Кто ты в романе?

Утром Саша умылся, позавтракал, пристегнул под лёгкий льняной «мятый» пиджак кобуру, сунул в неё пистолет и щёлкнул замком двери. Из своей комнаты вышла младшая дочь:

– Папка, ты куда?

– Я вчера Галке всё объяснил, – тихо сказал Александр. – Мне нужно на работу сегодня срочно.

– Пока, – Лена приобняла отца и поцеловала в щёку. – Что это у тебя?

Она отодвинула полу пиджака, посмотрела на пистолет, уважительно покачала головой и сказала:

– Круто! А зачем?

– Деньги нужно отвезти поставщикам. Они хотят, чтобы мы заплатили часть денег наличными. Пока, котёнок.

– Пока, пап, – махнула рукой Лена. – Убирай ключи. Я дверь за тобой сама закрою.

Саша спустился на лифте во двор, завёл свой серебристый «Ниссан Патфайндер»» и осторожно вырулил на проезжую часть.

Ему всегда не нравились люди, которые покупают огромные джипы и ездят на них как будто на грузовиках или на автобусах, когда нужен всего лишь легковой автомобиль. И во дворах эти высокие, широкие и удлинённые катафалки занимали в два раза больше места, чем занимает простой автомобиль. Причём сходство с машинами для перевозки трупов было абсолютным, потому что эти внедорожники были сплошь чёрными.

И вот, когда коллеги по работе сделали Саше замечание, что, мол, негоже ему на отцовской двадцать четвёртой «Волге» ездить, стыдно, не по статусу, Саша неожиданно для себя купил именно такой же здоровенный «катафалк», которые так любил критиковать. Единственным отступлением от грузовиково-автобусно-устрашающей нормы вида статусного внедорожника был не чёрный цвет. Коллеги успокоились и сказали, что, ну вот, хоть так. А когда они продвинут Сашу в Мосгордуму через пару лет, он, конечно, пересядет на машину нормального чёрного цвета.

После того, как Саша впервые сел за руль своей новой машины, он резко поменял мнение о внедорожниках и их владельцах, коим он стал являться. Машина ему нравилась во всех отношениях: высоко, быстро, надёжно, удобно, стильно, мощно. На природе – недостатков нет, а в Москве «под ногами» вечно путаются юркие «Матисы», «Киа-пиканто», «Хёндаи-джетсы» и «Пежо – сто седьмые». И паркуется эта мелочь ловчее, хотя, если не заморачиваться моралью, а заезжать одной стороной на тротуар… А чего ей заморачиваться, моралью? Думать о пешеходах? Так они «достали» ещё похлеще мелких машинок.

Александр немного успокоился, с любовью подумав о своём «Патфайндере», вырулил на шоссе и привычно разогнался до максимально разрешённой скорости, а в местах, где позволяло движение – до скорости, гораздо большей. В местах, где были вывешены ГАИ-шные видеокамеры, Саша предусмотрительно снижал скорость.

Мысли постепенно переключились с «Ниссана» и дороги на травматический пистолет. Александр видел по телевизору, какие ужасные травмы приносила эта «игрушка». Люди после знакомства с резиновыми пулями оставались без глаза, или получали какие-то другие серьёзные травмы. Кого-то всю последующую жизнь мучали жесточайшие головные боли. Никому никаких мучений Саша не желал, но и себе тоже. Мучиться, ревновать, ненавидеть – так жить всю оставшуюся жизнь? Нет, Александр этого не желал. Надо разобраться с этим уродом, с этим, ха-ха, романистом. Убить?! Нет, Саша, вроде, не хотел убивать. Но если сделать несколько выстрелов в голову с близкого расстояния… Сделать? Зачем он вообще взял пистолет?

Саша не знал, что делать. Он – не убийца. Но он – хозяин положения. На его стороне правда. Он имеет моральное право! В его семью влез этот ублюдок! Его никто не приглашал, этого, как его? И теперь эта мразь за всё заплатит. Убью! Убью гада!! Ах, сволочь!

