Кто такая Марта

Вдруг Рей заступил передо мной.

— Лес! — резко произнес он, хватаясь за свою палку.

Сок дернулся.

— Не шевелиться! — поступил приказ. Из леса на нас выступили четыре мужских фигуры. Трое держали наготове заряженные луки, один целился из арбалета. Мужчины были бородатыми, выглядели недобрыми и наступали, наступали…

— Свежее мясо! — ухмыльнулся один из них, с черной бородой, уверенно приближаясь. — Очередные любители озер. А ну-ка не шевелиться, шустрики. Слушай команду! Помоги…

Больше сказать он ничего не успел — Рей размахнулся и бросил в чернобородого свое самодельное копье. Попал прямо в горло. Я непроизвольно вскрикнула. Нападавший захрипел. В Рея тут же выстрели несколько раз. Одну стрелу Ворон поймал на лету. Вторую отбил Сокур. Он расчехлил уруми, выпустив на волю родовое оружие Змеев — смертельную восьмихвостку. В воздухе закрутилась длинная многохвостовая плеть с отравленными наконечниками.

— За меня!

Рей прыгнул, оттесняя меня к воде. Сок непрерывно кружил уруми. Оплетенные кожей металлические цепи тихо и мерно жужжали, отбивая несущиеся на нас стрелы. Свист — щелчок. Свист — снова щелчок. Луки обстреливали нас беспрерывно, но стрелы уруми отбивало, надежно прикрывая нас.

— Назад!

Я попятилась в озеро в сапогах — их снять не успела. Ледяная вода начала заливаться через голенища. Сокур отступал, тесня нас глубже и прикрывая воздушным щитом.

— Останови их! Скажи, че! Про помощь, че, скажи, ну?! — взвизгнул один из наступающих. Я видела только оскалы и бешеные глаза. Не успевала разглядывать лица.

— Прошу пом…

Лезвие Сок бросал левой рукой, но попал точно в рот.

— Ныряй, Марта!

— Сок! — крикнула я.

Кто-то закричал. Сок оглушительно громко засвистел. Уруми угрожающе низко гудело.

Это последнее, что я слышала. Рей толкнул меня в воду, сам нырнул сверху, накрывая тяжестью тела. Ледяная вода окутала, а затем сжала грудь, перехватывая дыхание. В кожу будто вонзилось тысячи парализующих иголок. Бирюза ударила в глаза. Чья-то рука схватила мою. Черные и рыжие волосы парили в бирюзе… Соображать не было времени, но я была уверена, что за руку меня держит Сокур. Вокруг полетели стаи белых пузырьков. Мелькнули черные крылья, белые руки… Рыжие камни, рыжие волосы, красная нить крови… Сапоги один за другим спали с ног, и плыть стало проще. Там, в глубине озера засияло что-то золотое… Туда! Туда! Я рванулась к золотому свету на остатках воздуха. А бирюза воды наступала, заполняя обволакивая холодом. В груди начало жечь все нестерпимее и сильнее. Я потянулась к свету кончиками пальцев. Сокур все еще держал мою руку, когда дно исчезло, дыхание кончилось, а я достигла золотого света и вся вытянулась в прямую длинную струну. Бесконечно длинную и прямую, без единой запутанной нити.

Глава 46. Это было давно

Перед глазами постепенно проясняется, но я еще не слышу звуков. Я вижу перстень, который дал мне дедуля. Перстень тяжелый, гладкий, с круглым золотисто-рыжим камнем, я держу его в пальцах. Камень ослепительно поблескивает от попавшего на него солнечного луча, и я щурюсь, пытаясь осознать, что происходит. Перстень очень похож на тот, что дал мне Кирел. Я продала его быстро и невыгодно на городском рынке. А на рынок я отправилась сразу как миновала ворота.

Некоторое время я вопросительно пялюсь на камень, но он блестит и молчит. Затем поднимаю голову и вижу перед собой позолоченные ворота и витиеватый узор на них. Узор отчаянно блестит на солнце, напоминает нити. Как странно… Раньше я думала, что мастер произвольно изобразил растения, а теперь…

— Как ты, девочка моя?

Звук приходит вместе с пением птиц и шелестом листвы. Я резко оглядываюсь. За мной стоит дедуля Кирел. Он тоже точно такой же, каким я видела его в последний раз. Светло-голубые, почти прозрачные глаза улыбаются, весь дедуля чуть сгорбленный, худой, в шапочке с кисточками. Бесконечные складки золотой мантии касаются круглых листьев клевера.

Растерянно улыбаюсь. Я рада его видеть, но я еще не понимаю. Ничего не понимаю.

— Дедуля!

Поспешно шагаю к Кирелу и вдруг обнаруживаю, что на мне не штаны, а платье, темно-синее, ученическое. На ногах — не грязные сапоги, а туфли. Они все еще черные, с темно-коричневыми носками. На гладкой поверхности зияет глубокая царапина. Да, я же споткнулась, когда убегала из горящей оранжереи… Но это было… Когда?

— Почему… — я застываю на месте с вопросом, осматриваясь вокруг. Чем больше я смотрю, тем страшнее мне становится, потому что… Так не должно быть!

Небо над головой безмятежно-голубое, ни облачка. На фоне его мерно покачивает зелеными листьями акация. Я в вечнозеленом королевском саду, в котором ничего не напоминает о сером небе, гиблых землях, голых ветках, бирюзовой воде и стрелах, шлепающихся в воду…

А сапоги? А озеро? А Сокур?!

Воспоминания влетают в мысли вместе с низким жужжанием уруми. Бирюза, холод, жжение, парящие рыжие волосы, красная струйка крови… Золотой свет, рука, крепко обхватившая запястье, холод, прямая нить…

— Что произошло? Дедуля! Рейтор, Сокур, озеро… Где они?! Где?

Кирел на мгновение опускает глаза, и от одного этого жеста к горлу подступает тошнота.

— Где? — изменившимся голосом хриплю я. — ГДЕ?

— Давай присядем, девочка…

Старый маг бесконечно долго идет к скамейке, бесконечно долго садится на нее, медленно опускает руки на колени… Когда он начинает говорить, мне кажется, что часть волос у меня поседела от предчувствия катастрофы. Чуть пошатываясь, я стою, еще цепляясь за ускользающую надежду.

— Рейтор… — Кирел начинает говорить, периодически покусывая бледные губы. — С ним должно быть все хорошо. Он же вышел на несколько дней позже тебя… Значит и вернется позже.

— А Сокур?!

Кирел снова молчит.

— А СОКУР?! — громче повторяю вопрос, отчаянно жду ответа, но его нет.

Страх продирает меня насквозь.

— Его нет, — наконец, говорит Кирел.

— Как… нет?

Липкий пот как холодная жаба на затылке.

— Это произошло давно, Марта… — Кирел, наконец, поднимает на меня глаза. — Тогда был тысяча четыреста тридцать восьмой год… А сейчас… Тысяча пятьсот семьдесят…

— Нет! — вскрикиваю я. — Я не хочу это слышать. Не хочу это слышать и не желаю понимать!

Кричу на самого великого мага королевства, совсем не сдерживаясь. Вижу, как он клонит голову с редкими волосами, и от этого гнев только растет. Сжимаю кулаки. Я хочу убить его, растерзать. Гнев и страх ложатся в руки бордово-красным.

— Такого не должно быть! Не может! Перенеси его сюда!

Я даже не фиксирую, как в руке появляется искра, которая преобразуется в крупное огненное ядро. Оно злое, сильное, но послушное. Оно только ждет, чтобы его толкнули в цель. Мне неимоверно этого хочется.