Кукла старого Адама
Шрифт:
Одинцов заметил свет в кухонном окне их квартиры не сразу – когда, щелкнув брелоком сигнализации, машинально поднял голову. Значит, объяснений не избежать – скорее всего, Варя видела и машину Дарьи, на которой Родион приехал на встречу.
Иван понимал, что промолчать не удастся, завтра к десяти утра ему к следователю, нужно будет как-то объяснить жене, с чего бы это его вызывают. Он надеялся, что они вместе с Родионом придумают, о чем можно сказать ему, а о чем лучше не заикаться. И что ответить жене. Родион, выслушав нехитрую короткую историю его знакомства с Анной, выдал однозначное мнение – поведать историю так же коротко и Варе, не умалчивать и о свидании в кафе. Говорить максимально правдиво, слегка каясь. Типа, не было ничего такого, один раз кофе выпили, мороженкой
Вполне складно, но это – полуправда. Главное, сможет ли он не выдать главную информацию? О том, что Анна – родная мать его жены Варвары. Родион бы смолчал – глазом не моргнул, а ему, Ивану, еще отрепетировать упрощенную версию необходимо, чтобы не покраснеть в ненужный момент – такая особенность его светлой кожи, доставляющая массу неудобств, порой даже неприятностей. «Что ты Варьке скажешь – вот так, из ниоткуда ее мать появилась, столько лет мертвой считали, а она воскресла вдруг? С какой целью ожила, интересуюсь спросить? Не озвучила?» – с откровенной насмешкой в голосе допытывался Родион, а Иван в ответ молчал. Не знает он причин, не знает, и где пропадала Анна столько лет, если урна с якобы ее прахом захоронена на кладбище села Ровенки в склепе предков сестер Анны и Катерины Тураниных. Катериной и захоронена в тысяча девятьсот девяносто втором году, когда Варваре было всего шесть лет. После смерти матери, теперь уж понятно, что мнимой смерти, Варя воспитывалась в семье Катерины и ее мужа Александра Нила. Поэтому их с Родионом жены так близки: росли, словно родные, хотя на самом деле приходятся друг другу кузинами.
Иван шел на седьмой этаж пешком – давно решил, что хотя бы таким способом сможет избежать набора веса: по рассказам воспитавшей его бабушки, его отец был человеком совсем не худым. Да и мать, как он сам помнил, обладала весьма пышными формами. Одинцов увальнем выглядеть рядом с миниатюрной женой никак не желал.
На площадке между пятым и шестым этажами он услышал знакомый звук: щелкнул замок двери их квартиры. Еще полтора лестничных пролета, и его встретит вопросительный взгляд жены.
Глава 2
«Кажется, я зря Ваньке насоветовал не выдавать всей правды об Анне. Черт, как я забыл, что Варя видела его с женщиной, когда они сидели в кафе? – Родион недалеко отъехал от дома Одинцовых, но уже набрал скорость, как внезапно пришла в голову эта простая мысль. – Я-то знаю теперь, что это была воскресшая мать Варьки. А сама Варвара? Если бы для нее это было неважным, с Дашкой не поделилась бы. А та сразу мне выложила, наверняка обе гадали, как это Ванька повелся на такую пожилую даму. Уверен, что Варя задаст ему сегодня этот вопрос. Вот правда и вылезет наружу: Иван, припертый к стенке, выложит об Анне все хотя бы для того, чтобы реабилитироваться в глазах жены, мол, не любовница это была. Да, тупо было надеется, что все обойдется. Короче, сглупил я!»
Родион припарковался у обочины и набрал номер Одинцова.
– Вань, это я. Еще не поднялся в квартиру? Тогда слушай внимательно. Забыл сказать, что Варвара тебя застукала с этой Анной. Да, в кафе. Дашке рассказала. Как это что? Ну Варька-то не знает, что это была ее мать! Короче, рассказывай все как есть. А то хуже будет. Не забывай, что смерть женщины, сам сказал, криминальная. Все, пока.
Родион с облегчением вздохнул. Еще и потому, что удержать такую новость при себе тоже не сможет. Дарья тоже имеет право знать, что давно похороненная родная тетка вдруг воскресла. «И вновь отошла в мир иной», – констатировал он, заводя двигатель и выезжая на дорогу.
