Кукла дядюшки Тулли

Мне вспомнилось лицо Бена, когда он говорил о том, что все хорошие идеи получают достойное вознаграждение.

— Думаю, он рассчитывал стать очень богатым.

— Почему тогда было просто не забрать эту проклятую рыбу? Ведь все знают, что он часто бывал один в мастерской.

Меня тоже это беспокоило, но при упоминании о разговорах на французском меня вдруг осенило.

— Ты пишешь письма на французском?

Он нахмурил свои угольные брови.

— Ну да, могу, и неплохо. Только вот я уже давно никому никуда не писал.

— Мэри как-то сказала мне, что от нас уходят письма на французском. Я сначала подумала, что это ты, но… Теперь я понимаю, что это он писал кому-то и, возможно, этот кто-то собирался приехать сюда, в мастерскую, например.

— Сейчас в ней уже нечего смотреть.

Я в сотый раз ощутила горечь сожаления и раскаяния. Превозмогая боль, я заговорила дальше:

— Может быть, он рассчитывал, что если одна из игрушек дяди пригодилась ему, то может появиться еще одна, а потом еще. Он так переживал за то, чтобы дядя Тулли остался, чтобы в Стрэнвайне все шло своим чередом, чтобы я не смогла сделать то, за чем меня отправили… Он часто мне об этом говорил.

— Правда?

Я почувствовала, что это непростой вопрос и что у него серьезная подоплека, но ответить не могла. Лэйн, конечно же, и сам знал ответ. Лэйн скрестил руки на груди и нахмурился, глядя на капусту.

— Тебе следует знать, что мы его еще не нашли. Он мог опуститься на дно до того, как обрушилась стена. Я его не видел, хотя вода была очень мутной.

Я ничего не ответила. Мне не хотелось вспоминать о том, как я стреляла.

— Я расскажу обо всем мистеру Бэбкоку, как только он доберется сюда.

Да, мистер Бэбкок. Он точно будет знать, как лучше сделать. А еще он обещал, что вернется раньше, чем истекут мои оговоренные тридцать дней. Но этот срок наступил и уже прошел, а его все не было. Обещания он не сдержал.

— Я спускался в розарий, — сказал Лэйн, — и видел разбитый купол. Если бы та рама не разломалась, он бы налился до самого верха.

Я закрыла глаза. Не хочу думать об этом.

— Тетя Бит сказала, что… Ты была с ним… там.

Я почувствовала боль в его словах так же, как перед этим чувствовала злобу, и моя собственная от этого только усилилась.

— Кэтрин, — сказал он, — ты хоть понимаешь, что это не твоя вина?

Я молчала. Это моя вина, как ни крути.

— Ты ранена, — продолжил он и потянулся к моей порезанной руке.

Против собственной воли я сделала шаг назад. Лэйн тут же сунул руки обратно в карманы.

— Ясно, — просто сказал он.

Как бы я хотела никогда, никогда не приезжать в Стрэнвайн. Миссис Джеффрис была абсолютно права. Я сама себя истерзала на тысячи мелких кусочков, никто, даже тетка Эллис, за целую сотню лет не смог бы причинить мне столько боли. Но я уже выбрала свою дорогу.

— Когда мистер Бэбкок приедет, он будет распоряжаться всеми восстановительными работами, — невозмутимо сказала я.

— И ты уедешь.

— Да. Я сделаю то, о чем он просил меня с самого начала. Поеду к тетке и буду врать ей столько, сколько необходимо, сколько вообще смогу выдумывать. Это не продлится долго, но я приложу все свои силы…

Где-то наверху в комнатах были дети, они смеялись и дурачились. Как же приятно было слышать их голоса из дома, который я вначале сочла слишком мрачным, заброшенным и угрюмым. Я повернулась, чтобы пойти в кухню.

— Я собирался заботиться о вас, — сказал он мне вслед. — О вас обоих.

— Знаю. И теперь позволь мне сделать то же самое для тебя и дяди Тулли. Нет ничего важнее, чем держать тетку подальше от Стрэнвайна.

Я поспешила обратно в кухню, и когда моя рука уже легла на дверную ручку, за моей спиной раздались его торопливые шаги. Я рванула дверь, чтобы не позволить ему сделать ситуацию еще тяжелее и увидеть, как я рыдаю. Но тут я заметила Мэри. Она прижалась к стене и испуганно кивнула головой в сторону камина. Я посмотрела в ту сторону, и мне навстречу из полумрака шагнула Элис Тулман собственной персоной.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Я стояла абсолютно неподвижно, едва дыша, желая слиться с полом. Ее появление здесь, в этой самой кухне, было сейчас настолько шокирующим, что я будто ощутила физический удар. Лэйн подоспел сзади и положил руку мне на плечо, видимо, собираясь развернуть меня к себе, но тут же все понял и замер, собравшись в пружину.

— Кэтрин, — медленно произнесла тетя Элис.

Похоже, столько смысла и эмоциональной глубины в мое имя больше никто не сумел бы вложить. Двумя простейшими слогами она могла одновременно сказать: «Ты меня потрясла», «Ты меня разочаровала» и «Ты просто бесполезная дрянная девчонка». Это удавалось ей просто превосходно и по сравнению с тем, как мое имя только что произнес Лэйн, производило просто уничтожающее впечатление. Но я тут же пришла в себя. Отчаянию предаваться я собиралась чуть позже.

— Тетушка, — безоблачно отозвалась я. — Какой приятный сюрприз встретить тебя здесь.

— Не сомневаюсь, — прорычала она.

Я вошла в кухню и развязала косынку.

— Прошу, присядь. У тебя наверняка было утомительное путешествие.

Она внимательно оглядела мое истерзанное деревенское платьишко, а затем высившегося позади Лэйна, который в ночном полумраке наверняка производил неизгладимое впечатление со своей вздыбленной копной волос и двухдневной щетиной. Затем она не спеша опустилась в кресло. Я поняла, что она села на самый край, чтобы не запачкать свой дорожный костюм. Я решила, что постараюсь задержать ее здесь как можно дольше. Меня воодушевляло то, что ей где-то может оказаться некомфортно. Лэйн вошел в кухню и закрыл дверь, отрезав нас от звуков ночного сада.

— Тетя, это мистер Моро. Мистер Моро, это моя тетя, миссис Тулман. Мистер Моро — ученик моего дяди, тетушка.

Лэйн слегка склонил голову, и тетка Элис снизошла до того же самого. Мэри, пытаясь слиться со стеной и делая мне какие-то знаки, отползала в сторону выхода. Совершенно очевидно, ей было что сказать.

— И, думаю, ты уже познакомилась с Мэри Браун, моей горничной. И привет, Ханна, я тебя сначала не заметила.

На табуретке в углу сидела бедная Ханна, и я подозревала, что она так долго смогла терпеть тетушку, потому что была склонна к раболепству. Она блекло улыбнулась мне.

— Кажется, у тебя все в порядке с окружением, дорогая Кэтрин, — сказала тетя, потягивая шнурок на рукаве. — Как мило. Но должна признать, что я всерьез обеспокоена твоим внешним видом, лапушка моя. Кажется, ты попала в какую-то переделку. Очень благородно с твоей стороны не писать и не рассказывать мне об этом и не нервировать лишний раз.

Я совершенно забыла о ссадине на лбу. Я безмятежно улыбнулась ей.

— Всегда рада избавить тебя от лишнего беспокойства, тетушка. И на самом деле, я была бы рада, если бы ты написала мне заранее.