Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Кукловод. Книга 2. Партизан
Шрифт:

— Господа, да это германский провокатор, — вдруг раздался чей-то визгливый голос.

Нда. И что дальше? Зато высказался от души. Лучше бы молча расплатился и ушел. А деньги ведь сэкономил. Никто и не подумал брать плату за ужин с продажной твари. Зато били его все вместе. И вдумчиво били. Правда, Врангель, а этот полковник был именно им, из газет Шейранов прекрасно знал, кто так отличился в деле при Краупишкене, пытался урезонить толпу. Да куда там. Кормить вшей в окопах — это мимо господ, присутствовавших в зале. А вот в патриотическом порыве приложиться от души к заклейменному

провокатором, это всегда пожалуйста. Тем более когда этот бедолага и не поймет, кто именно его дубасил.

Да ладно, чего уж там, выпросил и получил то, чего хотел. Но ведь сволочь администратор гостиницы на этом не успокоился. Тоже патриот нашелся. Вызвал городовых и передал провокатора для разбирательства. Те, в свою очередь, препроводили в контрразведку. Шпионы вроде бы по ее части.

— Как себя чувствуете, господин провокатор? — задорно улыбнувшись, поинтересовался капитан контрразведчик, когда Шейранова завели в довольно просторный кабинет, залитый утренним светом сквозь два высоких окна.

— Вам это действительно интересно, господин капитан?

— Разумеется, — серьезно ответил офицер.

— Ощущение такое, что по мне пробежало стадо слонов.

— Может быть, вам нужен доктор?

— Благодарю, но в этом нет необходимости. Слава богу, они мне ничего не сломали, остальное и так пройдет. Разве только зуб выбили. Сволочи.

— Ну а вы как хотели? Пришли на благотворительный ужин, где собралась патриотически настроенная публика, и повели совсем не патриотические разговоры.

— Я сидел молча и никого не трогал, пока эта экзальтированная идиотка не подняла шум, а гвардейский полковник не вынудил ответить на его вопрос. Уж извините, не знал, что в России нельзя дураков называть дураками.

— Не всех дураков можно называть поименно.

— Знаю. Поэтому не назвал ни одного имени и даже не намекнул на высшее командование, упомянув только один эпизод. А ведь стоило бы вспомнить о нашем генералитете. Сколько русских солдат легло в Мазурских болотах? Такое впечатление, что японская война никого и ничему не научила.

— Ну, если вы такой умный, отчего же тогда не отправитесь на фронт?

— И что будет зависеть от такого добровольца, как я?

— Спасете хоть одну жизнь и уже останетесь правы, хотя бы в своих собственных глазах. А там, кто знает. Война, она способствует росту карьеры, глядишь, тогда от вас будет зависеть и побольше. Тот же барон Врангель из ротмистров шагнул в полковники. И уверяю вас, знакомства и связи тут ни при чем.

— Спасибо, я учту ваше мнение, если меня не расстреляют в самое ближайшее будущее.

— Помилуйте, да с чего же?

— Ну как же. Провокатор, а время нынче военное.

— Угу. Да если мы будем судить и расстреливать всех только за то, что они высказали свое мнение, а по молодости увлекались в политических кружках, то в России и образованных людей-то не осталось бы.

— Вот даже как. И это успели раскопать.

— А чего тут копать. Жандармское управление рядом, архивы у них под рукой, время военное, и запросы контрразведки являются первоочередными.

— И что меня ожидает?

— Что вас ожидает, я не знаю, потому как не ясновидящий. А вот

кто, знаю. Одна дама, которая провела в управлении всю ночь и не намерена его покидать, пока вас не выпустят.

— То есть вы меня отпускаете?

— В принципе всю исчерпывающую информацию мы получили еще ночью, но у дежурного офицера не было полномочий для принятия этого решения. Кстати, в вашу защиту выступил и барон Врангель. Мало того, он сам явился к нам, как только узнал, куда вас препроводили.

— Странно. Мне показалось, что он готов был меня убить на месте.

— И вы недалеки от истины. Но и не признать вашу правоту он также не мог.

— Что же. Значит, не безнадежен. А кто эта дама, которая меня дожидается?

— А вот с этим разбирайтесь сами. Вот подпишите здесь и здесь. По поводу нанесения вам телесных повреждений — это вам в полицейский участок. Хотя…

— Вы не советуете?

— Просто зря потратите время. Там ведь тоже патриоты.

— Понятно. Нет, в полицию я не пойду.

— Ну, это вам решать. Пожалуйста, это ваш пропуск. И на будущее. В следующий раз думайте, прежде чем о чем-то говорить.

Простившись с капитаном, Шестаков вышел из кабинета в широкий и благодаря большим окнам в торцах светлый коридор. Оказавшись в нем, он повернул направо, насколько он помнил, выход должен был находиться где-то там. В управлении было многолюдно. По коридору постоянно сновали военные и гражданские, впрочем, возможно, тоже офицеры, просто одеты в цивильное.

Ожидавшая его дама обнаружилась у проходной, неподалеку от стойки, за которой сидел дежурный офицер. Надо же. Вот уж кого не ожидал увидеть, так это ее. Насколько ему было известно, она вышла замуж за какого-то инженера и даже была счастлива в браке. Вернее, известно было не Шейранову, а Шестакову.

К черту это раздвоение личности! Пора становиться Шестаковым полностью и безраздельно. В конце концов, этому упырю он воли давать не собирается, а потому и второго «я» нет и в помине. Есть его воспоминания, и не более.

— Ирина?

— Иван. — Она быстро поднялась, но замерла, не решаясь преступить грань, за которую без пропуска не пройти.

Шестаков вручил бумажный квадратик дежурному и вышел к ней сам. Все так же стройна и статна, что лишний раз подчеркивает пальто с лисьим воротником. Нда. Не сказать, что живут богато. С другой стороны, какая разница, если в семье тепло и уют. Но как видно, старая любовь не ржавеет. А иначе что бы она тут делала?

— Ты как? — обегая его беспокойным взглядом, поинтересовалась она.

— Нормально. Пошли отсюда.

— Пойдем.

На улице было солнечное морозное утро. Погода такая, что так и подмывало прогуляться. Вот только не в том виде, что был у Шестакова. Правда, пальто и шапке не досталось, они ведь были в гардеробе, когда его били. Но зато плачевное состояние брюк и обуви скрыть было трудно. Как, впрочем, не спрятать и изрядно помятое лицо.

Он с сожалением осмотрелся вокруг. Справа от него Дворцовая площадь с Александровской колонной. Напротив — Зимний дворец. Отчего-то выкрашен не в бирюзовый, а в красный цвет. Словно предвещает кровавый этап истории государства.

Поделиться с друзьями: