Куда Уехал Цирк. Дорога-2

Когда хозяйственники комплектовали рюкзак полотенцем махровым малым, три штуки, они даже не подозревали, насколько универсальную вещь предлагают пользователю. Сначала тонкий махровый квадрат, размером восемьдесят на восемьдесят сантиметров, использовался как платок обыкновенный. Потом как тюрбан от солнца, а этим днем для братца Кианга стал плавками, с изысканным цветком на левом полупопии. И вот теперь - о, глубина падения, сопливчиком!

Марья между тем, не без сожаления, закончила растирать мускулистую грудь, раздавила в ладонях еще один шарик крема и двинулась к ступням.

– Нет!
– пациент вдруг взвился и поджал ноги.
– Ноги я натру сам!

– Это с какого перепугу?
– изумилась «доктор».
– Твои пяточки ценный объект, с ограниченным доступом? Или ты просто щекотки боишься?

– Для белой женщины это уни...

– А в ухо?! Пяткой! И не посмотрю, что ты непревзойденный мастер винчуна!
– уже серьезно рассердилась Марья.
– А ну, ложись и давай сюда ноги! У меня что, крема ведро? Сначала на твои «лопаты» намазывать, - Кианг покосился на свои широкие ладони.
– Потом что, пойдешь руки отмывать в речку? Желательно босиком! Ага. Молодец!
– она выговаривала и одновременно интенсивно втирала согревающий крем в выданные ей таки на растерзание ценные конечности. С силой провела ногтями вдоль ступни, Кианг дернулся и охнул.
– У-И! Так ты точно щекотки боишься! Запомним, - зловеще пообещала женщина, натягивая на пациента носки, и взялась вытирать ладони влажными салфетками.
– Когда я тобой-то командовала? Не припомню!

– Сегодня днем.

– Это когда не разрешила ветками трещать на всю округу?
– Марья сделала огромные глаза и мелко закивала: - А, ну да, надо было тебя в щечку поцеловать, за ушком почесать, чтобы не обиделся, и уж потом ... Тыць по носу и быстро-быстро на разведку!

– Почему по носу?

– Чтобы слезы полились, а пока утрешься - сбежать. Кианг, я с детства по лесу училась ходить!

– Я начинаю понимать, почему мистер Ник называет тебя ехидной и злится, когда ты с ним споришь, - Кианг закрыл глаза и вздохнул.

– О-о-о! Свое прозвище я получила не зря-я-я, - согласилась Марья, но в ее голосе не было раскаяния, а наоборот, слышалась гордость.
– А Ник пусть злится, хоть лопнет!

– Пусть, - согласился мужчина и тихо спросил: - Ты со мной полежишь?

– Конечно, только сложу все в аптечку...

– Теть Марь, у нас проблемы!
– поломал намерение поваляться и заодно серьезно поговорить встревоженный голос Эни.

Марья замерла, увидела напряженный взгляд Кианга и поняла, что Эни говорит по каналу ходоков, и никто другой ее не слышит.

– Что?!

– У Стаси месячные. Первые...

– Как раз то, что нужно для полного счастья! Твою ж налево!
– схватилась за сердце Марья.
– Эни, ты что, сама не можешь девочке помочь? Или она настолько испугалась?

– Да все я сделала и даже обезболивающего дала!
– фыркнула девушка обиженно. – И Стаська ничуть не боится, все она знала! Она Кианга стесняется!

– Рррр. А у него сестры нету, которую он воспитывает?! Женские дни для него такая тайна! Тем более для китайца...
– уже откровенно разозлилась женщина.
– Ладно, если не в этом проблема, то в чем?

– Да пятно на брюках, а к речке идти стираться темно...

– Сейчас я приду и разберемся, что делать, - с явной угрозой в голосе пообещала Марья. Подняла глаза на Кианга, собираясь объяснить ситуацию, но увидела понимающую улыбку.

– Стаси стала взрослой девушкой, - улыбнулся он.

– Твои поздравления я ей передавать не буду, - улыбнулась в ответ Марья и выбралась из палатки.

В предбаннике девичьей палатки сидела Эни, она не понимала, чего Марья злится. Она же все сделала правильно: и успокоила, и даже таблетку обезболивающую дала, Стаси уже спит без задних ног. А Марья взглянула на заранее обиженно надутую девушку вздохнула - вроде взрослый уже человек, а при малейших непонятках бежит спрашивать совета. Да, слишком мы детей опекаем...

