Кукла на качелях

— Вижу, вы здесь давно, — кивнула она на торт.

— Сладкое — моя слабость, — сказал гость и посмотрел на Алену со значением. — Ты какая-то задумчивая, прямо как Аленушка… Поссорились с Андреем? Я видел, как он бросил тебя и укатил. Представляю, если бы он застал меня здесь.

Она ничего не ответила.

— Ты не жмись там, у двери, — предложил Феликс. — Присоединяйся.

Она пошла в ванную вымыть руки, а когда вернулась, увидела, что в ее чашке дышит парком чай, и на столе, вдобавок к торту, появилась тарелка с горкой бутербродов.

— Всегда должен быть выбор, — пояснил Феликс и продолжил: — Принес привет от твоей тетки. Она звонит — никто не берет трубку… Вот, просила навестить, узнать, как там да что, проявить заботу… Как видишь, проявляю. Так ей и скажи, когда соблаговолит вернуться… Кусок торта?

Алена кивнула.

— Вы что, действительно поссорились? — спросил гость, положив на тарелку небольшой, но самый лакомый кусок торта.

— Феликс… Скажите… Почему вы не женитесь на тете?

— Если я и женюсь на ней, то с единственной целью — помучить ее и себя.

— Но вы любите ее?

— Вижу, что ты спрашиваешь о чем-то другом… Но, хорошо, отвечу… Думай что хочешь, но для меня женщина и Алла в том числе — это обстоятельство, с которым приходится считаться. Где-то… в нижней части тела… я — мужчина. Без женщины мне никак нельзя. Не было бы твоей тетки, была бы другая… Но есть она — и я вполне удовлетворен.

— Значит, вы не любите ее?

— Я этого не говорил. Понимаешь… женщина должна обволакивать… Во всех смыслах: физическом, душевном, духовном… Алла обволакивает меня, и этим все сказано.

— А что вам в ней не нравится?

Феликс улыбнулся.

— О любимых так же, как и о покойниках: либо хорошо, либо ничего.

Алла попробовала торт, посмаковала вкус, запила чаем.

— Очень вкусно…

— Спасибо поварам, — отозвался Феликс. — Это любимый торт твоей тети… Кстати, ты на нее очень похожа. Особенно по вечерам…

— А где вы познакомились? — продолжила свои расспросы Алена.

— На какой-то «патти». Она была в костюме мандаринового цвета. Я сразу окрестил ее про себя — «мандариновая леди». И до сих пор, когда я вижу ее, то ощущаю во рту стойкий вкус мандаринов.

— А чем вы ее взяли?

— Наверное, тем, что всегда обхожусь малым.

— Тем, кто обходится малым, всегда нужно больше всех.

— Это софистика! — отрезал Феликс.

— Вы счастливы?

— Мы вместе или я — лично?

— Вы лично, — подумав, сказала Алена.

— Никогда! — решительно ответил он. — Счастье принадлежит прошлому. Мы счастливы только в воспоминаниях… Но всякое воспоминание — ложь. В настоящем мы просто опьянены… Это ничего общего со счастьем не имеет. А впереди — пустота. Но парадокс в том, что, когда делаешь шаг, всегда есть на что поставить ногу… Если хочешь, человек рожден для счастья, как страус для полета.

— Очень тонко замечено… Как же вы живете, Феликс?

— Так и живу… Когда мне плохо, я иду на кладбище и ищу свою могилку… Главное — вовремя вспомнить, что ты уже умер… Тогда все становится просто и легко, как пух на ветру…

Он замолчал. И Алена молчала.

— Хочешь совет? — спросил Феликс и, не дожидаясь ответа, сказал: — Никогда ни во что ни вкладывай душу. Люби, ненавидь… но души не вкладывай.

— Но если не жалко?..

— Тогда может быть все, что угодно.

Они посидели еще немного, говорили уже на другие темы: Феликс — о бортовых компьютерах, которые выпускала фирма, где он работал, Алена — о доме на Васильевском острове. Когда от торта осталась ровно половина, Феликс ушел.

Уже засыпая, Алена подумала, что, в сущности, какая разница, почему Андрей не счел нужным сказать ей правду? Его прошлое все равно принадлежит ему одному. А вот его настоящее принадлежит им обоим, так же как им обоим принадлежит и ее настоящее.

«Он обволакивает меня, и этим все сказано», — повторила она слова Феликса и уснула.

12

Наступил день прослушивания — пасмурный, неприветливый, не сулящий ничего хорошего. Алена надела обтягивающую мини-юбку, чтобы по поводу ее ног ни у кого не возникло никаких вопросов, и длинный двубортный блайзер, призванный подчеркнуть серьезный настрой ее мыслей.

Алена доехала до Моховой на такси, нашла нужную аудиторию и присоединилась к таким же, как она, соискателям на звание студента театральной академии.

По списку она была в первой десятке. До начала прослушивания еще оставалось минут пятнадцать. Алена пристроилась на подоконнике, посматривала в окно, выходящее на улицу, и исподтишка изучала своих конкурентов. Они, разбившись на группы по три — пять человек, делились информацией — кто из метров, засевших в комиссии, что предпочитает, травили анекдоты, вспоминали легенды прошлых лет, связанные еще с театральным институтом, превратившимся вдруг в академию.

— Шубин не любит, когда слова озвучивают руками, — говорил побритый наголо молодой человек. — А Боголепская, наоборот, любит, чтобы руки работали на полную. Егоров терпеть не может «Ворону и лисицу», а Водянцов с нее тащится… Вот, как хочешь, так и выкручивайся…

— Третий раз поступаю, — делился с соседом парень, у которого волосы были курчавые, как у Пушкина, нос, как у Гоголя, а овал лица, как у Крылова. — Все больше напоминаю себе муху, прилипшую к стеклу с той стороны. Все надеюсь, что хозяева сжалятся надо мной и пустят в дом…

— Все неприятности с человеком, — наставляла некрасивая девушка с уродливыми очками на переносице, — происходят тогда, когда его ангел-хранитель берет очередной отпуск. Надо почаще свечку ставить. Помогает на все случаи жизни… Я сегодня четыре поставила…

— Самка!.. Злобное животное! Ни дня без парного мяса! Без привкуса крови во рту… — бубнил себе под нос какой-то текст совсем молоденький мальчик с красивым девичьим лицом…

Наконец начали вызывать.

— Григорьева Алла! — громко сказал ассистент, но на его слова никто не откликнулся.

— Григорьева Алла! — с той же интонацией в голосе повторил ассистент.

Алена стояла в нескольких шагах от него, но не слышала ни своей фамилии, ни своего настоящего имени. Не слышала ничего… Она смотрела в окно и то, что она там видела, заставило ее забыть обо всем.

— Григорьева!.. Григорьева!.. — раздалось одновременно со всех сторон. — Нет ее… Пошла покурить… Следующего давайте…

Алена во все глаза смотрела на машину, которая только что припарковалась у дома, как раз напротив академии. Это была «ауди-100», Но это была не просто «ауди» это была «ауди»… Андрея.