Куда Уехал Цирк. Дорога-2

– Невс, трехцветными бывают только кошки! – наконец объяснила ему Эни. – Ты не похож ни сколечко, особенно если смотреть сзади...

– О-ууу,- выдал биофаг с таким офигением, на морде и в голосе, что вызвал новый приступ хохота.

– Ладно, учли момент, посмеялись, а теперь, что мы имеем по нашему невмешательству в данную реальность? – все еще посмеиваясь продолжил совещание Джонатан.
– Зара, ты в гости к Седому не ходила больше?

– Нет, затаился гад, но оладьи и пироги с кухни таскает регулярно...

– Домовеночек наш!
– умильно прижала ладонь к щеке Марья.
– А сметанку ему ставят?

– Фиг ему! У самих нету!
– делано нахмурилась цыганка.
– Он и молочком не брезгует! Хоть оно и размороженное…

Марья зевнула, закрыв рот обеими руками.

– Так, ребятки, день был долгий и волнительный, пошла я мыться и баиньки, - она отошла на пару шагов от стола и обернулась, наставив палец на Кианга.
– А ты не задерживайся долго...

Кианг и не задержался, он всего лишь объяснил мужской части команды нюансы поведения в местном обществе. Узнал, что такое василиск, услышал объяснение странному вопросу Ло о самочувствии Марьи во время нападения. Оказалось, если она не вошла в свое фирменное состояние сразу, то ситуация и не такая уж смертельно опасная...

Кианга пропустили без очереди в помещение на двери которого теперь висела красивая табличка «Помойка», написанная на трех языках. Сундук чешуйчатых работал там агрегатом для гигиенических процедур, а надпись для непоняток всех чужих.

Но когда кузнец вошел в теперь уже их с Марьей фургон, женщина сладко спала, обняв подушку. Кианг улыбнулся, признавая, что день и, правда, был долгим. Он наклонился и осторожно прикоснулся губами к ее плечу. «Ночь - это хорошо, но утро тоже неплохо», - подумал он, тихо ложась рядом.

И утро было, и кому какое дело, что за окном фургона ночная чернота лишь слегка просветлела до предутренней серости неба, и еще ни одна птица своим ором не нарушала окружающую тишину - это уже было утро. Мужчина и женщина, наконец, сбросили постоянное ожидание, что вот сейчас, в самый неподходящий момент, от них потребуют решения больших и не очень проблем. Их мир сейчас вместился в домик на колесах, а все сопредельные пространства терпеливо ждали своего часа там, за стенками их дома.

Были горячие губы, то нежные, то требовательные и страстные, были сплетенные в объятьях два сильных тела. И было все как у тысяч влюбленных пар до них, и как будет после. Засыпая под птичий ор в горячих мужских объятьях, Марья жалела только о том, что им с Киа, не дано разделить эмоции друг друга.

Снова женщина проснулась от запаха кофе и корицы. Она приоткрыла один глаз и увидела голую ступню и поднос с двумя чашками и тарелкой печенья, стоящий на постели.

– Вставай, завтрак мы уже проспали, - Кианг сидел в позе задумчивого Будды и улыбался.

– Какой ужас!
– рассмеялась Марья. Она села, завернувшись в простыню, как в тогу, взяла в руки протянутую ей с поклоном чашку, понюхала кофе. Потом сгребла с тарелки печенюшки.
– Ой, какой запах, ой, какой вкус! Они же во рту тают. Слушай, Киа, ты их там всех поубивал или через одного?

– Ну-у-у, подраться пришлось, - он скромно потупил смеющиеся глаза.
– Но их было больше, и отбить удалось только эту тарелку.

– Так, завтрак готовлю я, а ты отбиваешься от оставшихся в живых, - постановила Марья.

– Нет, завтрак готовлю я, а половником орудовать будешь ты, - он вздохнул с притворным сожалением.
– Тебя они, почему-то, больше боятся, - и рассмеялся, потом вдруг посерьезнел и совсем другим, отнюдь не шутливым, тоном сказал.

– Марь, я хотел сказать, что раньше...

– ...никогда не встречал такой женщин как я, - продолжила она лукаво, но Кианг, в очередной раз, не принял ее шутливого тона.

– Такой сильной как ты - никогда,- серьезно кивнул он.
– Всегда боялся сломать, если выпущу свою силу, а с тобой...

– Да уж, да уж, - покивала, соглашаясь, Марья, у нее самой пара-тройка синяков обнаружится, если поискать.

– Ты сильная! Наверное, ты родилась в год Лошади, - сделал ей несколько сомнительный комплимент Кианг.

Не будь Марья знакома с одним толстеньким китайцем, она бы этого не поняла. Да, женщины, рожденные в год лошади, сильны характером, только вот жениться на них остерегаются!

– Не-е-е-т, - она бросилась на мужчину, воспользовавшись тем, что он отвернулся, поставить пустой поднос на комод.
– Я родилась в год Собаки, и поэтому не буду тебя лягать, а просто покус-саю!

Их веселая возня, закончилась бы весьма закономерно, но из-за занавески закрывающей дверной проем, раздался вопросительный мявк. Через мгновение Невс возмущенно взвыл, получив прилетевшими ему в морду сразу двумя подушками и, фыркая, исчез.

– Марь, - Кианг прищурился, и его лицо стало озабоченным.
– Вы же слышите эмоции?

– Нас никто не слышал, если ты об этом, - успокоила она любимого, завязывая пояс халата.
– Вот в этой шкатулке, - она кивнула на резную коробочку, стоящую на комоде, - подавляющий генератор, в просторечье - глушилка. Без этой штучки эмпаты в нашем мире давно бы с ума посходили. Представляешь, сколько эмоций вокруг, особенно в больших городах? Личную способность закрываться при экстремальных ситуациях просто сметает, как наводнение хлипкий забор, - Кианг внимательно слушавший, новую для него информацию, понимающе кивнул, указывая куда-то наружу...

– Значит, они ничего не слышали?

– Нет, конечно! То, что было между нами, касается только нас.

– Но и ты тоже не слышала меня?

– Нет, увы,- Марья покачала головой и с сожалением вздохнула.
– Понимаешь, среди эмпатов так принято, если один из партнеров «глухой», то и второй обычно закрывается, - она увидела полное непонимание на лице мужчины и постаралась объяснить понятней.
– Вот смотри, мы с тобой пили кофе, у тебя чашка и у меня, и каждому было вкусно. А теперь представь, что я забрала у тебя чашку и выпила обе.

– Тебе бы стало плохо...

– Не надейся, не стало бы, - улыбнулась Марья.
– Но я бы получила удовольствие два раза, а ты - ни одного. Так и с эмоциями, понимаешь?

– Эмоции не кофе, - Кианг покачал головой, Я бы хотел,чтобы ты чувствовала мои эмоции.

– Увы с глушилкой это не возможно. Ладно, я пошла в сундук окунусь, раз он у нас ванной работает, а на тебе завтрак, нельзя же такой талант в землю зарывать!
– и женщина легко поцеловала любимого в уголок его полных губ и убежала.