– Эни, - женщина села рядом.

– Ты все сделала правильно. Только вот пока ты выдала, в чем дело, я уж в своих предположениях дошла до нападения инопланетян!
– Эни хихикнула, а Марья улыбнулась.
– Так это я еще не спала, а если бы ты мне такое, да спросонок? А теперь давай о пятне...
– девушка опять надулась.
– Что, так сложно его состирать?

– Так к реке идти темно, а с фонариком на всю реку засветимся, и ты ведь предупреждала, что самим не уходить из лагеря!

– А если подумать и подручные средства использовать?
– с большой долей ехидства предложила Марья.
– Или думалка заболит?

– Ну, не в котелке же стирать?!
– возмущенно засопела девушка, показывая заодно, что этот вариант рассматривался.
– Мы же из него едим!

– Конечно взять мешок для запекания, и залить подогретой водой, тебе религия не позволила?! Потом таблетку мылки туда кинуть, и замочить пятно на две минуты. Даже полоскать не надо! Нет, нужно запаниковать, меня напрягать такой сложный вопрос решить...
– Марья покачала головой, а Эни покраснела.
– Как ты экзамен на выживание прошла, если элементарные вещи тебя ставят в тупик? Вот вернемся, приедете к нам в гости, и мой дед устроит вам прогон по тайге, многому научитесь.

– Если после всего этого нас кое-кто опять не попытается в доме запереть...

– Ну, уж это вам самим решать! Жить своей жизнью или бабушкиной, не дети уже... Тем более, не так и давно вы плотно общаетесь, насколько я поняла, - развела руками Марья.
– Штаны давай сюда.

Когда Марья вернулась в свою палатку, Кианг лежал с закрытыми глазами и дышал ровно и глубоко. Женщина подкатилась ему под горячий бок, поморщилась, поправив холодный компресс на бедре, вздохнула и уснула. Кианг проснулся с совершенно ясной головой. От свербежа в носу, который все время вызывал желание чихать, не осталось и следа. Как это Марья назвала в разговоре с доком Ло - катаральное состояние... Киангу уже не казалось, он был твердо уверен, что женщина специально показывает ему как можно больше своих умений и возможностей. Причем, сама она прекрасно знает, что мужчину такое поведение почти наверняка отпугнет. Любого другого, но не Кианга, тут она просчиталась. Впервые с момента смерти семьи, ему интересно, что принесет с собой следующий день. Что еще выкинет мирно спящая рядом женщина, такая сейчас милая и безмятежная. Только что это за бугор у нее на бедре под брюками? Марья потянулась и, не открывая глаз, стала вытаскивать из своей штанины сухие, хоть и мятые брючки.

– Это что?
– шепотом спросил Кианг.

– А на что это похоже?
– также шепотом поинтересовалась женщина, улыбаясь.

– Похоже на брюки, а вот что они там делали?
– Киангу хотелось смеяться, причем совершенно без причины.

– Сохли!
– честно призналась Марья.
– Сначала я хотела их на тебя намотать, но ты уже уснул, пришлось самой сушить.

– В следующий раз разбуди, у меня бедро толще и горячей, - фыркнул от смеха кузнец.

– Ага, вот если искупаемся на испытаниях, используем тебя как сушилку, - пригрозила женщина, уже откровенно смеясь, вздохнула с сожалением и перекатилась из-под теплого бока.
– Пойду девочек поднимать, да проверю как там Стаси.

Как выяснилось, беспокоиться было не о чем, Стаси бодро впрыгнула в брюки, не забыв поблагодарить. Восхититься, как вот тетя все сумела сделать: и постирать, и даже высушить! Конечно, девчонка безбожно льстила, но все равно было приятно. Эни хихикала. Ю улыбалась, она уже сбегала к брату, и была счастлива, что тот здоров и как-то непривычно весел. К тому же девушка не могла вспомнить такого случая, чтобы, проснувшись, Кианг валялся в постели. Малышка Ю прекрасно видела благодаря кому ее каменно-спокойный и всегда сосредоточенный брат снова научился смеяться, но она боялась. Когда эта странная женщина, в конце концов, повернется и уйдет своей, только ей ведомой, дорогой в далекую страну, что тогда будет с Киа...