось – вокруг Абрама формировалась оппозиция царю, возлагавшая надежды на Евдокию и Алексея. Хотя Лопухин поддерживал контакты не только с боярами, но и с иностранными дипломатами. А представители оппозиции были и рядом с Петром – донос замяли.

В том же 1708 году Карл XII выступил в поход на Москву. Сына Алексея государь ещё числил своим помощником, поручил ему спешно укреплять столицу. Но Алексей вместо руководства работами вдруг… умчался в Суздаль, к матери. Спрашивается – зачем? Кстати, этот случай вызвал первую серьезную трещину в отношении отца к сыну. Алексей тоже вращался в окружении дяди Абрама. Как он сам вспоминал, его втянули в компанию «с попами и чернцами», приучили «к ним часто ездить и попивать». А к Евдокии в это время стал захаживать настоятель Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря Досифей. Возбуждал «пророчествами», что она скоро снова станет царицей. И тогда же ее духовник Федор Пустынный свел ее с майором Глебовым, родственником Досифея (в миру Диомид Глебов).

Хотя возникает вопрос: что же это за священники, выступавшие сводниками? И развращавшие Алексея? Но видный исследователь сект П.И. Мельников (Печерский) привел доказательства, что Досифей был связан с «хлыстами» [10]. Мы уже отмечали, что ересь обнаружил святитель Дмитрий Ростовский. Он начал против сектантов первое судебное дело, арестовал их лжехриста Прокопия Лупкина. Между прочим, Лупкин был из стрельцов, сосланных после мятежа в Нижний Новгород. Но св. Дмитрий умер, на Ростовской епархии его сменил Досифей и прекратил дело, обвиняемых выпустил на свободу. В таком раскладе все становится на свои места. «Хлысты» отрицали браки, но поощряли «духовную любовь» – внебрачную. А духовником царевича Алексея по «совпадению» оказался давний друг Досифея Яков Игнатьев, да и Абрам Лопухин тоже привечал всяких «пророков».

Но надежды заговорщиков, оживившихся в 1708–1709 годах, не оправдались. Поход Карла XII завершился гибелью шведской армии под Полтавой. Россия, доселе презираемая и оплевываемая по всей Европе, вдруг выросла во весь рост, показала себя могучей державой мирового уровня. Последовали и победы ее флота на Балтике. Вот тут-то против нее закрутили международные интриги Англия, Австрия, Польша. Ухудшение отношений Алексея с отцом оказалось очень кстати, царевичу устроили побег к австрийскому императору. Дядя, Абрам Лопухин, знал, где находится племянник. Обсуждал с австрийским послом Плейером, что у царевича много сторонников, и возможно восстание в его поддержку.

В заговоре участвовала не только старомосковская знать, но и начальник Адмиралтейства Александр Кикин, посол России в Вене Авраам Веселовский. Сам Алексей проявил полную беспринципность. Просил войска у императора и даже у шведов. Переговоры с ним вел австрийский вице-канцлер Шенборн и пришел к выводу, что выделить силы было бы можно, но разочаровал сам царевич – «не имеет ни достаточной храбрости, ни достаточного ума», поэтому проект гиблый. Шведы согласились дать Алексею армию, но ответ об этом запоздал. Беглеца уже выследили, посулами и угрозами завлекли возвращаться домой.

При расследовании случайно вскрылась и мирская жизнь Евдокии, и то, что в храмах Суздаля ее поминают «благочестивейшей великой государыней нашей, царицей и великой княгиней» (о существовании такого мирка в Суздале царь даже не подозревал, от него это тщательно скрывали почти 20 лет!). В 1718 году покатились расправы. Казнили Кикина, Лопухина, Досифея, Глебова, игуменью монастыря, нескольких монахинь. Евдокию по приговору церковного Собора били кнутом и отправили в заключение на Ладогу. Ее сын был осужден и умер в тюрьме после пыток. И все же возникает впечатление, что расследование и репрессии, невзирая на широкий размах, уничтожили не все ветви заговора, некоторые важные фигуры обошли стороной

Так, большое подозрение вызывает вице-канцлер Шафиров. Кикин, обеспечивавший побег, был тесно связан с ним. А посол в Вене Веселовский был его родственником (на родину он не вернулся, скрылся за границей). Между прочим, в 1708 году именно Шафиров вел дело Кочубея и Искры, выставив их клеветниками и выгородив Мазепу, а после этого к гетману-изменнику был послан Кикин, долго гостил у него. А после расследования побега царевича и приключений Евдокии казнили рядовых монахинь, но у суздальского епископа Игнатия (Смолы), поощрявшего все, что творилось в Покровском монастыре, нашлись неведомые заступники. Его привлекли к ответственности лишь в 1721 году и тут же амнистировали по поводу победы над шведами. Хотя он стал уже митрополитом Крутицким и Коломенским, и как раз в его время «хлысты» расплодились по Москве, угнездились в 8 монастырях. В общем, есть о чем призадуматься. Какие-то нити остались невскрытыми, замаскированными. Причем эти нити связывали между собой зарубежные державы, внутреннюю оппозицию и церковных сектантов!