Кудис

– Я бродил по моему домишке, как мертвяк, не нашедший успокоения, я не мог есть, не мог смотреть телевизор, не мог сидеть в сети. Все мои мысли были о коте, о проклятом коте и о маленькой девочке, которая только-только оправилась от тяжелой болезни и не должна страдать еще и из-за кота. Но идей больше не было, они закончились, мы сделали всё, что могли… или не всё? Именно этот вопрос резал мою душу на части. А вдруг есть еще какой-то шанс, а мы его не увидели? Знаете, так бывает, когда сильно устанешь, вымотаешься, смотришь на цифры, отчеты, и ни черта не понимаешь, а потом выспишься, успокоишься, отвлечешься, и – раз! Всё сходится, все цифры на месте, все документы в порядке, и сам потом удивляешься: как же я не увидел, что накладная на камень – вот она, или что сумма не сходится, потому что ты на прошлой неделе докупал цемент и положил чеки в другую папку… Ладно, это я так, чтобы понятно было.

– Так я промаялся до вечера, а когда стемнело уже, меня осенила еще одна глупая, но всё же идея. Надо попробовать выкурить его другим котом, решил я, а вдруг он увидит «хозяина» территории и свалит от греха подальше? Да, я понимал, что это наивно и вообще очень сомнительно, но ничего больше не оставалось, а сидеть и ждать, когда он там сдохнет, я не мог.

– Я решил сразу пойти с козырей, буквально подбежал к дому Славика и Никиты, у них был совершенно дикий котяра, вот его-то мне и надо было. От нетерпения я аж трясся весь, постучал, молясь про себя, чтобы кот был дома. Он вообще-то редко бывал под крышей, но в холодные дни даже ему выходить бывало неохота, а те дни были на редкость пакостными и холодными.

– Мне открыл слегка удивленный Славик и, не поверите, первым делом бросил взгляд на дерево, хотя в темноте мало что мог разглядеть. Он тоже надеялся, что я как-то сумел прогнать кота или тот сам ушел, а я пришел сообщить радостную новость. Я изложил ему свою идею, он по обыкновению почесал в затылке и пошел искать Тигра, так они звали своего кошака. Я стоял у двери, хотя он предложил войти, просто я не хотел тратить время, не мог делать ничего, кроме как стоять у порога и дергаться.

– Тигр иногда спал в ванной, когда вообще позволял держать себя в четырех стенах, ему нравилось на подоконнике возле крохотного окошка, санузел был, конечно, совмещенным, и на мое несчастье окно там было старое, не пластиковое, обычная деревянная форточка, почти всегда настежь открытая. А если ее и прикрывали, этот пушистый засранец умел ее открывать, так мне потом сказал Славик. Короче, вы поняли, кота там не было, он своё поспал и свалил на гульки. И опять это поганое чувство, что сама судьба против тебя.

– Но я же неугомонный, вместе со Славиком мы пошли к бабе Нине, ее-то Колокольчик почти всегда обретался на диване или в кресле, как от бойца толку от него – ноль, но… надо же на что-то надеяться. Баба Нина скептически ухмыльнулась, потом понимающе посмотрела на меня и пошла за котом. Вам не передать, как радостно подпрыгнуло мое сердце, когда она вернулась, с трудом таща огромную серую тушу, кот совершенно безвольно висел у нее в руках, как будто игрушечный. Славик снова почесал затылок и говорит: «Ну, не знаю, по-моему, ты хоть швырни в него этим котом, толку не будет… если добросишь, конечно», и они с бабой Ниной начали смеяться. Но мне вот было не до смеха. Я взял кота, который действительно весил почти тонну, и решительно направился к дереву. Там всё еще стояла лестница, план у меня был простой – подняться и посадить кота поближе к чужаку, может, что-то и выгорит. Но… то, что случилось дальше, напугало нас всех.

Николай сделал глоток и продолжил, глядя куда-то в пол.

– Колокольчик, перейдя ко мне в руки, продолжал висеть, как тряпка, ровно до того момента, как я приблизился к дереву. А потом… я даже среагировать не успел. В одно мгновение он превратился из флегматичного бесхребетного толстяка в исчадие ада. С диким рёвом, он вдруг начал бешено изворачиваться, выпустил все когти и вцепился зубами мне в руку, от неожиданности я заорал и попытался отшвырнуть его, но его зубы уже впились в мою плоть, благо на мне была кожаная куртка, а то он бы изорвал меня на клочки. Все 4 лапы с когтями работали, как лопасти вентилятора, при этом он еще и рычал, именно рычал, а не мяукал, я такого еще не слышал. Пастью он пытался разорвать мне руку, как собака, которая ухватила тряпку и мотает из стороны в сторону, а лапы раздирали мою новую куртку на груди и на животе.

