Кто-то в моей могиле

— Пожалуй.

— Ладно, увидимся позже. Я пока еще задержусь. Надо проверить, все ли на яхте закреплено и увязано. Мне очень не нравятся эти волны. Жаль, что погода подкачала.

— Да нет. Я все равно не хотел выходить в море.

— По правде сказать, я и не собирался тебя приглашать.

— Так это Дэйзи подстроила?

— Да.

— Она становится неплохим заговорщиком. — Джим резко повернулся и пошел к автостоянке.

Садясь в машину, он думал не о Дэйзи, а о лодке, которая так и не утонула, и о человеке, прыгнувшем за борт и чуть было не пошедшем ко дну. Глупый и опасный поступок — так определил его Адам. Но иногда глупые и опасные поступки просто необходимы. Подчас люди не прыгают, их сталкивают.

Дэйзи старательно делала вид — вдруг за ней решил понаблюдать кто-нибудь из рыбаков или служащих пристани, — что прячется за стеной домика начальника пристани от ветра. Она даже притворялась замерзшей — дрожала, поднимала воротник пальто, терла руки, но очень скоро действительно замерзла, холод буквально сковал каждую клеточку тела.

Она наблюдала, как они беседовали метрах в пятидесяти от нее на волнорезе. Со стороны казалось, что они обсуждают погоду, но Дэйзи понимала, что речь у них идет не о погоде. Еще больше укрепилась она в своем мнении, когда Джим резко повернулся и пошел с таким видом, точно они с Адамом поссорились. Дэйзи подождала, пока Джим сядет в машину. В ту же секунду она бросилась к Адаму, спускавшемуся по качающейся на волнах платформе к намертво закрепленным кольцам.

— Адам!

Он повернулся и стал подниматься по платформе к перилам, покачиваясь в такт ударявшим волнам.

— Привет, Дэйзи. Вы разминулись с Джимом. Он ушел пару минут назад.

— Очень жаль, — ничто в ее голосе не говорило о том, сколько времени ей пришлось ждать, пока муж уйдет.

— Я мог бы его догнать.

— Нет, нет. Не стоит беспокоиться.

— Он сказал, что едет домой.

— Дома мы с ним и увидимся, — сказала Дэйзи. — Ты ведь тоже не собираешься оставаться здесь надолго?

— Мы вообще не выходили сегодня. Штормовое предупреждение.

— Сочувствую.

— Джим не слишком огорчен, — сухо заметил Адам. — Кстати, когда ты в следующий раз станешь подыскивать мне партнера для выхода в море, найди кого-нибудь, кто это любит. Хорошо?

— Попробую. — Дэйзи прислонилась к самым перилам и смотрела вниз. По камням сновали крабы, пытаясь, очевидно, найти самый большой и безопасный, чтобы переждать под ним шторм. — Если вы с Джимом не смогли выйти в море, то чем же тогда занимались?

— Разговаривали.

— Обо мне?

— Конечно. Мы всегда о тебе разговариваем. Я спрашиваю Джима, как ты поживаешь, а он дает мне обстоятельный отчет.

— Ну и как я? Хотелось бы услышать мнение Джима о моем здоровье, физическом и психическом.

На лице Адама сохранялась спокойная улыбка:

— Ты несколько раздражена сегодня. Это ясно. Впрочем, так считаю я, а не Джим.

— Он рассказал тебе о своих планах к нашей годовщине?

— Мы обсудили очень много…

— Он придумал несколько очаровательных сюрпризов, — перебила она его. — Только я об этом ничего не знаю.

— Но ты все равно узнала.

— Естественно. Слухи. Должна сказать, ты смог очень хорошо скрыть все это от меня, особенно если учитывать, что ты должен был обо всем узнать первым.

— Хранить тайну, — сдержанно заметил Адам, — часть моей профессии.

— И какого же размера он будет, я имею в виду сюрприз? Большой?

— Большой, но не слишком.

— А стиль?

— Стиль? Очень стильный.

— Ты ведь и понятия не имеешь, о чем я говорю. Верно?

— Пойдем. — Он взял ее под руку. — Я куплю тебе чашку кофе в яхт-клубе.

— Нет!

— Дэйзи, не надо на меня набрасываться. Что с тобой сегодня?

— Рада, что ты спросил. Я бы все равно тебе рассказала. Сегодня днем я обнаружила у Джима в ящике бюро корешки чеков. По ним следует, что он платил тебе двести долларов в месяц в течение определенного времени.

— Ну и что?

— Я спросила у матери. Она сказала, это деньги за участок земли, который Джим купил у тебя, чтобы построить небольшой домик в горах. Думаю, она лжет.

— Может, лжет, — Адам пожал плечами. — А может, действительно думает, что это правда.

— Но это неправда?

— Конечно, нет.

— Для чего эти деньги, Адам?

— Это деньги для ребенка Джима от другой женщины. — С этими словами он отвернулся в сторону, чтобы не видеть гримасу боли и потрясения на ее лице. — Тебе говорили об этом в свое время, Дэйзи. Неужели ты забыла?

— Ребенок Джима, — она запнулась, — как странно это звучит. Как странно.

Ее рука судорожно сжимала перила, будто она боялась, что какая-то сила против воли швырнет ее в пучину.

— А кто это был? — Она снова замолчала. — Ну, мальчик или девочка?

— Не знаю.

— Как это не знаешь? Ты что же, не спросил его?

— Какой толк в подобных вопросах? Джим тоже не знает.

Она повернулась к Адаму и посмотрела на него ничего не видящими глазами, точно зрачки ее затянуло тонким слоем льда:

— Ты хочешь сказать, что он никогда не видел ребенка?

— Не видел. Эта женщина уехала из города еще до родов. С тех пор он не имел от нее известий.

— Но она же написала ему письмо после рождения ребенка.

— Между заинтересованными сторонами было заключено соглашение, по которому никакие контакты не допускались, включая переписку.

— Какой ужас! Не видеть собственного ребенка. Это бесчеловечно. Не могу поверить, чтобы Джим пошел на нарушение своих обязательств перед…

— Секундочку! — резко перебил ее Адам. — Джим ничего не нарушал. Сказать по правде, послушайся он тогда моего совета, ему вообще не пришлось бы признавать отцовство. У этой женщины целый выводок детей, чьих отцов никто никогда не видел. К тому же у нее имелся муж, хотя он в это время предположительно находился за границей. Если бы она только выдвинула обвинения против Джима — в чем я сильно сомневаюсь, нахальства бы не хватило, — ей пришлось бы очень туго, попытайся она доказать хоть что-нибудь. Но Джим, так уж случилось, тихо признал отцовство, и при мне с миссис Розарио, матерью этой женщины, было заключено финансовое соглашение. Вот и все.

— Вот и все, — повторила Дэйзи. — Ты рассуждаешь как адвокат, Адам, только с точки зрения соблюдения законов и бездоказательности случившегося. Ты ничего не сказал о справедливости.

— В данном случае, как мне кажется, справедливость восторжествовала.

— Ты называешь торжеством справедливости то, что Джим, который так мечтал стать отцом, оторван от собственной плоти и крови?

— Он сам определил условия соглашения.

— Не могу в это поверить!

— Спроси его самого.