Куда кого посеяла жизнь. Том IX. Повести

Пароход, периодически подавая сигналы, обогнул маяк, взял немного правее и пошел параллельно берегу, прощаясь с родным портом и родным городом, сверкающим разноцветными огнями, по всему западному горизонту. На море уже стемнело, затянутое по курсу тучами, темное небо, не располагало к чему-то приятному и возвышенному, скорее, наоборот, втягивало пароход в темноту и неизвестность и, плотной темной массой, как бы придавливая его к воде. Подавляющее число пассажиров впервые видело море, впервые не чувствовало под ногами простой, такой привычной земли, и хорошо, что не все из них задумывались о том, какое расстояние отделяет киль или днище этого парохода, от той самой земли, от дна морского – сто, пятьсот метров или более.

Постепенно одесские огни скрылись за горизонтом. Верхняя палуба была плохо освещена, (Мирон сказал, что это умышленно делается так, чтобы не мешать работать вахте на командирском мостике), и чувство одинокости светящегося небольшого оазиса в чернильной темноте- не проходило. Незнакомые в большинстве своем, в эти первые часы путешествия люди, постепенно разделялись по отдельным группам-кучкам поверяли и укрывали свой багаж , готовились к ночлегу. Хлынувший внезапно богатый весенний дождь, заставил пассажиров на палубе -искать какое-то укрытие.

Семен со Степаном, решили прежде, чем пойти в свою комнату, -проверить, как дела у Наума с Милой, не обижают ли их окружающие соседи. На удивление – в том месте, где они их оставили – все было тихо и спокойно. Женщины-послушницы- Мария и Пелагея, тихонько разговаривали о чем-то своем, а Наум с Милой крепко спали. Видимо, намыкались за последние дни. Ну и хорошо, подумали наши герои, -главное, что их никто не трогает, а за две недели дороги- притрутся друг к другу. Молодые, здоровые. Пост не держат- мы рядом- дойдут до той Палестины, даст Бог! А там уже- сами посмотрят- где, что и как. Может –повезет все-таки. Им обоим очень нужна сегодня Удача!. Вот вроде бы и малознакомые люди, и другой веры, а беспокойство за них не покидает, и хочется пожелать им добра. По крайней мере –добраться до Палестины -мы им поможем. Наум- таки слабоват пока во всех отношениях. Но, может быть, новая жизнь, новые условия, а они будут гораздо жестче, чем работа «билетером» на рынке, в Одессе, подтянут его, подшлифуют, да и Мила вроде бы девушка серьезная. Будем надеяться, но присматривать за ними и в чем-то поддерживать на всем пути до Святой земли, мы – будем. Просто так, как люди, желающие помочь, при необходимости – другим, даже не родственникам, просто знакомым.

. На этом -первый день путешествия наших героев,– закончился и, успокоенные, они отправились к себе. На прощанье- спросили у женщин-соседок, не было ли каких-то неприятных моментов, после их недавнего ухода. Те ответили, что нет. Ну, если вдруг будут, напомнил Степан, -дорога ведь только начинается – скажете, мы у вас будем бывать теперь- часто.

Пароход на полных парах шел на юго-запад, небольшими волнистыми «нырками», как бы выказывая свое желание, идти еще быстрее и быстрее, чтобы вырваться из этой чернильной темноты. Друзья зашли в «свою» комнату, проверили наличие и пригодность ближнего гальюна (туалета), умылись и сняли ботинки. Как-никак –целый день на ногах….Не успели прилечь, как в дверь постучали. На крик Семена: «Входите, кто там?!», дверь распахнулась и впустила настоящего своего хозяина- Мирона. Тот, окинув комнату взглядом, поинтересовался, как они здесь устроились и, как вообще, по их мнению, прошел этот сумбурный день. Друзья ответили, что все в порядке и еще раз поблагодарили боцмана за такую щедрую помощь.

Мирон держал в руках какой-то сверток. Присел на одну из табуреток, на вторую положил клееночный сверток и развернул его. На свет появилась начатая в кубрике боцмана, бутылка водки, приличный кусок жареной рыбы и несколько кусков белого хлеба. «Звыняйтэ мэнэ, хлопци, я як шов до вас, заскочив на наш главный камбуз, там шеф-повар (кок), старый кореш ще по Севастополю, мы вжэ рокив двадцять з ным знайоми. Я попросыв у нього шось закусыть, так вин и дав оцю свижу дивну жаряну рыбыну. В порядки благодарности- я налыв йому пивкружкы вашего абрыкосового чуда, вин як выпыв- так зразу и сив на лавку! Тилькы и сказав: «Ну, Шаланда, я -в восторге!. Вин сам з Питербуга, руськый хлопець, клянеться, шо такои мицнои вкуснятыны ше нэ пробував в жизни. Пришлось ему ще трохы добавыть, та быстриш тикать з того камбуза».

