Кто стрелял в урода?
Шрифт:
Тяжелей всего нести крест одной. В самолете Надя решила, что все расскажет папе Алеше. А приехала и замолчала. Шура чувствовала беду, но из душевной тонкости первой разговор не заводила. Один раз Ростоцкий что-то заподозрил. Надя спросила, как бы он отнесся, если бы дочь осталась здесь навсегда. Алексей подошел к Наде и очень долго на нее посмотрел. Ерожина все превратила в шутку.
Теперь надо решать… В Москву она не поедет. Если к ней имеются вопросы, ответить можно и по телефону. Ее родной отец Алексей Ростоцкий почти одного возраста с Петром. Они вместе с папой Алешей вырастят Ванечку и Леночку. Шура заменит родную бабушку. Надя рвалась к мужу, но признаться себе в этом не хотела. Она могла вернуться и жить у Аксеновых. Но находясь в соседнем квартале с Петром, трудно удержаться и не проявить слабость. А дети растут и им нужен пример. Петр не имеет права калечить своим безнравственным полем юные
Потом она начала обманывать себя. Надя прилетит на один день. Расскажет Тимофею, все что ей известно и улетит назад. Она же сознательный элемент? Если следствие нуждается в ее показаниях, она должна их дать. Хотя что она видела? Этот мерзкий тип шел с цветами и гадко улыбался. Он шел купить ее взамен позора Петра. Все точно рассчитал поганец. Еще неизвестно, как бы она поступила. На свидание она спешила уверенная, что муж рыцарь. Чтобы спасти его, она была готова на все. Зачем Петр потом не сказал, что в конверте ложь? Он вообще имел возможность сжечь этот конверт. А вдруг Ерожин хитрый и подлый змий, специально открыл правду, чтобы она не узнала от чужих? Тогда почему он вывалил всю остальную грязь? Что-то во всем этом не сходилось. Что нужно Волкову? Каких он хочет показаний? Перед ее глазами снова вставал весь ужас воскресного дня. Она сама вызывала жуткие картины умирающего шантажиста. Она видела скрюченные пальцы, царапающие песок, кровавое пятно на светлом плаще, и розы. Он лежал в розах, предназначенных ей. Какая польза от ее свидетельств. Она ничего, кроме шагающего Беньковского вспомнить не могла. Но что-то, какая-то маленькая деталь ее беспокоила. Надя стала прокручивать свой приход и ожидание. Она подходила к бронзовому клоуну. Никулин даже в металле излучал доброту. Потом прошлась по бульвару. Надя вспомнила. На скамейке сидел мужчина, она его раньше где-то видела. Потом этот мужчина возник еще раз. Он шел с толпой туристов. Ну, вот и все. Сначала на скамейке, потом среди туристов. Нет, она видела блондина раньше. Они сидели с Беньковским в кафе, и тот указал ей на этого мужика. Андрон Михайлович что-то говорил о красавице, жене парня, а тот флиртовал с другой женщиной. Надя так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как открылась дверь.
– Ты почему не спишь? Время шесть. Ты не ложилась? – Ростоцкий в пижаме с удивлением взирал на дочь.
– Мне надо срочно в аэропорт. Я вернусь через пару дней. Даже раньше. А сегодня я должна лететь. Вот тебе телефон, позвони по нему и сообщи о времени моего прилета.
– Почему ты мне ничего не рассказываешь? – Тихо, чтобы не разбудить детей, прошептал Ростоцкий: – Я же вижу, у тебя горе. Раньше ты была со мной откровенна, даже когда еще не знала, что моя дочь. Разве мы больше не друзья?
– Папа Алеша, ты мой самый близкий друг. Да, я попала в переделку, но это касается только меня. Есть вещи, которые человек не имеет права перекладывать на других. Придет время, и ты все узнаешь… Дай, я тебя поцелую.
В десять утра она сходила с трапа самолета. Волков встречал ее прямо на летном поле.
– Я не могу ничего утверждать, но, кажется, кое-что вспомнила. – Не здороваясь, выплеснула Надя. По дороге из Домодедова она все подробно Волкову изложила.
– Куда едем? – Улыбнулся Тимофей, покончив с опросом.
– На Фрунзенскую. – Ответила Надя и покраснела, как школьница.
– Понимаю, что на Фрунзенскую. – Прикинулся дурачком Тимофей: – Нельзя хозяина надолго оставлять. У вас потрясающий муж, и он заслуживает заботы. Я многому у Петра Григорьевича научился. Перенять можно опыт, приемы, даже манеру поведения. Нельзя перенять талант. Здесь я никогда с подполковником не сравнюсь. Берегите его.
Надя хотела возразить, но прикусила язык. Волков понял, что она хотела сказать:
– Я все знаю Наденька Ивановна. Можете ничего не говорить. Это я нашел конверт Беньковского, вернее, выкрал его из следствия.
– Зачем вы это сделали?
– Потому что у каждого человека бывают в жизни эпизоды, за которые потом стыдно. Петр Григорьевич давно осознал свой поступок.
– Но как можно посадить невиновного?! – Продолжала ужасаться Надя.
Волков вспомнил, как допрашивал на эту же тему полковника Боброва, и воспользовался его формулировками:
– А вы поставьте себя на место молоденького капитана. Перед вами женщина – красивая, молодая, застрелившая мужа из ревности, и отпетый негодяй пасынок. Про таких говорят, раньше сядет, раньше выйдет. Вот он и сделал выбор.
