Кубанская конфедерация. Пенталогия

– Проникаем на территорию, – шепчу я сержантам. – Первый, второй и третий десятки занимаются казармой. Она через сто пятьдесят метров влево, возле основного въезда на территорию. Старшим командиром назначается Колыч. Получится всё тихо сделать – хорошо, а нет – закидывайте здание гранатами и никого не жалейте. Четвёртый десяток со мной. Мы идём в дом. Пошли!

Быстрыми тенями, без лишнего шума воины перемахнули через забор и оказались в парке. Основные силы направились к казарме морпехов и КПП, а я и четвёртый десяток всё так же в сопровождении чуткого Лихого двинулись к особняку.

Парадная дверь – смесь редких пород дерева, стекла и позолоты – распахнута настежь. С того момента, как группа оказалась на территории, прошло всего полторы минуты, а мы уже были внутри. Рядом с дверью дежурка – небольшая каморка пять на три с половиной метра, и в ней первые наши противники – три морских пехотинца из внешней охраны. Враги не спали, но и службу не несли. Они сидели за невысоким столиком и азартно резались в карты. К бою они не были готовы, их оружие покоилось в пирамиде, а мы, напротив, изначально знали, на что идём. В какомто недоумении морпехи посмотрели на Лихого, который оскалил клыки, и на стволы автоматов, практически упёршиеся в их тела. Закричать или както иначе поднять тревогу они не успели, наши воины бросились на врагов и стали давить их, как крысят в норе. Несколько человек сплелись в тугой клубок на полу, но вот он рассыпался – морпехи повязаны, их рты забиты кляпами, и, пока не решено, что с ними делать, они будут считаться пленными.

Прошло менее минуты, и внутренний пост обезврежен. Отлаженными двойками и тройками бойцы чётко рассыпались по дому. Разумный пёс вёл их к комнатам, где отдыхали личные телохранители Папастратосов, а мой путь – наверх, туда, где проживают хозяева этого особняка.

Шлёпшлёп! Шлёпшлёп! – услышал я приближающиеся ко мне по коридору третьего этажа шаги и затаился на лестнице. Пролетела секунда, вторая, третья – и передо мной появился высокий крепкий парень лет двадцати, одетый как и полагается местному бодигарду: светлые брюки, синяя рубашка с коротким рукавом, наплечная кобура и в ней ствол пистолета. Единственное, что не по уставу, – обычные плетёные тапочки на ногах. Скорее всего, телохранитель увидел тени в саду или услышал шум за окном, встревожился и теперь шёл к охранникам.

– Что, милок, расслабился? Про службу забыл? – киваю я на тапочки.

Охранник, никак не ожидавший того, что ему в тело упрётся автомат, моих слов не понял и в полной растерянности послушно посмотрел на свои ноги. Короткий и резкий удар прикладом в челюсть. Хруст! Несколько зубов выпало на лестничную ковровую дорожку, а сам парень в беспамятстве ударился о стену и съехал по ней на пол. Я вынул из кобуры бодигарда поставленный на предохранитель пистолет, одну из многочисленных разновидностей «беретты», и продолжил поиск господина Папастратосамладшего.

Широкий, хорошо освещённый коридор. Кругом шикарные ковры, на стенах старинные картины, а между ними статуи, возможно, и античные шедевры. Мне не до красот, я искал адмиральского сына и начал обход спальных помещений.

Приоткрываю одну дверь – никого. Огромная кровать с самым настоящим балдахином заправлена и не тронута. За второй то же самое, а вот за третьей я нашёл того, кто мне и нужен, – разжалованного полковника армии Альянса, бывшего командира 14го пехотного наёмного полка Филиппа Папастратоса, который в тиши и покое одного из отцовских особняков переосмысливал свои прошлые ошибки.

