Куда Уехал Цирк. Дорога-3

Кианг посмотрел на сестренку, которая не сводила глаз с кружка беседующих, и кивнул ей, подзывая. Ю грациозно поднялась и буквально поплыла к брату. Пока она шла, Киангу по связи быстро объяснили, что Желчь совершенно искренен в своих словах и посему говорит правду. Марья отодвинулась и похлопала рукой по скамье, приглашая девушку сесть между ней и братом.

– Солнышко, - обратилась Марья к девушке, - ты нашего гостя Хромого Медведя помнишь?

– Помню, - Ю потупила глазки и залилась румянцем, вынула из рукава платья веер и спрятала за ним лицо.

– Он попросил Желчь тебя сосватать.

– Ой, а он что, сваха?!

– девушка во все глаза уставилась на индейца забыв про веер.

– Нет, конечно!
– Марья улыбнулась, это мужикам нужно держать покерфейс, а ей можно не заморачиваться.
– У лакота о свадьбе договариваются старшие мужчины.

Сестренка Ю кивнула и задала следующий вопрос, буквально наповал сразивший и ходоков, и индейца.

– А какой женой я буду, второй или третьей?
– сказано это было так спокойно и по-деловому, что Желчь просто-таки охренел.

– Первой...

– Я буду тай-тай - старшей женой?!
– неподдельно изумилась и обрадовалась Ю. Но через пару секунд нахмурилась и спросила, выдав вопросом полную солидарность с Невсом и свой юный возраст:

– Он что, больной?

На мужиков напал приступ кашля. Кианг строго выговорил сестренке на родном языке, после чего она резко покраснела и потупилась.

Марья же, отобрав у девушки веер, сама спрятала за ним лицо.

Смущенная Ю подняла глаза, а потом взяла, да и обиделась:

– Он же старый! И двух жен он точно прокормит, да у него уже штук пять детишек должно быть!
– и Ю провела рукой в воздухе, от пояса и вниз к земле, показывая рост детишек. Кашель стал еще громче и интенсивней.

– Молодые воины лакота редко приводят в свою типи скво, пока их глаза не увидят двадцать две зимы, - доброжелательно пояснил Желчь.
– А белые женщины хотят быть единственными жёнами.

– Так я не белая!
– Ю вздернула носик.
– Вторая жена в доме обязательно нужна, Да хоть и третья, я все равно останусь тай-тай!
– было бы здорово, если бы она на этом заявлении остановилась. Однако китаянка решила донести до странной свахи концепцию китайской семьи: - Когда я буду носить ребенка, мой муж не должен страдать! А для этого нужна вторая женщина в доме! Вот!

Желчь сидел, пытаясь осмыслить, совершенно не мыслимые, с точки зрения белых, да и черных тоже, заявления, которые на него вывалили. А Ю, между тем, не дожидаясь реакции собеседника, поинтересовалась:

– Кто мне расскажет, что у вас делать можно, а чего нельзя? У нас вот с братьями мужа и его отцом не то, что говорить, даже смотреть на них нельзя.

Желчь перевел обалдевшие глаза на остальных собеседников. Обвинить девушку во вранье он не мог, но и поверить в такое совпадение обычаев было трудно.

– Да, у нас такие правила, - кивнул Кианг, думая, что до знакомства с Эни, его сестренка не позволила бы себе таких вольностей в поведении.

– У нас тоже, - Желчь не скрывал удивления.
– Но у Хромого Медведя нет отца и братьев, а мать и невеста погибли.

– Что, и у него тоже?!
– глаза Ю стали просто круглыми.
– От гриппа?!

– Нет, они попали в снежный буран...
– ответ прозвучал на полном автомате, потом индеец моргнул, возвращаясь в реальность.
– Что тоже?

– Мы не знаем, кто направляет наш путь, но...
– Джонатан развел руками.
– Кианг, Робин и Джейк потеряли семьи в эпидемию гриппа. У миссис Флоры муж погиб от укуса змеи, а у Хромого Медведя невеста замерзла... В этой дороге Кианг встретил Марью, Робин миссис Флору, а Медведь сестренку Ю. Только Джейк пока не у дел.

– И Джейк тоже!
– влезла Ю.
– На ферме миссис Флоры такая большая тетя есть, под стать ему... Тоже черная, только не сильно.

Ло прикрыл глаза и тихо почти пропел:

– Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на время, место и обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвется.

– И что это они затеяли?
– своим возгласом Марья прервала наступившее после реплики Ло молчание. Она смотрела куда-то за спину Желчи.
– До праздника еще дней десять...
– Желчь обернулся, белый паренек, разогнавшись, прыгнул сквозь пламя костра.

– А они тренируются, - усмехнулся Ло.

– Пойду, пресеку, - Джонатан встал.
– А то еще додумаются на углях потанцевать...

Желчи гостеприимно предложили остаться и переночевать в лагере, но он отказался, сославшись на то, что его ждут дома обе жены.

– По-моему, про угли ты зря сказал, - протянул Ло, глядя вслед исчезающему в темноте гостю.

– Прям, контрольный в голову!
– фыркнула Марья.

– Думаете, он поверил?

Их дружно окружили все лишенные возможности поучаствовать в разговоре.

– Ну?
– недобро прищурился Оле.

– А я теперь невеста!
– радостно заявила сестренка Ю.

– Ю!
– Кианг был явно недоволен.
– Как ты могла так непозволительно дерзко разговаривать со старшим мужчиной?

– А чего? Эни можно, а мне нет?
– Ю смотрела, насупившись, но дерзко.

– Ты китаянка, а главная добродетель жены - послушание!
– Кианг провозгласил прописную истину и вдруг запнулся.

– Ты в этом уверен, дорогой?
– вкрадчиво поинтересовалась его собственная жена.

– Ой, Марья, ты что, не знаешь?
– хитро сощурился Гари.
– Девушки у китайцев такие тихие-тихие, послушные-послушные... а потом - бац!

– И ты мертвый?
– бодро предположил Дени.

– ...женатый...
– не согласился с ним Оле

– ... и делаешь то, на что никогда не подписывался, - тяжко вздохнул Ло.

– …и цвет кожи тут значения не имеет...- поддержал вздох Оле.

Мужчины многозначительно переглянулись и засмеялись, все, включая Кианга.

Утро давно откричало птичьими голосами, солнце уже разогнало легкий утренний туман, а лагерь спал. Объявлять подъем было некому, потому как главный энтузиаст ранних подъемов и столь же ранних физических нагрузок тоже спал. Вчера легли поздно, так хорошо пошли-покатились свадебные посиделки с потанцевалками. Изя надо сказать был в ударе. Выяснение опытным путем степени покорности, приличествующей китайской жене, завершилось еще поздней. Или раньше? Это, смотря к какому берегу равнять, вечернему или утреннему. Теперь Кианг спал, обняв жену так, что едва не завернулся вокруг нее. А Марье снилось, что она маленькая девчонка и опять спит на русской печи в таёжной заимке. Ей очень жарко, а противное одеяло не только не сбрасывается, а и пошевелиться не дает!