– Я хотел схватить его свободной рукой, но он так извивался, что я не мог ухватиться, что-то кричал Славик, то ли плакала, то ли кричала баба Нина… я начал лупить вслепую по коту, уже решил, что убью его, тут или я, или он… но вдруг он отцепился и с ревом и шипением убежал куда-то в кусты.

– На шум выбежал Лёша, все смотрели на меня как на жертву автокатастрофы, выбравшуюся из пылающей машины. Куртка моя висела лохмотьями, вся грудь и живот были исцарапаны, но неглубоко, благодаря кожаной куртке, а рука…

Он повернул левую руку, и все мы увидели блестящие широкие точки на внутренней стороне вместе с такими же блестящими линиями – шрамы, еще свежие.

– Повторю: могло быть гораздо хуже, если бы я не надел куртку, – сказал Николай.

– Скорую вызывать я не стал, я получал травмы и посильнее, а то, что кот мог быть бешеным… не знаю, интуиция говорила, что нет, дело там в другом, я это чувствовал. Конечно, я расспросил бабу Нину, ничего необычного в поведении Колокольчика не было, никто его не кусал, он даже из дома не выходил последние 3 дня. Знаю, знаю, он мог подхватить бешенство где угодно и когда угодно…но нет, тут было что-то другое. Почему-то он до жути испугался этого кота, может, действительно чувствовал какую-то болезнь, животные ведь лучше нас всё это улавливают…хотя даже нам понятно было, что с котом на дереве что-то очень сильно не так. В общем, Колоколь просто обезумел от ужаса, а ведь был как дохляк у меня в руках, пока я не понес его к дереву.

– Все ахали, охали, осматривали мои раны. Что очень приятно, все предлагали помочь перевязать. Но я это всё сам умею, на стройке за всю жизнь и не такое перевязывал. Баба Нина причитала, что ее Колокольчик сроду такого не вытворял, что он не бешеный, что он хороший кот… боялась, наверное, что я или сам его пришибу, когда увижу, или заявлю куда-нибудь, чтобы его забрали. Трогательно это было и немного смешно. Я ее уверил, что ничего делать с ним или против него не собираюсь, и с тем она меня отпустила, еще раз спросив, не нужна ли мне помощь в перевязке.

– Дома я хоть на время перестал переживать из-за этого долбаного кота, – он усмехнулся, – переживаний мне добавил другой его собрат. Кровь лилась, как будто в меня снаряд попал, и укусы уже начинали болеть, медленно, но серьезно, как разгоняется тяжелый состав, не спеша, но методично набирает скорость, а потом его уже не остановить. Вот так и эта боль, и я знал, что к полуночи рука будет пульсировать и выть, как сирена. Лет 10 назад я упал с байка, сильно, сломал ребра, руку и ногу. Так вот, нога – это было самым худшим, боль в ноге сводила меня с ума тогда, и иногда она до сих пор возвращает меня в тот кошмар, особенно в сырую холодную погоду. Так что я очень хорошо знал, что это за «тяжеловоз», и боялся, да, и мне не стыдно об этом говорить. Я боялся, что опять буду ворочаться в кровати до рассвета, не находя себе места и чувствуя, как вместе с усталостью нарастает отчаяние, а над всем этим полыхает болевое зарево…

– Ладно, кхм… это я немного отошел от темы, просто, чтобы было понятно. На байк я с тех пор и не садился, я свое уже, видно, отъездил. Мда…, – он грустно усмехнулся и опустил глаза, а потом вздохнул и продолжил.

А вот меня как будто током ударило, именно это знание о нем и принесла мне та энергетическая волна, и получалось, что всё это было правдой, и мы на самом деле оказались в центре совершенно необъяснимых сил, могущественных и совершенно непредсказуемых. Мне стало как-то совсем не по себе. Но история продолжалась и увлекала за собой, и я снова решил, что у меня еще будет время подумать об этом и пострессовать. А пока в моем мире осталась лишь эта странная комната, фиолетовое пламя в камине и Николай, посвящающий нас в свою тайну.

– Перевязав раны, я стал рыться в коробке от обуви, которая заменяла мне аптечку, нашел таблетки от кашля, еще один флакон перекиси, пачку пластырей, средство от отравлений – всегда вожу его с собой после жуткого отравления в очередной командировке, думал тогда, что отдам Богу душу после обеда в местном кафе – и найз гель. Обезболивающее или жаропонижающее либо закончилось, либо я его не брал, уже не вспомню. Я не дрожу над обезболивающими, потому что, если нога разойдется, на нее всё равно никакие таблетки не действуют, так что, наверное, я взял что-то дежурное, а потом благополучно кому-то и отдал – на стройке такое добро часто бывает нужно. Я не хотел просить, не люблю этого, но мой тяжеловоз в руке набирал скорость, не оставляя мне выбора. То есть, выбор был: либо я пойду попрошу у кого-нибудь таблетку пенталгина, либо боль в руке меня достанет. Я пошел.