Куда приводят мечты

– Я никогда не завидую, – все тем же доброжелательным жутким голосом поведал он.

– Очень за тебя рада. Хорошее качество, – быстро проговорила я, прикидывая, куда в случае драки деть поднос и как вообще с этой трупожралкой сражаться.

– Я просто беру то, что хочу, – пояснил Зецу, заставляя меня попятиться.

– А вот это уже плохое качество, – пробормотала я, чувствуя спиной холодную стену коридора. Каким-то образом этот урод прищучил меня, а все, что нас разделяет – поднос!

– И сейчас…

– Ты отойдешь от нее, – прорезал коридор серьезный угрожающий голос Сасори, и я облегченно выдохнула. – Касуми, иди ко мне.

Бегу! Лечу!

Скользнув мимо отошедшего к противоположной стене Зецу, я в четыре шага преодолела расстояние между собой и Акасуной, а потом едва не выронила поднос, увидев, что на кукольнике из одежды только сандалии и штаны. Его мускулистый (шесть кубиков!) торс, грудь с темными, кофейного цвета, сосками, накаченные плечи блестели в свете факелов, а красные волосы казались огненными.

Большим усилием воли мне удалось закрыть рот и отвести взгляд. Сам Сасори смотрел мимо меня, на Зецу, и по тому, как сжались его челюсти и сузились глаза, я поняла, что он зол.

– Еще один подобный случай и будешь разговаривать с Пейном, Зецу, – отчеканил марионеточник. – После того, как снова сможешь говорить.

– Это угроза, кукольник?

– Именно.

– Вступаешься за маленькую девчушку-чужеземку. Как благородно. Или она тебе платит натурой за охрану?

Я даже не успела среагировать, а что-то деревянное уже летело в урода. Марионетка Хируко, правда, еще не такого вида, как мы видели в аниме, но все же. И управлял ей Сасори пока одной рукой, так быстро и ловко, что я ощутила себя просто дауном в мире шиноби. Хотя, помнится, Сакура и даже бабуля Чие чувствовали себя так же, рядом с этим гением. Чего уж тут говорить, если такие экземпляры, как Дейдара, Кисаме и даже Хидан обращаются к нему «но-данна».

– Ты помнишь старый кодекс шиноби, многие положения из которого действенны и для нукеининов, Зецу? – холодно осведомился Сасори. – Оскорбление ученика – оскорбление учителя. Оскорбление смывают кровью и болью.

Не знаю как, но Акасуна прижучил своей Хируко ФСР, и, похоже, тот не мог втянуться в пол или еще куда бы то ни было. Сверкнули иглы, несомненно, пропитанные ядом, и тут же скрылись в теле Зецу.

– Как ты…почему я не могу двинуться? – выдохнул противник.

– Парализующая нить чакры, – скучающим тоном оповестил его Сасори. – Ты подставился моей марионетке, самонадеянно предположив, что она для тебя не опасна.

Три движения его пальцев, и Зецу издал что-то вроде вопля.

– В следующий раз, ты умрешь, – предупредил его кукольник, отзывая Хируко.

Зецу, ставший похожим на дикобраза, наконец, втянулся в стену, злобно посмотрев на меня и Сасори. Акасуна повернулся ко мне, и взгляд его серых глаз смягчился:

– Идем.

Сглотнув, я последовала за ним, в мастерскую, впервые оказываясь в этой святой святых кукольника. В углу стояла идеально убранная кровать, рядом шкаф, между ними стул-тумбочка, а вдоль всей противоположной стены протянулся стол, заваленный разными деталями, чертежами, инструментами, бутылочками с разного цвета жидкостями, книгами и свитками.

– Куда поставить? – спросила я, несколько ошарашенная тем, что произошло в коридоре. – Я несла вам чай, когда появился Зецу…

– Сюда, – он указал на свободное место на столе, и я наконец-то выпустила поднос из рук. – Зачем?

Поняв о чем он, ответила:

– Вас не было на завтраке и обеде, Сасори-сама, я подумала, что вы голодны.

– Спасибо, – легкая тень улыбки чуть изогнула его губы, и сердце мое совершило скачок. – Я был занят с…

– Хируко, – улыбнулась я, пододвигая к нему поднос. Почему-то меня не пугало, что то, что сейчас стояло у двери, будто бы охраняя хозяина (хотя, так, наверное, и есть), когда-то было человеком. Возможно, потому что знала всю историю Сасори.

– Ты знаешь его имя, – кивнул он, отпив чаю. – Посиди со мной, если хочешь.

Два раза просить было ненужно. Пододвинув стул, я села рядом с ним и облокотилась на стол, подперев рукой голову.

– Вы уже убили Сандайме Казекаге? – спросила, смотря, как он пробует печенье.

Вскинув на меня взгляд, Сасори кивнул:

– Два года назад.

– Значит вам двадцать два, – сделала я вывод.

– Двадцать один, – поправил Сасори.

– Восьмого ноября будет двадцать два, – отмахнулась я. – Учитывая, что сейчас уже конец сентября, можно округлять.

– Почему ты так много знаешь обо мне?

Упс. Моргнув, я уставилась в пол. Похоже, это был перебор.

– Вкусно? – хорошая попытка смены темы.

– Да. Готовишь ты замечательно, а вот навыки ухода от темы плачевны, – приподнял бровь Акасуна.

– Вы меня и этому будете учить? – не теряла я надежды, про себя ликуя от его похвалы по поводу готовки.

Внезапно он засмеялся. Тихо, по-доброму, видимо, действительно позабавленный моими потугами. Это был первый раз, когда я слышала его смех. В этой маленькой мастерской, где пахнет стружкой и опилками, за чашкой чая, смотря на меня, он смеялся, и это было волшебно. Мило. Уютно. Так по-родному…

Я расплылась в улыбке, не в силах перестать смотреть на него. В таком же, как и его смех, уютном молчании, смотря друг на друга, мы просидели все время, пока он пил чай. Но вот, кружка опустошена, на тарелке одни крошки, и я вспомнила, что не только чай хотела принести.

– Мне нужно кое о чем переговорить с вами, Сасори-сама, – я закусила губу и посмотрела на него из-под ресниц. – Чтобы никто не услышал. Как тогда, в лесу.

Мой сенсей кивнул, чуть повернулся и приглашающе указал на свои колени. О, Господи. Я должна буду сесть на его колени и прижаться к обнаженному торсу. Рай.

Медленно поднявшись под внимательным взглядом нукеинина, миновала один шаг между нами и, как можно осторожнее, опустилась на его колени. Сильные руки обняли меня за талию, я сцепила руки за его шеей и положила голову ему на плечо. У вошедшего создалось бы впечатление, что мы нежничающая молодая пара. Если бы.

Как и тогда, на бегу, я зашептала Сасори на ухо наш с Акумэ план, его цели, что, зачем, как, куда и насколько, постепенно теряя способность думать. От его запаха и тепла мысли путались и отказывались выстраивать точную последовательность.

Когда я замолчала, ожидая вердикта, кукольник неожиданно крепче прижал меня к себе, опустил голову и накрыл губами участок голой кожи у основания шеи. Ощутив это горячее и одновременно нежное прикосновение, я застыла, не смея шелохнуться, чтобы вдруг чего не испортить. Мучительно медленно он двинулся губами вверх, зарываясь в меня носом, в то время как руки повели по спине.

Дыхание сбилось, сердце-предатель грозилось проломить грудную клетку, но все это было неважно. Откинув голову, давая ему как можно больше места для изучения, я просто растворилась в этом ощущении его губ на своей коже и сильных рук, удерживающих меня.