Кукла Яся
Шрифт:
Зыркнув в левое зеркало, включает поворотник и резко сворачивает на обочину, где останавливается.
— Давай. Вперёд! — сжав челюсти, предлагает зло и выжидающе на меня смотрит.
— Ну это ж бред вшивой кобылы.
— Сивой, — исправляет уже по традиции.
— Неважно, — отмахиваюсь. — Смысл этих движений?
— А смысл терпеть тебя тут? — опускает стекло, и холодный воздух улицы проникает в салон.
— К чему этот кидняк?
Достаёт из пачки сигарету и дважды чиркает зажигалкой, блеснувшей в темноте красным огоньком.
— На понт берёшь? Я всё
Глубоко затянувшись, медленно выдыхает дым, после чего стучит указательным пальцем по виску.
— Какой резон? Мы с тобой едем в одну точку. Дай мне тоже покурить, — забираю у него сигарету и только-только успеваю к губам поднести.
— Ты охренела? — выхватывает её из моих пальцев.
— Жмот. Плевать… У меня свои дома есть, — отворачиваюсь к окну.
— «Движения», «кидняк», «резон». Ты бы лучше научилась нормально разговаривать. Противно слушать.
— Твои друзья общаются также. Разве нет? — в лоб выкатываю.
— Ты — девушка. Подобная речь абсолютно тебя не красит. Как, впрочем, и сигареты.
— Хренов моралист.
— Кто ещё скажет тебе правду?
— Воспитывать меня удумал? Какой же ты душный в свои тридцать! — восклицаю я громко. — Это старость, да?
Видели бы вы выражение его фейса и эти глаза.
— Серьёзно, Дым…
— Не хер называть меня так, — произносит по слогам и по какой-то причине злится ещё больше.
— Что такого? Почему? Пацанам можно, а мне нет? — искренне не понимаю, что за необоснованная агрессия в мою сторону.
— Просто закрой свой рот на ближайшие полчаса, — выдохнув, командует он раздражённо.
Выбрасывает окурок в окно, поднимает стекло и снова выезжает на дорогу…
Глава 11. Реактивная
В ту ночь поговорить нам так и не удаётся.
Дымницкий всю дорогу висит на телефоне, а после этого, высадив меня у дома, уезжает в неизвестном направлении.
Поднимаюсь по лестнице. Достаю ключи и открываю дверь.
В квартире никого из пацанов не застаю. Как раз собираюсь позвонить Тохе, чтобы поинтересоваться, почему он не приехал, как тот опережает меня и присылает короткое сообщение.
Череп: «У нас стрелка, Ясь. Будем поздно».
Стрелка… Понятно.
Разуваюсь и шагаю к себе на балкон. Там у меня, так сказать, свой угол обустроен.
Оставляю рюкзак на полу. Швыряю телефон на раскладушку и, сдёрнув со стула футболку, мирно отжатую у Паровозова, направляюсь в душ.
Позволяю себе зависнуть тут дольше обычного, зная, что снаружи никто не ждёт своей очереди. Греюсь под струями горячей воды, стекающей по спине, и наслаждаюсь человеческими условиями проживания, которым искренне радуюсь по сей день.
Сейчас уже не представляю, что такое не мыться неделями или ходить умываться и чистить зубы по туалетам торговых центров. Правильно говорят, к хорошему человек очень-очень быстро привыкает…
Искупавшись, переодеваюсь и нехотя выползаю в прохладный коридор. Поёживаясь, держу путь на кухню,
гонимая теми страшными утробными звуками, что издаёт мой желудок, но неожиданно для себя самой замираю у двери, ведущей в спальню Дымницкого, которую он делит с Черепановым.Не придёт же сейчас, да? Так что почему бы и нет…
Как обычно, совсем не даю себе времени на подумать. Захожу туда и, нащупав выключатель, врубаю свет.
Что тут у нас?
Раньше я сюда лишь заглядывала. Чтобы, например, позвать Тоху похавать или разбудить по его же просьбе.
Останавливаюсь в центре комнаты и не могу сдержать усмешку. В очередной раз чересчур резко бросается в глаза то, что территория будто бы чётко поделена на две зоны.
Хаос и кавардак справа.
Образцовый порядок слева.
Нетрудно догадаться, что и кому принадлежит, правда?
Постель Антона не заправлена. Одеяло в цветной ромбик свисает до самого пола. На подушке — горкой джинсы и свитера. Судя по раскрытому шкафу, Череп явно собирался впопыхах и не мог решить, какой шмот выбрать.
Посередине кровати валяется большая игрушка-гусь, с которой он спит. Тут же лежит какой-то порнушный журнал с силиконовой красоткой на обложке и большая, квадратная коробка с шоколадными конфетами, а точнее с золотистыми фантиками от них.
На полке у Патлатого царит такой же бедлам. Плюшевый заяц, диски с играми, карты-фэнтэзи с полуголыми девушками, деревянная модель самолёта, чупа-чупсы, пачка чипсов, жвачки.
Все эти вещи фактически кричат о том, что здесь, в этой комнате, обитает мальчишка-подросток. И, хотя Антону уже за двадцать, мне тоже часто кажется, что в душе он и есть ребёнок. Добрый, весёлый, милый, улыбчивый и совершенно бесшабашный. Полная противоположность соседа по комнате…
Перевожу взгляд на идеально заправленную постель Дымницкого. Чёрное бельё выглядит так, как будто на нём и не спят вовсе.
Капец, ни складочки.
У меня в жизни вот так не получится всё заправить. Обязательно где-нибудь что-то загнётся.
Шагаю к тумбочке, на которой стоит ночник.
Нехорошо лазить в чужих вещах, но любопытство… не помню что-то там. Короче, думаю, заглянуть осторожненько можно. Чтобы узнать объект поближе.
Выдвигаю первый ящик. Боксеры.
Пардон.
Выдвигаю второй. Носки. Сложенные, блин, рядами, один к одному. Ещё и по цветам, к тому же.
Пффф.
Закатываю глаза. Наклоняюсь. В нижнем ящике обнаруживаю ноутбук и толстый блокнот, исписанный длинными, абсолютно непонятными буквенно-цифровыми кодами. А ещё нахожу кольцо. Широкое такое, из белого золота. Очень похожее на обручальное в мужском варианте.
Точно. Обычно он носит его на… Сглатываю.
Правой руке и безымянном пальце.
Что-то горячее взрывается в груди. Возвращаю кольцо, задвигаю ящик и выпрямляюсь, поднимая голову, дабы переключить своё внимание на верхнюю полку.