Кто-то из вас должен умереть! Непридуманные рассказы
Шрифт:
Капитан скрылся в кустах, а Егор Аверьянович, проводив его взглядом, сердито спросил:
– Ну, что вас туда понесло, Кресало? Чего вы этим добиваетесь?
– Вашего доверия, Егор Аверьянович. Не поверили вы мне, я же сразу понял, – с горькой обидой и тоской сказал Кресало. – Всю ночь не спал, мучился. А утром понял – не могу я ждать, пока вы там эксперимент назначите!..
– А капитан тут откуда взялся? Или вы его с собой специально привели?
– Не ведаю! Аки бес из кустов вынырнул и давай опять издеваться! Сейчас, говорит, я в тебя из пистолета палить начну, как в нарушителя общественного порядка. Не хочешь на свободе жить, так тюрьма всегда к твоим услугам.
– Вы спускаться-то думаете, Кресало?
– А вы скажите – верите мне или как!
– Ну… – замялся Абелин.
– Эх, пропадать так с музыкой! – вдруг залихватски воскликнул Кресало и качнул березу. – Вот смотрите – так все и было! Кресало врать не станет!
И тут руки Кресало вдруг разжались, ноги разъехались, и он медленно, глядя в небо мученическим взглядом, повалился вниз.
Егор Аверьянович бросился ловить тело правдолюбца.
Падал Кресало долго и с перерывами – время от времени тормозя падение шлепающими ударами о ветки.
А потом, почти у самой земли Кресало все же удалось схватиться за ветку, но она треснула, и он промелькнув мимо расставленных рук Абелина, мягко шмякнулся о землю. И так и остался лежать без движения на спине, глядя открытыми глазами на то самое небо, которым еще только что любовался Абелин.
Егор Аверьянович бросился к старику:
– Гражданин Кресало! Вы как? Руки шевелятся? – почему-то спросил он.
– Руки-то, может, и шевелятся, – печально сказал Кресало. – Все остальное – не знаю. Не доберусь я до дома, товарищ прокурор…
– Ну, ничего, до дома я вас как-нибудь доставлю, главное, что живой.
– Живой… А как же эксперимент? – тревожно спросил Кресало. – Неужто не удался? Что же я зря жизнью рисковал?
– Ну почему же, – пожалел старика Абелин, – теперь я вижу, что такое могло быть.
– Ну и хорошо, – закатил глаза Кресало. – А то я уж испугался, что зря страдания принял.
– Ладно, Кресало, пойдемте… Капитана нам лучше не дожидаться.
В фильмах о войне Егор Аверьянович много раз видел, как выводят раненых с поля боя. И теперь делал все автоматически. Приподняв Кресало, он поднырнул под его правую руку, выпрямился, и пристроил его обмякшее, как матрас, тело на своих плечах.
– Ну, двинули, – бодро сказал Егор Аверьянович.
И они пошли.
Когда они уже скрылись из виду, из кустов вылез веселый капитан-разбойник Мурлатов в сопровождении лейтенанта Кардупы.
– Сделали мы их, лейтенант! И не просто сделали, а с перевыполнением плана!
– А не надо было поперек нас в печку лезть, – невозмутимо ответил Кардупа.
– Это товарищ прапорщик Хрюков говорил? – рассмеялся капитан.
– Нет, это я говорю. А товарищ прапорщик Хрюков говорил: у кого ахиллесова пята, а у кого ахиллесова голова!
– А ведь прав он, Хрюков твой.
– Так потому и прапорщик был, а не ефрейтор.
Через несколько месяцев Абелин столкнулся на улице со стариком.
– Товарищ прокурор, не узнаете! – восторженно вскричал Кресало и бросился жать ему руку. – А помните, как мы с вами по березам шастали?
– Такое разве забудется, – криво усмехнулся Абелин. – Ну, а вы как, гражданин Кресало, после наших подвигов живете? Самогон надеюсь уже не гоните?
– Это почему же? Я же для себя! – удивился Кресало. И туманно пояснил: – Одно другому не помеха. Как в библии сказано? Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками… А так как мы самогон из яблок гоним, получается, что одновременно и подкрепляемся, и освежаемся! Ведь уголовную ответственность за это еще в 1997 году сняли.
– Зато административная
осталась. И я вас уже предупреждал. И с кем же вы теперь… подкрепляетесь?– Как с кем? С Гвоздюком же и подкрепляемся. Мы – люди, испытанные временем, нам экспериментов не нужно. Ну, а насчет административной ответственности вы не беспокойтесь, в Лихоманске тут все гонят и своих не сдают…
– Значит, теперь без мордобоя?
– Пока обходились. А что там дальше будет – кто ж его знает? Ибо сказано: не клянись вовсе!
Сельские удовольствия
Учитывая, что кур съели свиньи, что подтверждается наличием на их мордах пуха, уголовное дело по данному факту кражи возбуждать нет оснований.
Прокурорская «Волга», набитая гостинцами и подарками для сельских родственников Друза, несла Абелина из города в неведомые дали, дабы мозги его, как выразилось начальство, маленько охолонули после напряжения последних дней.
Перед Абелиным, сидевшим рядом с водителем, расстилалась бескрайняя степь, испускавшая из своих подземных глубин жаркое марево. Белесое небо над степью тоже исходило жаром. Тугой горячий ветер бил в раскрытое окно машины и постепенно выдувал из головы Абелина все мысли о работе.
До села добрались часа через два, и началась для Абелина расчудесная жизнь в большом просторном доме Трофима Васильевича Друза.
Старик Друз, обросший, как леший, седой бородой, страдал ногами и потому целые дни сидел во дворе на широкой оттоманке, застеленной ковром, зорко наблюдал за всем, происходящим вокруг, и слушал радио. Так что был в курсе всех событий как в стране, так и в мире. И спорить с ним о международном положении было тяжело.
Время от времени дремавший на оттоманке дед покрикивал на Барса – такую же крупноголовую, как он сам, кавказскую овчарку, то спавшую на сырой земле, спасаясь от жары, то неутомимо носившуюся вдоль забора, охраняя хозяйство деда Друза и немилосердно облаивая всякого, кто шел по улице.
А хозяйство у старого Друза было просторное и богатое – сад, огород, курятник, виноградник, малинник, пруд. Старик уходил в дом только спать. Так и текла бы его жизнь в философском направлении, если бы не проклятые пацюки. Эти расплодившиеся неизвестно по какой причине в ходе перестройки и реформ крысы довели деда до состояния пролетарского гнева, и все его мысли в последнее были заняты только ими. Дед вынашивал планы их полного уничтожения и готовился к большой военной кампании против богопротивных иродов.
Абелину отвели в доме тихую прохладную комнату, где его никто не тревожил.
Но в первый же день старик предложил ему ночевать в саду под открытым небом. И Егор Аверьянович провел необыкновенную ночь, разглядывая звездное небо, прислушиваясь к таинственному трепету листьев, вникая в перекличку собак, вздрагивая от ударов падающих яблок о землю…
Утром старик как бы случайно спросил:
– А ты, сынок, как – женатый!