Куба далеко? Куба рядом! 1978

Но не прокатило…

— Так вот что я тебя спрашиваю: почему ты не приехал? Почему прогулял конкурс?! Там были все передовые советские ансамбли и исполнители. Все, кроме тебя! — придя в себя начал предъявлять Мячиков.

— Зуб болел, — прикололся Саша, мило улыбнувшись.

— Прекрати паясничать! Ты прогулял дело государственной важности!

— И что же там государственного? Если честно, то подстава такого уровня государство как раз совершенно не красит!

— Какая ещё подстава? Ты о чём говоришь?

— А Вы, типа, не знаете?! Вы дурачком прикидываетесь, или как? — усмехнулся я, не принимая его буффонаду.

— А ну не медленно прекрати мне хамить! — одёрнул зарвавшегося юнца замминистра. — Скажи чётко и конкретно: что произошло?

Я посмотрел на него как на инопланетянина и, увидев не поддельное непонимание в его глазах, спросил:

— Вы не прикалываетесь сейчас? Правда, не знаете?

— Нет! Не прикалываюсь! И что это вообще за слово такое — «прикалываюсь»?! — уже злясь, произнёс Мячиков и, повысив тон, потребовал: — Ну, говори уже!!

Видя, что замминистра, по всей видимости, действительно, не в курсе, аккуратно произнёс:

— Ну, песня…

— Что песня? Что ты мямлишь?!

— Гм… Я просто не хотел дискредитировать себя той песней, что вы меня хотели заставить петь!

— А что тебе в ней не нравится? Хорошая песня — утверждённая.

— Не нравится? Да нет, она мне симпатична. Вот только для того конкурса она не подходит.

— Почему? По-моему, вполне не плохая композиция с интересным и запоминающимся припевом.

— Ну да — не спорю. Припев хорош и под него неплохо можно позажигать, — согласился я.

— Тогда в чём дело? Почему всех подвёл и не спел? — продолжил выпытывать Мячиков.

— Да потому что, как Вы это себе представляете? Все песни поют на русском, и лишь я ору: «Рутс блади рутс»? Да это же фарс чистой воды!

— Что ты орёшь?

— Roots, bloody roots! Что ж ещё?!

— А зачем? — не понял замминистра.

— Что зачем? — не понял я.

— Зачем ты всё это орёшь? Я имею в виду — про кровь…

— Это там припев такой.

— Гм… Да? — удивился Мячиков и, сморщив лоб, на секунду задумался, а потом, помотав головой, произнёс: — Нет. Нет там такого припева. Там другой припев. Про белые…

— Розы, — закончил за него я и, нервно хохотнув, отрезал: — Нет никаких роз. Ни белых, ни красных. Мне их запретили петь!

— Кто запретил?! — изумлённо поморгал замминистра.

— Как это кто? Вы! Вы и запретили! — сказал я, не совсем понимая, что за цирк тут собирается устроить «тесть».

— С чего ты это взял?! Никто тебе ничего не запрещал! Мы ждали тебя и надеялись, что ты исполнишь песню, за которую проголосовала вся страна!

— Что за бред Вы несёте?! Что значит, ждали, что я спою про розы? А зачем тогда ко мне Лебедева с Минаевым подошли?

— А причём тут они? — вновь удивился замминистра.

— А я не знаю, зачем Вы их ко мне на банкете подсылали! — честно ответил я.

— Ты что, Саша? Никого мы к тебе не подсылали! Тем более на банкете, — ошарашил меня Мячиков. — Что они сказали тебе конкретно?

— Чтобы я спел металлическую песню.

— Где? На конкурсе? Да ты что вообще? — покрутил у виска Мячиков.

— То есть что это получается — они надо мной прикололись? — обалдел я.

— Не знаю, кто там и как над тобой прикололся и наговорил. Сам подумай, зачем им тебе такое говорить? И даже более того, я не понимаю зачем ты в это поверил? Ни Минаев, ни Лебедев, этим конкурсом не занимаются. Они не уполномочены. Там работают совсем другие люди! Зачем ты слушаешь всех подряд? Мало ли кто, что тебе скажет. Ты что всем верить будешь?

— А-а… Э-э… — честно ответил я и не менее честно добавил: — Я не знаю.

— А пора бы знать! С Лебедевым я, конечно, поговорю, но, сомневаюсь, что он тебе такое говорил. Зачем ему это? А тебе хочу посоветовать, если ты меня не обманываешь, на всякий случай, прямо завтра обратится к врачу. Что-то уж больно бледный ты, — критически посмотрев на меня, произнёс «тесть».

«Что за фигня», — обалдел я, открыв очередную бутылку лимонада. Получалось, что я поймал очередной глюк, причём в этот раз на трезвую голову? Если Лебедев действительно не говорил мне ничего, то я видел фантома? Гм…

В первом приближении объяснить это наваждение можно было тремя вариантами:

Первое — меня отравили, и я начал видеть не видимое. Вариант нужно сказать так себе. Где меня могли отравить? На банкет, где произошло общение с фантомами, я попал после заседания. Там я ничего не ел. На банкете же я ел то, что ели все и в том числе Маша. Кстати, а она-то была? Может тоже галлюцинация? Как узнать? Нужно срочно позвонить кому-нибудь из ВИА и спросить. Кому? Ну, например — Моисеичу… С ним же я разговаривал? Вроде, да. И потом, Моисеич ведь тоже говорил о моём рок репертуаре.

Далее…

Второй вариант — это неожиданно возникшая болезнь. Возможно, у меня проходят какие-то изменения в организме и в голове, и именно поэтому я уже не в первый раз теряю связь с реальностью. Попытаться решить этот вопрос относительно легко — ещё раз пройти полную диспансеризацию, сделав упор на голову. И хотя я себя, в общем-то, нормально чувствую, но всё же лишним это явно не будет.

Третьим же вариантом было систематическое переутомление. Я уже не раз и не два давал себе зарок отдохнуть, но всё как-то не срасталось. Сейчас же проблема отдыха и приведения «биоскафандра» в порядок нависла как нельзя остро.

«Если я и дальше буду ловить глюки, то это может банально плохо закончится как для меня, так и для окружающих!» — сказал я себе, решив непременно сходить к врачу.

Но сначала, нужно было ответить хотя бы на один из этих вопросов, ответ, на который я мог найти прямо сейчас.

Попросил Мячикова подождать десять минут, сказав, что мне надо в туалет, а сам спустился вниз, оделся и, выбежав на улицу, стал искать ближайший телефонный автомат.

Найдя телефонную будку, набрал номер худрука. Поздоровался и аккуратно попытался узнать — говорил ли мне он о металлической песне на банкете.