«Я вас правда, не спросыв, но договорывся с коком он про що –вин мае возможность обиспечиваты вас полноправним харчом по второму классу. За повносуточну йжу, по второму классу , у нас бэруть по 3 рубля с чоловика. Пасажиры 1-го и 2-го класив, бильш пэрэводять, чим потрэбляють. Вэлыкий Пост, богато остается разнои хороший йжи, прыходится выкыдать рыбам. На судни кабанчика нэ дэржим. Кок прэдлагае, шоб всим було добрэ, и вы нэ таскалысь с чайныкамы по трюмам , та нэ стоялы в очиридь за кипятком, и мы нэ пидкормувалы рыб зазря – давать вам ту йжу, по 1 рублю с чоловика, як бэ- в тры раза дешевше. Цэ так,-по вашэму согласию. Решить сами. Да, вы бутылку у мэнэ в кубрике забулы, ось вона».

«Ну, ты даешь, Мирон, нас в краску вгоняешь!. Зачем ты принес бутылку сюда?, Знаешь же, что мы Пост соблюдаем!. Забери обратно, она – твоя.– промолвил Семен, – а в отношении питания, хотя мы тоже имеем неплохие запасы в этом плане, но- согласны, если это не создаст кому-то из работников кухни ненужных проблем. Если действительно пища остается и может выбрасываться – мы будем её брать и платить, как сказали. Понятно, что раздавать её людям бесплатно – нельзя, излишки могут и не быть, да и на всех полтысячи человек –не хватит, зачем дразнить людей, тем более паломников, и еще тем более – в период Великого поста!».

«Давай, мы тебе сейчас дадим какую-то сумму, в виде аванса, чтобы была какая-то обоюдная гарантия нашей договоренности, а остальную сумму –добавим – в день прихода в Палестину. Мы сегодня не знаем точно, когда туда придем,» -добавил Семен и вручил Мирону 15 рублей, в виде аванса. Тот одобрительно крякнул, спрятал деньги и весело произнес: «Ну бачитэ, знову е повод обмыть доброе дило, давай, Семен, кружку, а то шось аж душа загорилась от прэдчуствия!».

Семен налил ему из бутылки больше половины кружки. –подал. «Ну а вы, -попробуйтэ оциеи рыбки, вона як раз з вашего рациону 2-го класса, з вэчерних блюд»-пригласил Мирон, разламывая рыбью тушку на три части. Друзья от рыбы -отказались. Пост.

Договорились, что они будут приходить к девяти часам утра в общую столовую, присядут за отдельный стол, официант их найдет и , в первый раз , спросит: «Господа Семен и Степан?»– ну а потом – будут ходить в столовую столько раз в день, сколько положено, согласно регламенту питания по 2-му классу, договариваясь по времени с официантами.

Поговорив еще несколько минут с друзьями, уставший за день боцман, -отправился к себе, с похудевшим клеёночным свертком, где была наполовину опустошенная литровая бутылка «абрикосина». А пароход – напрягаясь и дрожа массивным своим телом, продолжал подминать под себя волны знакомого ему Черного моря.

После ухода Мирона, Семен достал из кармана отцовский подарок – массивные позолоченные часы, глянул на циферблат- половина двенадцатого. На завтрак им- в девять часов утра. Времени еще уйма. Как там наши подопечные, Наум и Мила?. Спят, наверное. Интересно, как обстоят дела у них с питанием? Взяли что-нибудь или надеялись купить по дороге? Надо будет спросить завтра, так, походя, а то еще обидятся, думал Семен, лежа на спине , заложив руки за голову. Хорошо -то как мы устроились! Представляю, как и что сейчас в трюме, даже не на полу, на каком-нибудь полушубке, а и на полках. Тот храпит, тот кашляет, третий воздух портит….А-туалет – у другого борта, всего на три очка на всех, а очередь с чайником за кипятком в сотню человек! Да -не дай Бог! Еще раз с благодарностью вспомнил Мирона, и как я все-таки решился взять абрикосовую водку, Ксения с Ольгой были против, а видишь, как пригодилась, и не во вред, а на пользу!. Благодарю тебя, Господи, за все, за все. Даже не перечисляя –за все сразу! Пусть все будет у нас нормально и здесь, и дома, так нам и надо!

«Слушай, Семен», -вдруг подал голос, молчавший до сих пор Степан, -знаешь, что я вдруг вспомнил, – как когда -то твой дед, говорил твоему отцу, нам тогда лет по пятнадцать уже было, в присутствии моего деда и отца, в гости мы к вам как-то пришли, сидели за столом, дед твой и говорит: «Знаеш , Мыкыта, ты так мэни уважив, як родывся у тэбэ отой сын, – СЭМЭН! Тэпэр и вмэнэ е СОБСТВЕНЫЙ ОНУК!. У старшеи твоеи сэстры – одна дочка и всэ. У другий твоеи сэстры – дочка и сын, вроди б -тоже онук. Та якый же вин мэни онук, як вин мае призвище другого свого дида,-тэстя моеи дочкы, вин його онук, а нэ мий! А вже твий сын-цэ точно мий, СОБСТВЕНЫЙ ОНУК. От за цэ, я и люблю тэбэ, Мыкыта! Дай я тэбэ поцилую!. Помнишь, Семен?».