Хозяин помещения не спал, и я подловил его в такой момент, что и сам на какойто миг растерялся. Откинувшись на спину, бывший полковник сидел на мягкой кушетке. Глаза его были прикрыты, полумрак мягкого ночного освещения легкой тенью накрывал лицо, и он постанывал от удовольствия. Ха! Надо сказать, было от чего, поскольку между его ног расположилась стройная и грудастая негритянка в таком же, как и у вырубленного мной бодигарда, костюмчике. Девка делала своему хозяину минет, работала профессионально, причмокивала и томно виляла задом, а Папастратос постоянно хватался руками за её чёрные кудри и кайфовал. Вот это я зашёл! Чисто помужски неудобно человеку отдых обламывать, но придётся.

– Stand up! – прерывая сексуальный досуг бывшего начальника, выкрикнул я одно из немногих известных мне английских фраз.

Чтото вскрикнув, сын адмирала резко открыл глаза, увидел меня и задал какойто требовательный вопрос. Наверное, он решил, что я один из морских пехотинцев.

– Не понимаю я тебя, полковник. На выход! – Ствол «абакана» качнулся в сторону двери. – Рыпнешься – пристрелю, а будешь хорошим парнем – останешься жить.

Моих слов он не понял, но лицо разглядел и вспомнил. Оказывать сопротивления пленник не стал, а откинул голову своей шлюхи от родных причиндалов, встал, запахнул на груди шёлковый цветастый халат и послушно направился в указанном ему направлении.

За этим мирным поведением Папастратоса я не забыл про негритянку из телохранителей, не расслабился и в тот момент, когда эта баба попыталась броситься на меня с ножом, не прозевал. Она кинулась на меня со спины, а я просто отступил полшага в сторону, и её прыжок завершился на спине хозяина и любовника. Они упали, негритянка запыхтела, постаралась быстро вскочить, а длинное и нескладное тело адмиральского сына нелепо задёргалось под ней на полу. С одной стороны, смешно, а с другой – эта тварь пыталась ведь меня убить.

Сильный удар берцем в висок девки. Чтото хрустнуло, и с характерными предсмертными хрипами негритянка откатилась в сторону. Следующий удар достался ценному пленнику. Без членовредительства я слегка огладил его по рёбрам, так сказать, для ускорения движения и как аванс перед разговором, который между нами вскоре состоится.

Вместе с пленным, который жалобно стонал и обеими руками держался за ушибленные места своей тушки, мы вышли из спальни, и я передал его на руки двум бойцам. Весь дом уже был очищен: телохранители на первом этаже перебиты, слишком они опасны, слуги на втором повязаны – трудяги ни в чём не виноваты, на третьем кроме Папастратоса и двух бодигардов никого не было, а четвёртый этаж пустовал.

«Пока всё получается както легко и просто, – подумалось мне, – ни стрельбы, ни шумов боя».

И только мелькнула эта мысль, как во дворе виллы, именно там, где находилась казарма морпехов, вспыхнула яростная перестрелка. Секунду назад всё было тихо, а тут целый шквал звуков, не менее полутора десятков взрывов. На миг всё смолкло, и, как будто вторя бою в особняке, послышалась стрельба из городка. Началось! Не получилось базу потихому взять, но наши штурмовые отряды уже в городке. Воины проникли в расположение вражеских позиций, и теперь нас с базы не выкурить, а раз так, то победа всё равно будет за нами.

Соблюдать радиомолчание смысла уже не было, и по своей коротковолновке я начал вызывать отрядных офицеров:

– Говорит Мечник, командирам штурмовых отрядов доложить обстановку!

Несколько секунд никто не отзывался, и вот первый доклад:

– На связи Игнач! В порту тяжело, но я справлюсь. Артиллерия под нашим полным контролем, охрану уничтожили, и дело только за кораблями. На двух корветах экипажи поднялись, с ними основная проблема. Если не возьму «коробки» штурмом, прошу разрешения на их полное уничтожение прямой наводкой.