Куджо

Она подвезла коляску к кухонной двери, вытащила продукты и стала думать, нести их в дом или сразу застирать подстилку, когда зазвонил телефон. Тэд сорвался с места, как бегун на старте.

— Алло, кто это?

Он послушал, улыбнулся и протянул ей трубку. Ну вот, подумала она. Кто-то желает поболтать часа два ни о чем.

— Кто это, дорогой?

— Это папа. Я сразу узнал, — похвалился Тэд. Сердце ее забилось сильнее.

— Алло, Вик?

— Привет, Донна, — голос его был напряженным, и это отозвалось в ней болью.

— У тебя все в порядке?

— Конечно.

— Я думала, ты позвонишь позже.

— Я только что со студии. Они делали все ролики Шарпа, и что ты думаешь? Не могут отыскать записи. Роджер рвет на себе волосы.

— Ага, — она кивнула. — Представляю.

— Это непредставимо, — он глубоко вздохнул. — Вот я и подумал, что, пока они там ищут…

Он замялся, и ее депрессия сменилась более активным чувством — страхом. Вик никогда не запинался в разговоре. Она подумала о том, как страшно он выглядел в тот вечер, в четверг.

— Вик, ты правда в порядке? — она слышала тревогу в своем голосе и хотела, чтобы и он ее слышал; даже Тэд оторвался от книжки с картинками, которую уже успел разложить на полу, и с тревогой взглянул на мать.

— Да, сказал он. — Я только хотел сказать, что позвонил, пока они там ищут, может, еще позвоню вечером. Как там Тэд?

— Нормально.

Она улыбнулась Тэду. Он улыбнулся в ответ, возвращаясь к своей книжке. «Он устал, и я не буду говорить про эту чертову машину», — подумала она, но внезапно все выложила.

В своем голосе она услышала знакомые жалобные нотки и постаралась их заглушить. Зачем, ради Бога, она ему сказала? Словно хотела добить его сломанным карбюратором и разбившейся бутылкой кетчупа.

— Похоже, это действительно клапан, — сказал Вик. Голос у него был увереннее. Перед ним встала проблема, требующая решения. — Ты звонила Джо Кэмберу?

— Звонила, но его не было дома.

— Может, он был. У него в гараже нет телефона. Обычно жена или сын его зовут. Они, наверное, куда-нибудь уехали.

— Но, может быть, он уехал…

— Может. Но я не думаю. Если люди и могут пускать корни, то Джо Кэмбер как раз из таких.

— Значит, ты советуешь прямо ехать к нему? — спросила Донна с сомнением. Она подумала о долгом пути по дороге 117 и по Кленовой, а там еще тащиться по безымянной дороге до жилища Кэмберов. Выдержит ли это машина?

— Да нет, — сказал Вик. — Может, он в самом деле уехал.

— Тогда что делать?

— Позвони в магазин «Форда» и вызови машину.

— Но…

— Послушай. Вряд ли ты дотянешь двадцать две мили до Сауз-Пэриса. А они могут отбуксировать туда машину сами, если ты им объяснишь ситуацию.

— А это дорого?

— Конечно, — сказал он.

Она еще раз подумала, что зря свалила на него все это. Он стерпел бы все это.., кроме ее траханья с заезжим поэтом. Слезы снова навернулись ей на глаза.

— Я попробую, — сказала она, безупречно пытаясь говорить нормальным голосом. — Не волнуйся.

— Ладно… А, черт, Роджер пришел. Он весь в пыли, но, похоже, пленки нашлись. Дай мне Тэда на минутку.

У нее на губах снова повисли испуганные вопросы. Что им делать? Как дальше жить? Поздно. Потратила время на дурацкую болтовню об автомобиле, идиотка.

— Сейчас, — сказала она. — Вик?

— Что? — его по-прежнему напряженный голос.

— Я тебя люблю, — и быстро, прежде чем он успел ответить, добавила. — Вот Тэд.

Она быстро сунула трубку Тэду и быстро отошла, чтобы он не видел ее слез. Потом стояла на крыльце, глядя на дорогу и сжимая кулаки, чтобы взять себя под контроль. Удивительно, как человеку может быть больно без всяких физических причин.

Сзади она слышала, как Тэд тихо рассказывает отцу, что они ели у Марио, и как «пинто» до самого дома ехал-ехал, а потом.., потом он сказал Вику, что любит его. Потом раздались гудки.

Контроль.

Наконец она смогла повернуться. Пошла на кухню разбирать покупки.

***

Черити Кэмбер вылезла из автобуса в четверть четвертого. Бретт спустился за ней. Она конвульсивно сжала сумочку, вдруг испугавшись, что не узнает Холли. Лицо ее сестры, все эти годы держащееся в памяти, как фотография («Моя младшая сестра, удачно вышедшая замуж»), вдруг разом забылась, оставив лишь белое пятно в семейном альбоме.

— Ты ее видишь? — спросил Бретт, озираясь по сторонам с интересом, но, конечно, безо всякого страха.

— Дай оглядеться! — сказала Черити. — Может, она отошла в магазин или…

— Черити?

Вот и Холли. Фотография ожила в памяти, но теперь на нее наложились реальные черты. Черити сразу бросилось в глаза, что у Холли появились, во-первых, очки, во-вторых — морщины. Немного, но раньше их не было. Рядом с Холли, с любопытством поглядывая на них с Бреттом, стояли мальчик лет пяти и маленькая девочка, штанишки которой оттопыривались, явно показывая, что под ними пеленки.

— Здравствуй, Холли, — сказала Черити таким тонким голосом, что сама удивилась.

Морщин у Холли было в самом деле немного. На ней было темно-синее, умеренно дорогое платье, на груди поблескивал маленький изумруд.

Наступило неловкое молчание. Черити почувствовала, что ее сердце наполняется такой радостью, что рядом меркли все сожаления о расходах на поездку. Ведь она была свободна, и свободен был ее сын. И рядом с ней стояли ее сестра и племянники, не на фотографиях, а живые.

Смеясь и плача, две женщины шагнули друг к другу и обнялись. Бретт остался на месте. Девочка, перепугавшись, вцепилась в платье матери, пытаясь, видимо, оторвать ее от этой странной тети.

Мальчик подошел к Бретту. На нем были джинсы рубашка с надписью «Держись подальше».

— Ты Бретт, мой кузен, — заключил он.

— Ага.

— А я Джим. Как папа.

— Ага.

— Ты из Мэна, — сказал Джим. Сзади Черити с Холли уже взахлеб говорили, перебивая друг друга, обо всем, что случилось с ними за эти годы.