Родион не сразу поехал домой, хотел дать время Одинцову поговорить с Варей. Тогда ему будет легче начать разговор с Дашей. Она наверняка в полном недоумении, куда он рванул так поздно, да еще на ее машине. По каким таким делам, если уже вернулся из офиса. Давно договорились, что для поздних внезапных поездок может быть одно объяснение – ЧП на его
стройках. В остальных случаях Родион, уж будь любезен, докажи необходимость в такой срочности и спешке. Жена обозначила границу дозволенного, он принял, потому что выполнить ее условие для него было легко: Родион сам всегда с радостью торопился домой. К ней, Дарье, любимой не меньше, чем восемнадцать лет назад, когда они только поженились.…Он ее встретил в день защиты диплома, будучи в подпитии, но еще соображая вполне четко. Громко смеющейся толпой ввалившись в кафе, парни как по команде смолкли – нереальной красоты девушка, готовая выйти, спокойно отошла в сторону, пропуская их. Взгляд ее не был осуждающим, скорее, растерянным, словно она только что узнала что-то, чему не могла дать оценку – то ли радоваться, то ли плакать.
Администратор быстро переключила внимание друзей Родиона на заказанный заранее столик, те гуськом двинулись за женщиной по залу, а он рванул уже закрытую за собой девушкой дверь. Имя он спросил тут же, на крыльце, не давая ей ускользнуть, то есть сесть в подъехавшее такси. «Дарья», – назвалась она машинально, рассеянно, не глядя на Родиона. Он обнаглел до такой степени, что быстро обежал желтую «Волгу» с другой стороны, устроился рядом с Дарьей на заднем сиденье и замер. Адрес девушка, видимо, назвала при заказе, таксист молча тронулся с места, не задавая вопросов.
«А как вас зовут?» – тихо спросила Дарья, впервые посмотрев на него в упор. Он назвался, про себя в этот миг отметив, как же хорошо звучат вместе их имена – Родион и Дарья! Улыбнулся ей широко и полез в карман за паспортом. «Ну, зачем мне ваш паспорт! – воскликнула она, рассмеявшись. – Я не собираюсь за вас замуж!»
Он тогда слова ее всерьез не воспринял, обрадовавшись уже тому, что вывел ее из этого отрешенного состояния, которое так пугало. Зря он ей не поверил…
Она долго держала его в друзьях, замыкаясь в себе лишь от робкой попытки Родиона ее поцеловать. Он не стал терзать ее расспросами, подозревая, что потеряет совсем. Родион не придумал ничего лучшего, как напрямую обратиться к будущей теще. Тяжело вздохнув и избегая его взгляда (а Родион замер от страха, сам так и не определив его природу), Катерина Петровна коротко объяснила причину настороженного поведения дочери.
Выслушав, Родион вздохнул с облегчением: ничего непоправимого не случилось. Дашин одноклассник Фарид Гафуров, единственный сын Равиля Гафурова, главного прокурора города, и Джамили Гафуровой, заместителя мэра, преследовал Дарью со школьных лет и до того дня, когда случилась авария, приковавшая парня к постели. Найти водителя фуры, которая снесла спортивный автомобиль Фарида с дороги в глубокий кювет, не удалось. Все произошло глубокой зимней ночью на трассе между городом и поселком, где находилась дача Гафуровых. Если бы не заблудившийся иногородний автомобилист, заметивший машину парня в канаве, тот вряд ли дожил бы до утра.
Персональный ад Дарьи кончился, но теперь она больше всего в жизни боялась навязчивости в отношениях. «Дай ей время, Родион. Будь терпелив, она тебе поверит», – успокоила Катерина Петровна.
Он был терпелив. Но однажды при нем Даше позвонила, как он догадался, мать Гафурова. И, как он понял, не впервые. Даша, выслушав от женщины гневные обвинения в том, что только она, «русская шалава», виновата в этой беде, что она и есть ходячая беда для ее мальчика, обреченно вздохнула, в ответ не произнеся ни слова. Родион слышал все: мать Фарида так орала, что и громкая связь не понадобилась. И пожалел лишь об одном – что не он был за рулем фуры…
Варя, впустив мужа в квартиру, бросила взгляд на настенные часы – ровно десять ноль-ноль.
– Ты опять поздно, что-то случилось? – не удержалась она от вопроса, стараясь не выдать голосом свое волнение. Она только что вытерла подступившие слезы – сказалось-таки напряжение всего дня: к неприятностям в школе дома добавились конфликт с дочерью и беспокойство от ожидания мужа. Школьная ситуация коснулась лишь боком: девятиклассник, ударивший свою подругу, был из класса Стаси, Варя же как классный руководитель вела шестой «А».