Кубанская конфедерация. Пенталогия

Океанские бродяги простояли в Вильгельмсхафене около года, а затем ушли в неизвестном направлении. Приморские германцы, отсиделись в районе Ольденбурга и Бремена, вернулись и попробовали начать все сначала, но сделать это было уже сложно, хотя коечто у них осталось, например, немало оружия, артиллерия и запасы сырой нефти в огромных резервуарах, по какойто причине, не уничтоженных злыми налетчиками. Жизнь покатила дальше, анклав продолжил свое существование и не распался на части. Однако появилась новая напасть, дикариканнибалы, те самые двуногие животины с повернутой психикой, которых я знал под прозванием «беспределы» и «зверьки». Общины цивилизованных людей сдерживали тварей, как могли, но сказывался численный перевес неоварваров, их плодовитость и полное презрение к смерти и своей собственной жизни.

В итоге, не очень многочисленный приморский анклав, которому катастрофически не хватало людей, остался, наверное, единственным местом в Германии, где пока еще жили нормальные представители рода Гомо Сапиенс. Все остальные общины, по мнению пленных, уже пали под натиском «зверьков» или были близки к этому. Сейчас в Вильгельмсхафене и окрестностях проживает меньше тридцати тысяч человек. Они живут в страхе перед Северным морем и дикарями. Не строят поселений на берегу, и не проникают за пределы прямой линии, которую условно можно было бы провести между двумя городами Варель и Рорихмур, к востоку и к западу от Нордена. За этой чертой уже господствовали дикари.

Таково положение дел в анклаве Вильгельмсхафен, со слов мужиков из деревни, которая называлась Новый Линтельмарш. И теперь предстояло определиться, как к ним должен отнестись мой отряд и я лично. С одной стороны, имеется некрасивая позапрошлогодняя ситуация. Германцы подавали дурацкие световые сигналы, которые совершенно ничего не значили, а когда мы себя показали, они попытались нас утопить. За это надо наказывать. Но это объяснимо, нас приняли за Людей Океана, а у страха глаза велики, и только поэтому фрегат был обстрелян. И если посмотреть на все происходящее с другой стороны, в этом анклаве живут люди. Пусть они чужой крови и язык у них такой, что он кажется мне какойто дикой белибердой. Но все же, местные жители такие же, как и мои воины, а значит, могут быть полезны нам, точно так же, как и мы им.

– Так, кто вы, говорите, у вас сейчас за самого главного начальника?

Я посмотрел в глаза первого крестьянина, которого звали Валентин Шпек.

– Иоганн Лаш.

– Он как, нормальный человек? С ним договориться можно?

– Дада. – Шпек и его сосед Антон Майер, согласно закивали головами, и Валентин дополнил: – Я его лично знаю, он мой двоюродный брат, и мы как раз к нему в гости ехали. Хотели Иоганна на охоту пригласить и посоветоваться насчет весенних посевов.

«Ну да, анклавто маленький, все друг друга знают, вроде бы, все логично», – подумал я, принял решение и озвучил его:

– Валентин, езжай своей дорогой дальше, и передай Лашу, что офицер Кубанской Конфедерации, граф Александр Мечников, не держит на жителей Вильгельмсхафена зла за обстрел его фрегата. Мы все люди и всегда сможем договориться, поэтому я жду вашего старшего на переговоры, которые могут быть ему интересны, но не долго. Еще два дня я буду находиться на развалинах Нордайха, в порту, а потом уйду, так что если имеется желание пообщаться, жду Лаша в гости, а нет, так нет.

Валентин Шпек все понял верно. Ему вернули оружие и отпустили, а разведывательные группы, забрав с собой Антона Майера, который еще о многом мог бы нам поведать, двинулись обратно к морю.

Глава 18

Британия. Петерсхолд. 21.01.2067

Встреча с лидером немецкого анклава прошла както странно и, можно даже сказать, что непутево.

Иоганн Лаш, пожилой брюнет в темносинем утепленном камуфляже, прибыл в Нордайх в тот момент, когда я уже хотел отдать приказ бойцам покинуть берег. Появился он не один, а под прикрытием минометной батареи, тайно разворачивающейся на окраине поселения, ее засек Лихой, и при поддержке пяти сотен вооруженных с ног до головы местных ополченцев. Видимо, немцы нас серьезно опасались, да и ладно, это их дело, хотят себя страхами тешить, пусть так, и будет, а я собирался им предложить всего лишь торговое сотрудничество, и не более того.

Увидев такое дело, что возможен конфликт, Серый приказал своим группам занять оборону в районе порта, и на самое высокое здание посадил артиллерийского наводчика. Он готовился к реальному бою, но я, почемуто, был уверен, что мы с немцами разойдемся миром. Так оно и оказалось.

В сопровождении всего двух воинов, Лаш прошел через Нордайх и спустился к морю. Немцев встретили, отобрали у них оружие и проводили в развалины одного из домов, где я временно остановился. Место для переговоров, не самое лучшее, но другого на берегу не было. А большая глухая комната, на первом этаже трехэтажного дома, в которой горел жаркий костер, по крайней мере, защищала нас от промозглого морского ветра.

Глава местной общины остановился на входе, огляделся, чемуто нахмурился и присел на бревно рядом с костром, как раз между мной и переводчиком. Следом появились его сопровождающие, расположившиеся справа и слева от него. Теперь можно было разговаривать, но никто не хотел начинать первым, и я, не торопясь, подвесил на треногу из арматуры, над костром, тяжелый чугунный чайник. После этого, вынул из кармана легкой, но теплой, синтепоновой куртки, портсигар, вынул тонкую турецкую папироску, и молча протянул Лашу.

– Найн, – немец мотнул головой.

«Понятно, не курит», – это слово я даже без перевода понял. После чего прикурил от веточки, выпавшей из костра, и спросил Лаша:

– Как поживаете, Иоганн?

Переводчик перевел мои слова, и тот ответил:

– Хорошо. Вы ждали меня для того, чтобы спросить об этом?

– Нет, конечно. Но надо же с чегото начинать наш разговор. Почему бы и не с этого вопроса…

– Что вам нужно на наших берегах?

– Ищу людей, с которыми можно торговать.

– Знаем мы эту торговлю, – недовольно пробурчал немец. – Сегодня товары привезли, а завтра с моря придет эскадра, которая все выжжет и наших людей в рабов обратит.

– Я не из Людей Океана, хотя, лукавить не стану, при возможности, могу и ограбить когонибудь. Время такое.

– Вот тото же. Нам не надо ни с кем общаться. Давнымдавно, после нашествия океанских налетчиков, наши предки закрылись от всех и ограничили свои контакты с внешним миром, и теперь мы сами по себе.

– Ну и зря. Скоро, на вас насядут дикари. И что вы тогда будете делать?

– Сражаться!

– Это само собой. Но сколько ваш анклав продержится?

Раш помедлил, шмыгнул носом, протянул ладони к огню, погрел их, и произнес:

– Сколько надо, столько и будем оборону держать. У нас оружия и боеприпасов много, любую орду перемелем, засядем в Вильгельмсхафене, и никто нас оттуда не выбьет.

– Угу, до тех пор, пока будет что кушать и бойцы на ногах крепко стоять смогут. А потом все, туту, приехали. Вас голыми руками возьмут и на вертел, как цыпленка насадят.