Куда исчез Филимор? Тридцать восемь ответов на загадку сэра Артура Конан Дойля

Ээ вышел последним. И снова почувствовал, что задыхается.

– Итак, - начал он, - вот что я вам скажу. Посмотрите сейчас на меня внимательно. И на себя тоже посмотрите. Пускай вообще каждая посмотрит на ту, которая стоит рядом, и можно даже не думать об именах, это не важно. И не притворяйтесь, очень прошу. И я ведь, я ведь хочу вам помочь, потому что я ВАМ же это пытаюсь как-то объяснить. Спокойно. Спокойно. (На самом деле, он сам себе говорил "спокойно", испытывая невыносимое желание упасть на асфальт и начать грызть его и перебирать его руками как некую монолитную драгоценность.) Я все понял. Вот в чем дело, хорошие мои. Я все понял. Про эти исчезновения и вообще. И почему вас всегда пять, а надо, чтобы шесть. И вообще шесть. Действительно, шесть. Вот сейчас давайте, давайте я вам покажу: вот Анна, так? (Кивок.) Вот - Ида, правильно? Я хорошо знаю Иду, вот она (кивок). Цесла, милый дружочек мой, это ты (кивок). Мармла, привет, это ты (кивок). Эльза держит в руках кулек с печеньем, разумеется (кивок). Пять. Все. Посмотрите по сторонам. Вас пятеро. А где Эмма? Эмма где, спрашиваю я вас?

Старушки просияли и даже умолкли на несколько секунд, прогремевших в сознании Ээ подобно трубе Судного дня (ему даже стало немного неловко), и вновь принялись щебетать: ой, а мы-то забыли Эммочку, какая чушь, совсем не обратили внимания, а Эммочка, видимо, не успела собраться, как странно, выходила же вместе с нами вроде бы, в коридорчике вместе толклись, надевала эти свои глупые синие сандалеты, которые у нее еще со времен Первой мировой, солдат какой-то подарил, или сменяла на кулек сахару у спекулянта какого-нибудь, она всегда самая предприимчивая была, из любой ситуации выкручивалась, видимо, она шаль найти не может, ветрено же, мечется сейчас по дому и ищет шаль, мы сейчас за ней сбегаем (скрип двери подъезда).

– Нет. Не надо, - сказал Ээ, понимая, что говорит что-то бесповоротно страшное, возможно, самое страшное, что он вообще когда-либо говорил.
– Я сам схожу за ней. Подождите пять минут, хорошо? Я сейчас сбегаю за Эммой - наверняка она и правда ищет шаль - и вернусь. А вы подождите.

Ээ вошел в дом. Поднялся по лестнице. Зашел в квартиру старушек (действительно, она даже не была заперта, будто кто-то и впрямь остался там, внутри). Прошел через все комнаты. Никого. Заглянул в кладовку - нет. Спальня. Ээ заглядывает в спальню, закрывает дверь. Потом снова заглядывает в спальню, снова закрывает дверь. Потом говорит: "О господи". Потом говорит "ох" - и заходит в спальню зажмурившись.

На кровати лежит что-то не совсем понятное. Скорей всего, это и есть Эмма, - но понять довольно-таки сложно, потому что Эмма, возможно-Эмма, скорей-всего-Эмма пришла в относительную негодность. Прекрати врать себе, думает Ээ, в абсолютную, в абсолютную негодность. Эмма лежит здесь уже давно, - боюсь, страшным шепотом думает вслух Ээ, уже несколько лет лежит. А ведь надо вызвать полицию, понимает Ээ. Ну, по сути, я ведь и есть полиция, вдруг вспоминает он, и его начинает трясти. Стараясь не смотреть на то, что, несомненно, и есть Эмма, и стараясь не думать о том, как им это удалось, Ээ подходит к окну. Его душат слезы, - видимо, из-за слез ему так тяжело, невыносимо тяжело дышать.

– Я подозревал, что все именно так, - сказал он Эмме.
– Это же проще простого - шесть и пять. Шесть минус один - будет пять. Но когда при этом вас по-прежнему шесть, можно эти шесть довольно-таки просто включить в пять, только соблюдать какую-то очередность. Я по очередности этой вас и вычислил, понимаешь? Правда, я не подозревал, что все вот так вот грубо и прямолинейно: уложили, заперли, не хотели прощаться, остались все вместе, неразлучные и прекрасные. Эмма, ты меня слышишь? Слышу, сказал он вслух. Точно?
– переспросил он. Точно, ответил он. Я ужасно одинок, говорит он Эмме. Мне смешно это слушать, говорит он. Он пожимает плечами и выходит из комнаты, запирая дверь на спрятанный под ковриком ключ.