– Все равно это ужасно. Он же милиционер. Должен быть честнее и благороднее других.
– Вы мало знаете жизнь, Наденька Ивановна. Я как-то обедал со священником.
Умный, образованный дядька и, кажется, даже в Бога верил. Так он за обедом пил как извозчик. Я ему говорю – батюшка, как же так? Вы учите прихожан одному, а делаете совсем другое. Знаете, что он мне ответил? – Надя отрицательно помотала головой: – Он мне ответил – с тех, кто ближе к Господу, больше спросится. Поверьте, милиционеры нарушают закон чаще других. Потому что каждый день с ним сталкиваются. Хорошие милиционеры так поступают для пользы дела. Поганцы – ради своих корыстных целей. А ваш муж посадил Кадкова в порыве эмоций. Корысти у него не было. Он и не знал, чья дочка Соня. Знакомство с генералом Грыжиным произошло позже.– А у вас есть жена, Тимофей? Вы всегда у нас бывали один.
– Я был женат. Мы развелись. Виноват я сам. – Сухо признался Волков: – Далеко не всякая женщина выдержит такого мужа. Кстати, мы приехали.
Надя взглянула в окно и увидела свой подъезд:
– Спасибо, Тимофей. Вы очень хороший человек.
– Насчет человека не знаю, а вот милиционер неплохой, может, когда и хорошим стану.
– Обязательно станете.
– Спасибо. Все вам доброго, я помчался искать очередную красотку Беньковского.
– Почему красотку?
– Потому что шантажиста застрелил муж очередной дамы сердца вашего поклонника. Скорее всего, она призналась супругу во всех грехах, и тот поступил радикально. Все, Наденька. Мне надо спешить.
Волков сразу приказал включить сирену и спецсигнал. Надя проводила взглядом мигающую и орущую машину, подошла к дверям, поставила сумку на ступеньку и набрала свой код. Электронная система выдала скучные долгие перезвоны. Надя подождала немного, порылась в сумке, извлекла ключи и вошла в дом. Поднимаясь на лифте, она ощутила необычайное волнение. А если Петр сделает тоже самое, что и Хромов? Ведь случается такое в жизни. Почему он не открывает?! Надя поняла, что самоубийство мужа не переживет. Она дрожащими руками отомкнула замок и вступила в квартиру. Первое что она услышала, был душераздирающий храп. «Мертвые так не храпят» – догадалась Надя. От сердца отлегло, и она двинулась в гостиную. На полу валялись пустые бутылки и грязная посуда. Как она могла оказаться на полу, хозяйка сообразить не успела. Она даже не успела об этом подумать. На кожаном диване, повернув покрасневшее лицо в сторону дверей, храпел генерал Грыжин. Надя зашла в детскую и обнаружила на двухъярусной кроватке скрюченного в три погибели Михеева. А среди игрушек батарею пустых пивных бутылок. «Хорошенький детский сад», – заключила Надя и, не останавливаясь, пробежала в спальню. Ерожин дрых в халате. Покрывало снять не удосужился, а одну подушку скинуть на пол умудрился. Надя остановилась и долго смотрела на мужа. На щеках Петра проступила короткая седеющая щетина, и он походил на старика. Таким Надя своего суженного уже однажды видела. После своего первого побега под Самару, она вернулась в его чертановскую квартиру, в которой теперь жили Михеевы, и застала худого обросшего щетиной Ерожина.
Наглядевшись на своего ненаглядного, тяжело вздохнула, вышла, повесила в прихожей пальто, закатала юбку и направилась в ванную за ведром. Мужчины не шелохнулись. Протирая мокрой тряпкой паркет, наткнулась на злополучный конверт. Он лежал на полу за креслом, как старая газета, или кусок грязной бумаги. Надя подняла его, прошла на кухню, зажгла газ, и от пламени конфорки запалила испачканный кровью шантажиста пасквиль.
«Китаец» из ресторана «Золотой дракон» помог Тимофею Волкову еще раз. Он помнил красивую блондинку, с которой Беньковский здесь однажды обедал. Запомнил он и спортивную машину красавицы. На кухню подвезли продукты и, чтобы освободить люк, молодому официанту пришлось автомобиль перегнать. Номер и марку машины он не забыл. Дело оставалось за малым, найти красотку и ее мужа. Тимофей выяснил место работы своего тезки и поехал на фирму.
– Загорский больше здесь не бывает. – Ответил розовощекий охранник: – И, вообще, тут новый хозяин.
Майор вынул удостоверение, и его провели в кабинет директора.
– Я два дня назад купил это дело и о судьбе бывшего владельца без понятия. У меня своих проблем выше крыши. Кажется, он просил перевести все капиталы в швейцарский банк. Но об этом больше знает мой адвокат.
К концу дня Тимофей владел всей информацией, что могли выдать соседи и бывшие сослуживцы Темы. Супруги продали все, вплоть до квартиры, и улетели в Европу. Волков позвонил пограничникам в международные аэропорты. Под фамилией Загорский страну никто не покидал. Уже вечером он навестил единственную родственницу беглеца. На стене висела фотография пожилой женщины и ее двоюродного племянника. На красивом лице блондина возле правой щеки хорошо просматривалось маленькое родимое пятно.