Кто-то мне должен деньги

— О'кей.

Эти двое тут же развернули меня, подтащили обратно к стулу и усадили на прежнее место. У меня болели плечи и руки, я охрип и, кажется, был на грани истерики, и я не сомневался, что волосы мои поседели. Но я был жив. Я сглотнул, заморгал и взглянул на человека за столом.

Он медленно кивнул.

— Ну хорошо. Я тебе верю,— сказал он.— Мы тебя проверяли, узнали, что вы кореши с Фалько, и решили, что надо кое-что уточнить. Так, значит, ты не работаешь на Наполи?

— Нет, сэр,— выпалил я.

— Хорошо,— повторил он.— Как Луиза перенесла все это, не знаешь?

Я почувствовал, как все мои внутренности проваливаются куда-то вниз. «Опять начинается»,— подумал я и через силу ответил:

— Извините, я не знаю, о ком вы.

Он взглянул на меня нахмурившись, как будто не понимал, зачем я лгу на этот раз.

— Брось,— сказал он.

Я совершенно искренне ответил:

— Извините, я вовсе не хочу неприятностей — ни с вами, ни вообще,— но я не знаю никакой Луизы.

Он откинулся назад, ухмыляясь, как будто я только что признался в чем-то непристойном.

— Значит, у тебя с ней было кое-что, а? Это самое, а?

— Извините, нет. Я вообще не помню, чтобы у меня когда-либо была девушка по имени Луиза. Может, еще в школе, не знаю.

Ухмылка постепенно исчезла, снова уступив место прежнему хмурому выражению. Он разглядывал меня довольно долго, а затем сказал:

— Что за чушь.

— Извините,— повторил я.

Голова моя все сильнее втягивалась в плечи. Это происходило как-то само собой, помимо моей воли. К тому моменту, когда я отсюда выйду,— если только это когда-нибудь случится,— она, видимо, втянется так глубоко, что плечи закроют уши, и я уже ничего не смогу больше слышать.

— Ты был знаком с Маккеем достаточно хорошо, чтобы заходить к нему домой, и ты не знаешь, как зовут его жену. Что за чушь?

— Томми Маккей? Так это его жена? — Неожиданно я разволновался еще сильнее, чем раньше: ведь ясно, что я должен был бы знать, как зовут жену Томми, и теперь все, что бы я ни сказал, будет выглядеть враньем.

Он опять медленно кивнул.

— Вот именно,— сказал он.— Это его жена. Что, не видел ее никогда?

— Да нет, видел,— признался я.— Иногда она открывала дверь, когда я приходил, иногда к телефону подходила, когда я звонил. Но мы никогда не разговаривали ни о чем. Вообще никогда.

— И Маккей никогда не говорил: «Это моя жена Луиза»?

Я покачал головой.

— Обычно я даже в квартиру не входил. Я передавал ему деньги, или он мне — вот и все. Иногда, когда я туда заходил, его жены не было дома. Он никогда не представлял нас друг другу. Я был его клиентом, вот и все. Мы и с ним-то почти не общались.

Казалось, он все еще сомневался, но недоверие его поколебалось.

Тут до меня вдруг дошло то, что он сказал минуту назад, и я воскликнул:

— Эй!

Все они так и подскочили от неожиданности и уставились на меня насторожённо и угрожающе.

Я сжался еще сильнее.

— Извините,— пробормотал я.— Я просто думал о ваших словах…

Они расслабились.

— Насчет того, что у меня что-то было с женой Томми. Я хочу сказать, это просто невозможно. Она не… я хочу сказать, она и я… это просто не…

— О'кей,— сказал он с таким видом, как будто вдруг почувствовал бесконечную усталость и отвращение.— Ты чист.

— Ну да, конечно.— Я посмотрел на всех них по очереди.— Вы это хотели узнать? Вы думали, что я убил Томми?

Они не потрудились мне ответить. Этот, за столом, сказал:

— Отвезите его домой.

Какие прекрасные слова!

Эсэсовец коротко приказал:

— Встать!

— Есть! — неожиданно для самого себя гаркнул я.

Я вскочил, желая только одного — поскорее убраться отсюда, пока никто из них не передумал. До последней секунды я вообще не надеялся отсюда выйти.

На этот раз они не схватили меня за руки. Я сам потихонечку пошел себе к двери. В тот момент, когда я выходил, человек за столом произнес:

— Подожди.

Броситься бежать? Хо-хо! Я обернулся и снова посмотрел на всех троих. Тот тип, который сидел за столом, сказал:

— Легавым ни слова.

— Ох,— вздохнул я.— Конечно нет. Я хочу сказать, ведь ничего такого особенного не случилось, верно? О чем же мне рассказывать легавым? — Я говорил без умолку. Потом заставил себя замолчать. Потом — повернуться, пересечь холл, спуститься по лестнице и пройти сквозь строй автомобилей к «шевроле». Я сел на заднее сиденье, не дожидаясь ничьих указаний, взглянул на приборный щиток и увидел, что ключи все-таки были оставлены в зажигании, так что, возможно, Роберт Митчум в конце концов оказался бы прав.

Те двое тоже сели в машину, каждый на свое прежнее место. Наконец с грохотом поднялась гаражная дверь, мы сдали назад, развернулись, выехали на улицу, и меня повезли домой.

Обратный путь показался мне короче, а улицы — еще пустынней.

Снег все еще падал медленно и лениво, но становился все гуще и уже не таял на земле. Темные мостовые как будто покрылись тонким белым слоем сахарной пудры.

Они высадили меня перед моим домом.

— Спасибо,— поблагодарил я, как будто они просто подвезли меня домой, и тут же почувствовал, как это глупо, потом испугался, что, выходя из машины, слишком громко хлопнул дверью, и наконец быстро поднялся на крыльцо и только тогда услышал, как неторопливо они отъехали.

Мой отец — любитель «Джека Дэниэлза», а я обычно предпочитаю пиво. Но этот момент был как раз для «Джека Дэниэлза». Я бросил два кубика льда и плеснул немного этого теннессийского пойла в стакан, а потом пару минут спокойно посидел, потихоньку его потягивая, за кухонным столом,— и сжатая пружина внутри меня начала понемногу распрямляться.

Теперь, когда я мог все обдумать, в безопасности и одиночестве, я понял, что произошло. Эти трое, должно быть, были из игорного синдиката, на который работал Томми. Очевидно, синдикат не имел отношения к убийству. Они сами хотели знать, кто убил одного из их служащих, и, по всей видимости, подозревали человека по имени Соломон Наполи — Бог его знает почему. Должно быть, они прочли в «Ньюс», что я нашел тело, решили проверить меня, обнаружили, что я знаком с Сидом Фалько — я и не знал, что и он замешан в каких-то темных делах,— и отсюда все остальное.

Но подумать, что у меня связь с женой Томми! Как ее — Луиза? Луиза. Я не хочу сказать о ней ничего плохого, она не то чтобы уродина и так далее, но она худая как палка и лет на десять старше меня. Кроме того, каждый раз, когда я ее видел, она была одета в какие-то потрепанные дешевые платья и грубые туфли, а ее голову обычно сплошь покрывали такие большущие пластмассовые розовые бигуди, что казалось, будто она явилась прямиком из какого-то научно-фантастического фильма.

Ну ладно. В конце концов, тот, который сидел за столом, самый важный, вроде бы убедился, что я невиновен, так что на этом все должно закончиться. Я заглотнул остатки «Джека Дэниэлза», поставил стакан в мойку, выключил свет и в темноте поднялся в свою спальню.