Эльза, Ида, Цесла, Мармла и Анна видят Эмму, выходящую из подъезда, и говорят ей:

– Прекрасный, радостный день!

– Прекрасный, радостный день, - повторяет Эмма.
– Девочки, вы уж извините. Я просто шаль искала - копалась, копалась, все перерыла, нет шали, а потом поняла, что шаль-то эту мы еще прошлой весной выкинули, ну и вышла вот просто так.

Эмма спрашивает у остальных старушек, куда делся Ээ, который так зазывал их на эту прогулку, а теперь куда-то делся. Старушки объясняют, что Ээ вернулся в дом за ней, за Эммой, но Эмма-то теперь вот тут, здесь, а Ээ куда-то запропастился.

Они ждут его десять, пятнадцать, двадцать минут. Через час Мармла начинает задумчиво теребить пальцами края своей оранжевой шляпки.

– Ээ пропал, - говорит она. Все с ней соглашаются: вот незадача, был такой обходительный, такой внимательный, настоящий друг, всегда выслушивал, всегда все запоминал, смешной такой, пухлый, добрый и одинокий, но при этом была в нем какая-то внутренняя твердость, какой-то стержень был, а теперь вот нет ни Ээ и этого стержня, теперь этим стержнем, наверное, кто-то пишет романы и повести в сумрачной книге небытия, а сам Ээ, - а где он сам, собственно?

Проходит еще час. Они поднимаются в квартиру, старательно обыскивают каждый ее угол, потом заходят в квартиру к Ээ (какой он доверчивый, грустят они, даже квартиру не запирал), бродят по комнатам, читают пресловутую тетрадь с его записями, вспоминают, как им было хорошо всем вместе, когда они сидели на кухне и пили чай с лимонным пирогом, но, как ни прискорбно, Ээ куда-то запропастился, придется признать невероятное и пойти, как и договаривались, все вшестером в сад кормить уток печеньем.

– Как это страшно, как это нереально!
– хныкала Анна всю дорогу, притворно хромая на правую, более юную ногу.
– Пропал, исчез, сгинул! Я теперь боюсь, что мы его вообще никогда в жизни не увидим!

Анна оказалась права: они больше никогда не видели его, но как-то достаточно быстро пережили эту трагедию неожиданного исчезновения, потому что на этом все исчезновения в принципе закончились. Каждое утро по их огромной летней квартире распространялся ослепительный запах свежего лимонного пирога, и каждый день, каждый их новый день был по-настоящему прекрасным и радостным.

ЮЛИЯ БУРМИСТРОВА

ТАЙНА ЧАРЛЬЗА ФИЛИМОРА

ИЗ ВЕЧЕРНИХ ГАЗЕТ, 6 сентября 1976 года

Наконец поставлена точка в самом загадочном происшествии, случившемся в нашем городе. Напомним уважаемым читателям, что больше года назад Чарльз Филимор исчез из собственного дома при загадочных обстоятельствах. Сегодня суд постановил, цитируем: "Признать Чарльза Филимора, пропавшего 21 июня 1975 года, погибшим; принадлежащее ему движимое и недвижимое имущество разделить в равных долях между женой Мэри Филимор, несовершеннолетними сыном Майклом Филимором и матерью Джейн Филимор, так как погибший не оставил завещания".

1975 год, 25 июня

Да, господин полицейский, когда Мэри завела мотор, Чарльз сказал, что оставил дома нечто важное. Нет, мы не спросили, что именно. Он вечно что-то забывал, терял и вообще был страшно рассеянный. Я тысячу раз говорила, что когда-нибудь он потеряет голову и даже не заметит, и, как видите, я оказалась права. Потому что мать всегда права!.. Да, извините, господин полицейский, я опять отвлеклась. Он вышел из машины, сказал, что сегодня прекрасная погода, потом сказал, чтобы мы не забывали выгуливать Пирата... Нет, это не было похоже на прощание. Понимаете, он всегда говорил и делал странные вещи, невпопад, с самого детства. Даже во время похорон отца он, будучи еще ребенком... Да-да, конечно. Мы думали, что он быстро вернется, и Мэри не выключала мотор, но его все не было и не было. Нет, мы не волновались, потому что Чарльз никогда ничего не делает быстро. Когда он учился в университете... Нет, господин полицейский, не сразу. Мэри сказала, раз он такой тормоз, поедем без него, но я настояла, что следует еще подождать. Все-таки я мать и должна защищать своего сына, даже от его собственной жены... Что? Через полчаса где-то. Не могу точно сказать, мы беседовали с Мэри о современных методах воспитания детей. Она, видите ли, считает, что детям необходимо...