Кто стоял за спиной Сталина?

Даже если из Москвы И. В. Джугашвили выехал 18-го, в Баку он мог быть не ранее 21-го, а в Тифлисе не ранее 22-го ^{20} . Чем была вызвана эта поездка, сказать пока трудно. Но нельзя не учитывать, что 24 сентября произошло одно очень важное в истории партии большевиков событие. В этот день на Каджорском шоссе под Тифлисом под руководством бежавшего к этому времени из Метехского замка Камо была сделана неудачная попытка новой экспроприации ^{21} . Не была ли связана поездка И. В. Джугашвили на Кавказ с этой экспроприацией?

В обратный путь он отправился не позднее 28 сентября и не позднее 1 октября снова был в Москве ^{22} . Косвенно факт его пребывания в Москве осенью 1912 г. подтверждают материалы переписки, к которой он был привлечен в 1913 г. Так, касаясь вопроса об обнаруженном у него самоучителе немецкого языка, И. В. Джугашвили «объяснил, что таковой был взят им в конце прошлого года у одного знакомого в Москве, где он был проездом, но назвать этого знакомого отказался» ^{23} . «Из объяснений названного Джугашвили, — читаем мы в материалах этой же переписки, — видно, что в сентябре прошлого года он [в Москве] проездом в Петербург останавливался в течение того времени у одного своего знакомого, назвать фамилию которого отказался» ^{24} .

Если допустить, что в Москве И. В. Джугашвили провел один-два дня, то в Петербург он мог вернуться не позднее 3 октября, так как 4-го уже принимал участие в заседании Петербургского комитета РСДРП.

«4 октября, — писал об этом заседании сам И. В. Джугашвили, — поздно вечером, накануне выборов выборщиков, нам стало известно, что уездной комиссией „разъяснены“ уполномоченные наиболее крупных заводов (Путиловского и прочие). Через час собирается Исполнительная комиссия Петербургского комитета вместе с представителем ЦК и, составив новый список выборщиков, выносит решение об однодневной забастовке протеста. Ночью в тот же день собирается путиловская заводская социал-демократическая группа и принимает решение Петербургского комитета. 5-го начинается путиловская забастовка. Бастует весь завод. 7-го (в воскресенье) собирается заводская социал-демократическая группа Невского судостроительного завода и присоединяется к решению Петербургского комитета. 8-го бастует весь завод. За ним идут прочие фабрики и заводы. Бастуют не только „разъясненные предприятия“, но и не „разъясненные“ (Паль). А также те, которые по „правилам о выборах“ не имели права выбирать по рабочей курии. Бастуют из солидарности. <…> 8 октября поздно ночью становится известным, что губернская комиссия по выборам кассирует выборщиков, отменяет „разъяснения“ уездной комиссии, „восстанавливает в правах“ путиловцев, привлекает к выборам большее число предприятий. Рабочие торжествуют победу» ^{25} .

«За несколько дней до съезда уполномоченных, на котором предстояло избрать выборщиков от рабочей курии Петербурга, — вспоминал один из современников тех событий, — 10/23 октября за Невской заставой (Сапожников переулок, д. 5, кв. 26) на квартире рабочего В. Савинова состоялось собрание, на котором присутствовали более 20 представителей от разных районов Петербурга и на котором обсуждалась тактика поведения на предстоявшем съезде уполномоченных и следовавшем за ним собрании губернских выборщиков. Среди участников собрания (Богданов Павел, Лашевич (Мишка Шибаев)) на квартире В. Савинова находился и И. В. Джугашвили. Здесь были намечены кандидаты в выборщики» ^{26} .

«После этого совещания т. Сталин и Лашевич остались у Савинова в комнате, выработали наказ депутату, немного поспали… а рано утром ушли. После мне говорил Д. И. Иванов., что Сталин и; Лашевич от меня были у него на квартире Огородников пер., д., кажется, 27… где якобы вносили поправки в „Наказ“» ^{27} . «Сталин, — вспоминал В. Савинов, — остался у меня ночевать, чтобы написать проект „Наказа“, о котором мы так много говорили на совещании», а утром он «ушел на квартиру к другому нашему путиловцу, Иванову» ^{28} .

По возвращении с Кавказа И. В. Джугашвили, по всей видимости, нашел приют в квартире присяжного поверенного Абрама Павловича Лурье ^{29} . Когда и как они познакомились, требует выяснения, но можно отметить, что А. П. Лурье был женат на Татьяне Александровне Словатинской, которая в 1908–1910 гг. работала в Баку, и по этой причине у нее и И. В. Джугашвили могли быть общие знакомые ^{30} . Возможны и другие объяснения. Т. А. Словатинская родилась в Вильно, с которым был связан ставший в 1901 г. ее мужем Абрам Павлович Лурье ^{31} . Между тем его двоюродный брат Арон Сольц находился в дружеских отношениях с упоминавшимся выше Н. Н. Крестинским, который тоже происходил из Вильно ^{32} . На А. П. Лурье И. В. Джугашвили мог выйти и через М. И. Фрумкина, который по работе в Петербурге был знаком с Э. А. Сольц и Т. А. Словатинской ^{33} .

Квартира А. П. Лурье находилась на 16-й линии Васильевского острова. «В 1912 г., — вспоминала Т. А. Словатинская, — бежав из ссылки, И. В. Джугашвили приехал в Петербург. В это время у меня на квартире жил А. А. Сольц, или, как считал старший дворник, господин Кац <…>. Однажды он сказал, что приведет товарища, кавказца <…>, и тут выяснилось, что этот кавказец с партийной кличкой Василий уже несколько дней живет у Арона, не выходя из комнаты <…>. Так я познакомилась со Сталиным <…>. В то время Иосиф Виссарионович руководил кампанией по выборам в Государственную Думу. Примерно с неделю он жил с нами. Я как связной ПК выполняла и его поручения, главным образом по связи с людьми, передаче каких-либо партийных документов» ^{34} .

Если подходить к воспоминаниям Т. А. Словатинской буквально, то И. В. Джугашвили прожил в ее квартире около 10 дней: «несколько дней» до знакомства и «примерно с неделю» после.

Другой квартирой, в которой жил в Петербурге по возвращении с Кавказа И. В. Джугашвили, по всей видимости, была квартира студента Политехнического института В. М. Молотова, который в это время занимал должность секретаря редакции газеты «Правда» и с которым И. В. Джугашвили не мог не контактировать ^{35} . Поскольку В. М. Молотов был арестован 14 ноября 1912 г., а в 20-х числах октября И. В. Джугашвили уехал сначала в Москву, потом за границу, то, вероятнее всего, они могли жить вместе в октябре после возвращения И. В. Джугашвили с Кавказа.

По воспоминаниям А. Е. Бадаева, после первого съезда уполномоченных И. В. Джугашвили выступал на ряде собраний и совещаний, посвященных выборам ^{36} .

«Один раз, — утверждала Т. А. Словатинская, — по заданию ЦК у меня на квартире было проведено собрание представителей Районов. Собрались товарищи с Выборгской стороны — двое, из-за Невской заставы, с Путиловского завода и др. Сталин вел собрание и предложил мне секретарствовать. На повестке дня того совещания был вопрос о подготовке к выборам в Государственную Думу. Разбирали кандидатуры. Выдвинули товарищей Бадаева и Н. Д. Соколова» ^{37} .

14 октября в Петербурге прошли дополнительные выборы уполномоченных по рабочей курии ^{38} ,17 октября в городской думе состоялся второй съезд уполномоченных, на котором был оглашен «Наказ» и от большевиков были избраны три выборщика: А. Е. Бадаев, Игнатьев (провокатор) и Костюков ^{39} , а 20-го собрание выборщиков делегировало из своей среды в Государственную Думу А. Е. Бадаева ^{40} .

«Вечером того дня, когда на собрании выборщиков Петербургской губернии состоялись выборы депутата от рабочей курии и стало известно о победе большевистского кандидата (т. е. 20 октября. — А.О.), — вспоминал А. Е. Бадаев, — в редакции „Правды“ под руководством Сталина состоялось конспиративное совещание, на котором я присутствовал как вновь выбранный депутат от питерских рабочих <…>. Тут же тов. Сталин заявил: надо депутатам-большевикам во что бы то ни стало поехать за границу к Ленину» ^{41} .