Кукловод
Шрифт:
— Сомневаюсь, ваше сиятельство, — говорю я, сжимая подлокотники кресла.
Григорий Михайлович ничего не отвечает. Возможно, лишь, возможно, в этом мире действительно иное отношение к фавориткам. Но я сомневаюсь.
Вскоре мы уже подъезжаем к основному поместью и выходим из автомобиля. Дворецкий открывает для нас двери и спрашивает:
— Подать ли ужин, господа?
— Нет, мы собираемся поехать в ресторан. Скажи приготовить для меня синий костюм, — на ходу распоряжается князь.
Дворецкий молча кланяется и отправляется исполнять поручение.
— Вы помните, о чём мы договорились, ваше сиятельство?
— Не пытайся давить на меня, наследник, — строго говорит Григорий Михайлович. — Я прекрасно помню, что пообещал.
— Мы сделаем ей предложение, и если она откажется, то не будем убеждать, — всё же напоминаю я.
Князь гневно вдыхает:
— Ты слишком дерзкий для своего возраста, Александр. Если бы я обратился к своему князю в подобном тоне, то был бы сурово наказан.
— Готов принять наказание, ваше сиятельство. Но я слишком беспокоюсь о матери, поэтому не могу молчать, — с поклоном отвечаю я.
— Только поэтому я и терплю твоё хамство! А ещё понимаю, что ты воспитывался иначе и не слишком-то соображаешь, как следует себя вести, — наставительно произносит Григорий Михайлович.
Мы подходим к двери маминой спальни. Князь стучится и сразу же, не дожидаясь ответа, открывает дверь. Мы входим и оба застываем на пороге.
— Похоже, мама уже сделала свой выбор, — говорю я.
Поместье Жаровых
— Они переиграли нас! Ты понимаешь, эти ублюдки смогли договориться с Череповыми! Как это вообще возможно?! — вопит Виктория, ходя туда-сюда по кабинету брата. Её каблуки громко стучат, усиливая атмосферу раздражения.
— Успокойся, Вика. Сядь, — приказывает ей князь Жаров.
— Я не хочу успокаиваться! Они нас победили, ты слышишь?! Отобрали у меня всё! Выгнали меня из рода Череповых, лишили фамилии! Теперь я никогда не стану княгиней! — кричит Виктория, и голос её с каждым словом становится всё выше и звонче. — А ты что? Они заставили тебя развернуть войска! Ткнули мордой в грязь как щенка!
Мигом закипев, Илья Романович рявкает:
— Сядь и заткнись! Быстро!
Тон его голоса заставляет ноги Виктории подкоситься, и она падает в кресло. Несколько секунд она сидит неподвижно, а затем скидывает туфли и массирует ноги:
— Ну да, конечно. Можешь отыграться на мне. Наори на сестру вместо того, чтобы что-нибудь сделать.
— Я сказал, заткнись. Лучше не беси меня, Вика! — выставив палец, рычит князь Жаров. — Ты всё сделала не так, как следовало. Кто тебя просил убивать старика?! На кой-хрен ты пыталась подставить бастарда?!
— Я думала, что смогу убить его, — поморщившись, отвечает она.
— Дура! Даже если бы ты убила его, что потом?! Князь Грозин просто захотел бы убить тебя в ответ! Я был бы вынужден вступить с ним войну, и проиграл бы! Потому что Грозины, мать твою, серьёзная сила! О чём ты, сука, думала?!
— Не смей так говорить со
мной! — почти визжит Виктория.Жаров крепко стискивает кулаки и делает медленный, глубокий вдох.
— Так, всё, — уже тише говорит он. — Лучше замолчи, не беси меня. Ты сама виновата в том, что всё так случилось. Надо было лишь немного подождать…
— Я уверена, что старик сделал его наследником! — перебивает Вика. — Он о чём-то просил своего доверенного слугу, тот уехал из поместья и пропал… Наверняка Черепов написал указ о том, что признаёт бастарда Грозиных своим внуком. Нельзя было тянуть!
— Тихо, тихо. Это всё только наши предположения. Нет никаких доказательств, что Александр — сын твоего мужа. Покойного мужа, — поправляется Илья Романович.
— Я в этом уверена!
— Твоя уверенность ни хрена не значит. Нужны доказательства, а у нас их нет.
— Так может, ты поднимешь задницу и попытаешься их достать? — издевательским тоном спрашивает Виктория. — Тогда мы легко сможем поднять мятеж в клане Череповых! Да и вассалам Грозиных это не понравится. Будет война, как мы и хотели!
— Не беспокойся. Мы не единственные, кто хочет их столкнуть, сама знаешь. И мы сможем это сделать, даже не доказывая происхождения бастарда. Есть другие способы утопить род Грозиных в крови, — злобно усмехнувшись, князь Жаров берёт со стола телефон.
— Кому ты звонишь?
— Сама знаешь. Тому, кто больше всех заинтересован в падении Грозиных…
Поместье Грозиных
— Ну и что это значит? Где она?! — хмурится князь, повышая голос.
По обстановке в комнате понятно, что мама не просто вышла на пару минут. Она явно собирала вещи. Одной из сумок, что она взяла из дома, не хватает. Анна куда-то уехала — и я даже знаю куда.
— Как её вообще выпустили? — рычит Григорий Михайлович, доставая телефон.
Тут он вдруг застывает и переводит на меня взгляд, в котором светится осознание.
— Погоди секунду. Ты уезжал поговорить с кем-то насчёт взрыва в Рязани. Что ты узнал?
— По-моему, вы уже догадались, — позволяю себе небольшую усмешку.
— Отвечай на вопрос, Александр!
— Я узнал, что он жив. Пострадал и находится в коме, но жив. Я отправил людей для его охраны.
— Кто-нибудь ещё знает?
— Я, мама и начальник моей гвардии. Остальные могут только подозревать.
— Череповы тоже не в курсе? — уточняет дедушка.
— Не в курсе.
— Понятно, — он отходит к стене и садится на стул. — Значит, выжил. Хорошо.
Усмехнувшись, князь качает головой и добавляет:
— Никогда бы не подумал, что порадуюсь подобному. Раньше я мечтал, чтобы все Череповы передохли.
«Да уж. Теперь трудно мечтать о подобном, когда ваш внук — тоже по факту, один из Череповых», — думаю я.
Взгляд падает на клочок бумаги, прижатый баночкой с кремом для рук. Подхожу и беру бумажку. Аккуратным маминым почерком на ней написано несколько слов: