Куда приводят мечты

— Это было ужасно.

— Знаю. — Он ободряюще сжал мое плечо. — Но могло быть гораздо хуже. Ты мог задержаться там на месяцы или годы — даже на столетия. Не такой уж редкий случай. Если бы не позвал на помощь…

— Ты хочешь сказать, пока я не захотел, чтобы мне помогли, ты ничего не мог поделать?

— Я пытался, но ты отвергал мою помощь. — Он покачал головой. — И только когда меня достигли вибрации твоего зова, появилась надежда на то, что удастся тебя убедить.

Тогда до меня дошло; не знаю, почему я так долго не мог догадаться. Я с благоговением огляделся по сторонам.

— Так это… небеса?

— Небеса. Отчизна. Жатва. Страна вечного лета, — ответил он. — Выбирай.

Я понимал, что это прозвучит глупо, но хотел знать.

— Это — страна? Образ существования?

Он улыбнулся.

— Образ мыслей.

Я посмотрел на небо.

— Никаких ангелов, — констатировал я, отдавая себе отчет в том, что это шутка лишь наполовину.

Альберт рассмеялся.

— Можешь ты вообразить себе нечто более неуклюжее, чем притороченные к лопаткам крылья?

— Так что — таких вещей не существует?

Понимая, что спрашивать наивно, я не мог удержаться от этого вопроса.

— Существуют, если человек в них верит, — сказал он, снова приводя меня в смущение. — Как я сказал, это образ мыслей. Что говорится в изречении на стене твоего офиса? То, во что ты веришь, становится твоим миром.

Я был поражен.

— Так ты об этом знаешь?

Он кивнул.

— Каким образом?

— Объясню в свое время, — пообещал он. — А сейчас я хочу лишь доказать то, что наши мысли действительно становятся нашим миром. Ты думал, это относится только к земле, но здесь это еще более уместно, потому что смерть — переход сознания с физического уровня на психический, настройка на более тонкие поля вибрации.

Я представлял себе то, о чем он говорит, но не был вполне уверен. Думаю, это отразилось на моем лице, потому что он с улыбкой спросил:

— Непонятно? Объясню по-другому. Разве жизнь человека хоть как-то изменяется, когда он снимает пальто? Она не меняется и тогда, когда смерть лишает его оболочки в виде тела. Он остается той же самой личностью. Не более мудрой. Не более счастливой. Не более свободной. Такой же, как прежде.

Смерть — всего лишь продолжение жизни на другом уровне.

НА ПОРОГЕ ДОМА АЛЬБЕРТА

И тогда меня осенило. Не могу понять, почему не подумал об этом раньше — наверное, на меня обрушилось слишком много удивительного, с чем предстояло свыкнуться, так что эта мысль пришла ко мне только сейчас.

— Мой отец, — сказал я, — твои родители. Наши дяди и тети. Они все здесь?

— «Здесь» — слишком большое место, Крис, — заметил он с улыбкой. — Если ты хочешь спросить, существуют ли они, то да, конечно.

— Где они?

— Надо проверить, — ответил он. — Единственные люди, о ком я знаю наверняка, — это моя мать и дядя Свен.

При упоминании имени дяди на меня нахлынуло радостное чувство. В памяти возник его образ: голова с блестящей лысиной, яркие глаза, сверкающие за стеклами очков в роговой оправе, оживленное лицо и бодрый голос, неисчерпаемое чувство юмора.

— Где он? — спросил я. — Чем занимается?

— Работает с музыкой, — ответил Альберт.

— Разумеется. — Я не удержался от улыбки. — Он всегда любил музыку. Можно с ним повидаться?

— Конечно. — Альберт улыбнулся в ответ. — Устрою вашу встречу, как только ты немного привыкнешь.

— И с твоей матерью тоже, — сказал я. — Я знал ее не очень хорошо, но обязательно хотел бы повидаться.

— Я это устрою, — пообещал Альберт.

— Ты говорил, «надо проверить». Что ты имел в виду? — спросил я. — Разве семьи не остаются вместе?

— Не обязательно, — ответил он. — Земные связи здесь значат меньше. Родство мыслей, а не крови — вот что важно.

И снова я испытал благоговение.

— Мне надо рассказать об этом Энн, — заявил я. — Сообщить ей, где я нахожусь, — и что все в порядке. Мне хочется этого больше всего.

— Это действительно невозможно, Крис, — сказал Альберт. — Ты не сможешь с ней связаться.

— Но я это почти сделал.

Я рассказал ему, как заставил Мэри записать мое послание.

— Вы двое, похоже, очень близки, — заметил он. — Она показала письмо своей матери?

— Нет. — Я покачал головой. — Но я могу еще раз попробовать.

— Она сейчас вне досягаемости, — возразил он.

— Но мне необходимо дать ей знать.

Альберт положил руку мне на плечо.

— Она довольно скоро будет с тобой, — деликатно сообщил он мне.

Я не знал, что сказать еще. Меня ужасно угнетала мысль о том, что не осталось способа дать Энн знать о том, что со мной все хорошо.

— А что ты думаешь о таких людях, как Перри? — спросил я, вдруг вспомнив о нем.

Я рассказал Альберту о медиуме.

— Вспомни, что тогда вы с ним были на одном и том же уровне, — сказал Альберт. — Сейчас он бы тебя не воспринял.

Заметив выражение моего лица, он обнял меня за плечи.

— Она будет здесь, Крис, — повторил он. — Гарантирую это. — Он улыбнулся. — Вполне понимаю твои чувства. Она очаровательна.

— Ты о ней знаешь? — с удивлением спросил я.

— О ней, о ваших детях, о Кэти, твоей работе, обо всем, — сказал он. — Я провел с тобой более двадцати лет. То есть земного времени.

— Провел со мной?

— Люди на Земле не бывают в одиночестве, — объяснил он. — У каждого человека всегда есть свой спутник.

— Ты хочешь сказать, ты был моим ангелом-хранителем?

Фраза получилась избитой, но ничего другого в голову не пришло.

— «Спутник» подходит лучше, — сказал Альберт. — Понятие ангела-хранителя было придумано в древности. Тогда человек угадывал правду о спутниках, но неверно истолковывал их суть из-за религиозных верований.

— У Энн тоже есть такой? — спросил я.

— Разумеется.

— Тогда разве ее спутник не может ей сообщить обо мне?

— Будь она для этого открыта, тогда да — легко, — ответил он.

Я понял, что выхода нет. Ее ограждал скептицизм. Еще одна мысль, вызванная тем, что я узнал о близком соседстве Альберта на протяжении двух десятилетий. Я испытал чувство стыда, когда понял, что он был свидетелем многих моих не совсем благовидных поступков.

— С тобой все было в порядке, Крис, — успокоил он меня.