Вскоре «Ниссан» Александра «пролетел» мимо деревянной скульптурной композиции «Два весёлых гуся». Мастерски сотворённые из дерева красивые птицы размером со взрослых медведей были хорошим ориентиром для водителей. Все так и говорили: «доедешь до «гусей» и налево» или «подождите меня возле «гусей».

Через полчаса мимо тех же гусей промчалась белая «Тойота-Корола» с Алиной за рулём. С той Алиной, с которой Лобов так пикантно познакомился на презентации. Женщина в бешенстве шипела вслух:

– Убью! Убью!! Схвачу что-нибудь потяжелее, что попадётся под руку и тресну ему по башке!!!

Эти страшные угрозы были адресованы тому же самому ничего дурного не ожидающему Игорю Лобову. Дело в том, что под воздействием алкоголя после бешеной страсти на кухне ресторана, Игорь в пьяном кураже гелевой авторучкой написал у Алины на груди «Прекрасна». Обладательница так высоко оцененной груди оделась, поправила причёску, подкрасила губки и решила, что смоет этот боди-артный автограф дома. А пока её волновала эта бесшабашная алкогольная ситуация, эти дешёвые сумасбродства, которых, как оказалось, ей не хватало. Она погладила блузку на том месте, где Лобов оставил свой автограф, мол, «ты в моём сердце», и они довольные вышли в зал.

Домой Алина вернулась поздно и сильно «во хмелю». Она уже напрочь забыла о васильевском автографе. И ещё, как назло, она поскользнулась, принимая душ. Дверь в ванную комнату они с мужем никогда не запирали, поскольку жили вдвоём, без детей. Муж услышал шум, зашёл узнать, не нужно ли чем помочь и увидел начинавшую растекаться по груди надпись. Он успел прочесть. Наутро состоялось «выяснение отношений». Алина кое-как отбрехалась, что, мол, это подружки в фитнес-клубе написали. Что они с подружками организовали импровизированное соревнование – у кого грудь красивее, и Алину признали победительницей.

– Что ж не смыла в душе? – усмехнулся муж. – Или ты на презентацию после фитнеса пошла, не приняв душа? Ты хвастаешься, что всегда занимаешься «до седьмого пота». Так и пошла, не смыв всех семи потов?

– Так это состязание мы в душе и устроили, когда всё на виду, а не стянуто купальниками или майками, – ответила Алина. – Как раз после душа подружки и написали, а я покрасовалась надписью как медалью, а потом и забыла о ней.

Было видно, что муж не поверил. И за это Алина возненавидела Лобова. Он был не первым и не десятым её любовником, но всегда тайна отношений «на стороне» сохранялась. И отношения с мужем оставались расчудесными.

Алина любила мужа. Она его уважала, она им гордилась, она по нему скучала, если случались недолгие разлуки, она ему доверяла. Муж устраивал во всех отношениях: и представительный, и ласковый, и сильный. Почти все герои её интрижек «ему в подмётки не годились». Зачем же они нужны были ей, эти интрижки? Влекло непреодолимое желание «побеждать» мужчин своим женским обаянием, своей женской слабостью-силой, своей сексуальностью. И почему-то она не могла остановиться на определённом уровне отношений и «зафиксировать» свою победу. Вот, мол, я заставила захотеть себя ещё одного олуха. Нет, так не считается, думала она. Она не могла удовлетвориться победой без окончательной констатации мужского «поражения». Хотя мужчины при этом думали совершенно обратное. Они мнили себя победителями и неотразимыми кавалерами. Да и, действительно, выбирала Алина себе кавалеров «не из последних». Было кем и чем гордиться, иногда.

Конспирацию Алина всегда соблюдала очень тщательно. Её не интересовала людская молва как таковая. Ей даже было бы лестно похвастаться своими победами перед «толпой». Но Алина сохраняла покой мужа, и считала, что своими стараниями по сохранению тайны интрижек она проявляет к нему исключительную и искреннюю заботу.

И вот всем этим прекрасно отлаженным отношениям, похоже, приходит конец. Чёрт с ними, с интрижками. Так, баловство. Но за отношения с мужем Алина готова была драться до последнего. И ей почему-то казалось, что в первую очередь надо наказать Лобова, виновника всех её бед.