Кухаркин сын

— Я тоже люблю тебя, — шептала девушка и гладила его по волосам, по лицу, по плечам. А он все не моргал и больше не двигался. По ту сторону экрана.

— Кьяра, он не слышит тебя, — Остин поднял ее с колен и снова усадил в кресло.

Она продолжала смотреть в экран, даже когда Остин опять на жал на кнопку, и он погас.

— Теперь ты нам веришь?

— Да. Наверное…

— Кьяра, послушай меня внимательно. Нам нужна твоя помощь, — строго проговорил мужчина.

— Как он умер? — прервала его девушка, — Как умер мой муж? Это же не было несчастным случаем?

— Да, не было. Мы думаем, что его пришли арестовывать и прижали к стенке. Поэтому, чтобы не выдать своих товарищей, он подорвал вместе с собой часть лаборатории. Начался пожар, а дальше ты сама знаешь…

Вот теперь стало понятно и ее заключение в гвардейской башне, и о чем спрашивал следователь на допросах, и лишение квартиры и других привилегий.

— Работа… Его работа была закончена? Этот субстрат существует?

Остин пождал губы и не спешил с ответом.

— И да, и нет, — наконец сказал он, — Твой муж показывал нам опытный образец, но он не был стабилизирован. Все реальные материалы сгорели вместе с ним. Остались формулы и записи его исследований, но… Пойми, Кьяра, твой муж был великим человеком, пока нам его заменить некем…

— И мечтателем…

— Что? — поднял бровь Остин.

— Великим человеком и великим мечтателем… — грустно протянула она.

— Кьяра, ты тоже можешь оказать нам неоценимую услугу. Твой муж погиб, как герой, но дело его живет!

— Не знаю, это все очень тяжело для меня. — Девушка нервно мяла руками подол юбки, — И какой из меня ученый?

— Мы хотели попросить тебя о другом. Не менее важном. Завтра к вам в пансионат приедут устанавливать сеть. Ты знаешь, что это такое?

— Нет, — она вяло мотнула головой.

— Вам на работе установят компьютер — это как печатная машинка с монитором. И такой же будет в другой организации, и так постепенно сделают в каждой. Все компьютеры объединят между собой проводами для передачи информации. Ты сегодня возила отчет, — Кьяра больше не удивлялась его осведомленности, — А больше возить не нужно будет. Со всех компьютеров все данные сразу будут поступать в главное отделение Корпорации. Тебе, как старшему воспитателю, откроют доступ, а нам нужны эти данные. Очень нужны!

— Вам нужна информация по количеству воспитанников, их занятиям и распорядку дня? — не удержалась от смешка Кьяра.

— Нет, нам нужна информация из лабораторий, отчеты гвардейцев и чистильщиков. Корпораты всегда на шаг впереди, Кьяра! Подумай, сколько жизней ты сможешь сохранить, сколько таких, как твой муж спасти…

— А то, что случилось в пабе, тоже было подстроено?

— Да, Кьяра, но ты отвлекаешься…

— Зачем? — тупо гнула свое девушка.

Он вздохнул.

— Нужно было проверить, что ты не побежишь тут же к гвардейцам нас сдавать.

— Дурацкий способ.

— Да, согласен.

— Я ничего не скажу. А сейчас я хочу домой.

— А как насчет нашей просьбы?

— Нет. Это слишком для меня.

— Но, почему? — он продолжал давить, — Разве ты хочешь, чтобы его жертва была напрасной?

— Мой муж умер, и кому от этого легче? Вам? Вы не можете даже воспользоваться его исследованиями. Мне? Я живу в аду! Лучше бы вашей армии вообще не было! Лучше бы он никогда не встречал вас и не помогал! — она уже билась в истерике.

Девушка рывком вскочила с кресла, и Остин не стал ее удерживать.

— Кьяра, если ты передумаешь, то в этом здании на втором этаже по лестнице есть старый цветочный горшок. На полу, сразу у лестницы. Опусти в него белый камень, и мы будем знать, что ты согласна. Тогда наш человек свяжется с тобой и передаст тебе задание. Он будет ждать твой сигнал три дня.

Остин почти бежал с ней в ногу к выходу.

— Я не приду, — она остановилась уже у самых дверей и твердо произнесла, — Я никому не расскажу, но не ждите меня.

— Кьяра, — Остин шагнул так близко, что навис над ней, как скала.

Он резко вытянул руку, и девушка в испуге отшатнулась. На его раскрытой ладони лежал ее кошелек.

— Выход из квартала прямо до синей стрелки на указателе. Потом налево до красной заброшенной пожарной машины, оттуда снова прямо и выйдешь сразу к пабу, а там уж не потеряешься.

9.

Она даже не помнила, как возвратилась домой. И первым делом схватила полотенце и поспешила в душ. Но тот, как назло оказался занят. Кьяра прислонилась к стене и в ожидании раз пять кряду пробежала глазами по светлой табличке, приколоченной к двери. На ней обозначалось время, когда разрешалось использовать душ и правила эксплуатации.

Все это была, конечно, полнейшая чушь. Ну кому может помешать человек, если помоется после десяти вечера? Струйка воды в прошлый раз была такая тоненькая, что не создавала шума, а людей, проживающих на двух этажах так много, что если бы все решили мыться в один день, то его пришлось растянуть на трое суток, чтобы успел каждый.

Она принялась рассматривать двор в маленькое половинчатое окошко нулевого этажа. Вечер был удивительно теплый и солнечный. Весна сочной, свежей зеленью зарастила все плешивые лужайки. Из подъезда выбежали мальчишки — сыновья Молли. Они хохотали и толкались. Подмышкой у старшего был зажат подаренный Кьярой комикс. Первую страницу переполосовала синяя изолента, соединяющая порванные страницы. «Ну, и хорошо, что не выбросили!» — думала Кьяра.

Так в мире все устроено, что люди умирают, а после них остается что-то хорошее, пусть даже на первый взгляд незначительное, но полезное для кого-то другого. Останется ли такое после нее, Кьяры? Может быть все же стоило согласиться?

Звук льющейся воды стих, и вот-вот душ должен был освободиться, как в самом начале коридора, покачиваясь вразвалочку, показалась широкобедрая фигура тетушки Молли с перекинутым через плечо полотенцем.

Кьяра выругалась про себя и снова отвернулась к окну.

— Здоровкаться не учили? — процедила Молли.

Кьяра посмотрела на женщину выразительным взглядом, но ничего не произнесла. Она слишком устала. Спорить совсем не хотелось.

А вот Молли, похоже, напротив, была настроена по-боевому:

— Долго тебе здесь стоять ждать придется, — объявила она девушке.

— Почему? Сейчас выйдет человек, и я пойду.

— Пойдет она! Деловая какая нашлась! Тут очередь вообще-то…

— Я здесь стою тридцать минут и никто не занимал, — возразила Кьяра.