СЕМЬ ЖЕН ПЕТРА, КУЗНЕЦА – ГИНЕКОЛОГА

«Семь жен Петра, кузнеца-гинеколога» – не обычный роман, это своеобразная, лирически связанная, хроника времени жизни нескольких поколений одной крестьянской семьи, охватывающая почти двухвековый период и, раскрывающая ценность семьи, как таковой, как основы главной сущности человеческой жизни – её продолжения. Природная сила и ум, порядочность и верность семейным идеалам, настойчивость и целеустремленность главного героя – Петра Лебедя, – известного кузнеца, ставшего еще более известным доктором, достойна внимания и подражания, читателю любого возраста, любого вероисповедания и любого места проживания. Роман – из серии: «Были из нашей жизни», о жизни конкретного человека.

«Лебединское» гнездо (Пролог)

А как хорошо, оказывается, просто выйти на свежий воздух из душной маленькой кузницы! Как Григорий этого раньше не замечал. Или просто не чувствовал этой разницы, все эти годы ?!.

Он расправил плечи, глубоко вздохнул, выдохнул и чуть не захлебнулся от заполнившей его всего какой-то непонятной внутренней радости. Весь окружающий его мир был голубым и зеленым! Все видимое пространство разливалось яркой изумрудной зеленью разнотравья, с темно зелеными вкраплениями одиноких деревьев, по балкам и оврагам. И вся эта, тянущаяся к солнцу жизнь, была заботливо прикрыта сверху, огромной, прозрачной, без единого облачка, голубой чашей неба…Родная земля, какая же ты все-таки прекрасная! И, вроде бы ничего особенного вокруг нет, все, как обычно, все, как каждый день, но эта красота, эта насыщенная родными запахами тишина и спокойствие, это желание и радость жизни, можно чувствовать только на своей земле…

Григорий даже удивился своим «не кузнечным» мыслям, подошел к вкопанному в землю, справа от кузницы, длинному дубовому столу и сел на одну из тоже длинных скамеек. Осмотрелся. Вроде бы все на месте и день сегодня был не особенно напряженный, только очень жаркий, но что-то его беспокоило, изнутри, беспричинно, но настойчиво. Непонятно, откуда могло это беспокойство взяться.

Вокруг ни души, до города больше тридцати верст, до ближайшего села – десять. Рядом проходит старый чумацкий шлях, так сейчас не сезон за солью ездить. За неделю, хорошо, если одна повозка пройдет или пеший кто. Григорий еще раз осмотрел своё хозяйство и еще раз почувствовал радость, оттого, что он находится именно здесь, на этом месте…

Вспомнил добрым словом покойного отца, Петра и, давно покинувшего эту землю, деда Гавриила. Именно благодаря им , обоим, Григорий сегодня здесь и наслаждается такой простой и такой прекрасной человеческой жизнью. Без их участия – не было бы ни этого замечательного райского места, да и самого Григория, и его отца,– тоже…Дело в том, что все предки Григория, по крайней мере пять –шесть предыдущих поколений, были казаками Запорожской Сечи, в разные времена менявшей названия и местоположения. «Сичевым» (строевым) казакам запрещалось жениться и завязывать любые внебрачные связи с женщинами. Соответственно, у них не могло быть детей. Это было общее препятствие для появления на свет Григория и его отца, но было и еще одно, не менее главное препятствие, касающееся чисто семьи Лыбидь (по – русски –Лебедь) – все мужчины семьи были могучими богатырями, под два метра ростом, обладающие невероятной физической силой. Как бы это странно не звучало, но именно этот фактор, по счастливой случайности, и стал определяющим, во всей дальнейшей жизни семьи Лебедь. Они, начиная с Гавриила, поменяли свои острые сабли на тяжелые молоты, и стали кузнецами, образовав постепенно, знаменитую кузнечную династию…

А начиналось все случайно и просто. Во времена еще Чертомлыкской Запорожской Сечи, её атаман, знаменитый и «непобедимый» Иван Сирко, подписавший в свое время неприятное письмо запорожцев турецкому султану, проезжая мимо плаца, где обучались военному искусству новобранцы – казаки, увидел, что среди молодежи один парень слишком уж выделятся своими габаритами.

Сирко спросил у местного есаула, что это за парень, там, между новобранцев. Есаул ответил, что это Гаврило Лебедь, пришел в казаки по возрасту и, что он сын куренного атамана Лебедя.

«Того, что ходил в морской поход и погиб в первом же бою?»– уточнил Сирко, « Да, того самого! – ответил есаул. Сирко схватил есаула за лацканы свитки, притянул к себе и зло сказал: «Так ты что, негодный батько казачий, хочешь, чтобы и этого парня в первом же бою угробили?! Его ж ни верхом, ни пешим нельзя в бой посылать, это же живая мишень и враги из любого оружия будут по нему первому стрелять! Неужели ты не понимаешь этого!!!» Увидев через площадь кузницу, атаман добавил: « Сейчас же иди сам, забери этого парня от строевиков, отведи в кузницу, и готовьте из него кузнеца. Там его место, а не в строю. И смотри у меня, я проверю!».

Так, с легкой руки лихого атамана, Гавриил стал кузнецом, потом кузнецом стал его сын, Петр и вот уже столько лет, продолжает их дело он, Григорий…Непростую науку работы с металлом, они перенимали друг у друга, каждое новое поколение вырастало у кузнечного горна родителя. Кузнецы Лебеди уже сотню лет держали свою высокую марку и, если бы время было другим, возможно и жизнь этой семьи шла по-другому. Но время тогда было таким, как было и очень непростым для запорожского казачества.

Запорожскую Сечь, за сто предыдущих тому лет, громили не раз и окончательно уничтожили её, как «государство в государстве», всего несколько лет назад. Григорию повезло. В его кузницу в Чертомлыке, где он работал ещё вместе с отцом, за пару месяцев до последнего «сичевого» разгрома, пришел местный окружной атаман, ровесник и старый друг отца. Он, по – секрету, сказал, что по его данным, царские войска, скоро будут в «Новой (Подпольненской) Сечи и посоветовал им обоим побыстрее убраться отсюда, куда-нибудь подальше. Посоветовал даже куда. Есть, мол, одна старая бывшая казацкая сторожка, на север от Никополя. Там на холме, в прежние времена, стояла деревянная сторожевая вышка Кодакской паланки запорожцев, а рядом – небольшой домик, где сторожевые казаки отдыхали и грелись. Вышка давно разрушилась за ненадобностью, а домик, хоть и неважный, но остался. Ну, если отец и сын Лебеди…внесут определенную сумму в пользу местного атаманства…, то и домик им будет официально отписан, да еще возле него будет (и тоже официально), выделено определенное по правилам Сечи, такое-то количество земли, в виде пожизненного надела.

Выслушав атамана, которому полностью доверяли, отец и сын, на второй день, взяли с собой окружного атаманского писаря и отправились на указанное атаманом, место. Осмотрели, обмерили, нарисовали и описали. А еще через день, заплатив, что было предложено, в кассу округа, оформили и получили на руки необходимые документы…

Атаман прямо сказал: «Пока у меня есть право и печать в руках -сделаем все, как надо» и слово сдержал. А отец с сыном, быстро собрав кузнечное оборудование и необходимую утварь, под предлогом переезда в другое село, продали помещение кузни и откочевали на новое место…

Все бы ничего, но Петр (отец), недавно похоронивший жену, мать Григория, после продажи своей кузницы и переезда сына, как-то сразу обмяк, заболел и не переехал с Григорием к новому месту, остался в своем чертомлыкском доме, а через месяц – ушел из жизни. Похоронив отца рядом с матерью и дедом, Григорий окончательно переехал на свое новое место жительства. Больше его ни в Чертомлыке, ни в Никополе, ничего не держало. Надо было не только думать, а и что-то конкретно делать, чтобы закрепиться на практически пустом месте, и – одному. Людей рядом не было, ни своих, ни чужих, зато была рабочая лошадь, собака и кошка. И то, слава Богу – не один…

Небольшой, сложенный из пластинчатого камня, домик , стоял на юго-западном склоне невысокого холма. Но, так как кругом – до самого Днепра на востоке и юге, и до самой бесконечности на западе – была равнина, то этот холм как-то так довольно прилично выглядел над всем этим пространством…

Холм по форме, был похож на круглую шляпу с широкими полями. Через него проходил шлях (дорога). Она, дорога, шла прямо на холм, но перед самим подъемом, слегка огибала вершину слева, там был более пологий подъем, а потом снова выравнивалась и шла дальше, в сторону строящегося на правой стороне Днепра, нового города, Екатеринославля. До него, от того холма, оставалось верст пятьдесят…

Если смотреть на север, то в нескольких десятках метрах от огибающего холм шляха, правее, начиналось нынешнее хозяйство Григория…

И сегодня, сидя на длинной скамейке возле своей кузницы, он мельком вспоминал, как приехал сюда один, на пустынное дикое место. Как обустраивал кузницу в бывшей казацкой сторожке, как первые два года в кузнице и жил. Как был бесконечно благодарен Природе и покойным ныне отцу и его другу-атаману, за это чудесное райское место. Первой драгоценностью была, конечно, казацкая сторожка, древняя, но крепкая, Дверь и два окна её, смотрели на юго-восток, так как именно оттуда в прежние времена, совершали набеги ногайцы, татары и турки. Весь день домик освещало солнце – от восхода – до заката.