Кукольных дел мастер

Не потому ли чистые, что метут?

Все блюда были накрыты сверкающими колпаками из металла. Узреть (и унюхать!) заранее, чем гостя собрались потчевать, не представлялось возможным. Лючано потянулся к ближайшему блюду и со свойственной ему ловкостью смахнул со стола вибронож.

— Ах!

— Вот, пожалуйста. Хотите, я принесу другой, стерильный?

— Н-не стоит беспокоиться…

Нож не успел испачкаться. Девица, глазом не моргнув, поймала его над самым полом. Двумя пальчиками за середину рукоятки. Лишь плеснул широкий рукав, да мелькнула рыбка-ладонь.

— Извините… — выдавил Тарталья. — Я такой неуклюжий…

— Пустяки, — улыбнулась вехденка.

Стало ясно: дернись гость невпопад — «официантка» скрутит дурака в бараний рог и завяжет тройным узлом. На тебе, любезный, вибронож, и второй ножик, из острой стали, и две вилки в придачу! Саблю хочешь? — бифштекс разделывать… Кушай на здоровье, смотри, не поранься.

Помни, у кого ты в гостях.

— Приятного аппетита!

Вехденка вышла. Стараясь, чтобы руки не слишком дрожали, Лючано приподнял один из колпаков. Суп. Горячий, густой, цвета шоколада с красным перцем. И аромат! Пах суп изумительно.

…пять-шесть шагов. Чем это пахнет? Духами? Фруктами?

В памяти распахнулась заслонка.

Тамир, Террафима, Китта. Тумидус, Юлия, Лука Шармаль… На сей раз все кардинальным образом отличалось от предыдущих «выпадений». Исчез «волшебный ящик». Сгинули без следа корректирующие нити. Но главное — там, во флуктуативных поисках, отсутствовал он сам, Лючано Борготта по прозвищу Тарталья!

Словно фильм смотрел по визору. Нет, не фильм — новостную «нарезку». Нет, иначе: книгу прочел, а сейчас вспоминает приглянувшиеся эпизоды. Опять не то… Он ел, не чувствуя вкуса. Только пожар во рту. Кажется, в меню входило лишь горячее, пряное и острое. Соус, безобидный на вид, был изготовлен из чистейшей плазмы. Так вот как вехдены внутренний огонь вскармливают!

Запить, запить, скорее!

Ага, ягодный морс. Холодный, с кислинкой…

Как сказал Лука Шармаль? «Мы с тобой — за скобками…»? Банкир, ты говорил правду, даже не подозревая, что твоя правда включает в себя далекого невропаста. Вынесен за скобки собственных видений, Лючано оказался снаружи, вне; больше не участник и не зритель.

Кукла на гвозде, вдали от сцены.

«Подселенец» начал действовать самостоятельно. Он искал то, что его носитель и впрямь хотел бы увидеть. Но — без сознательного участия «куколки». Управлять действиями флуктуации? корректировать их? — ничего подобного. В нейроны мозга словно имплантировали фрагменты чужой памяти — полезный, но искусственный протез.

Шам-Марг предупреждала:

«Вживется — станет тобой. Вырастет — уйдет».

С безжалостной ясностью он понял: флуктуация избрала второй путь. Она готовится к уходу. Рано или поздно птенец покинет инкубатор. И это будет конец похождениям блудного невропаста. Сколько ему осталось? Месяц? Неделя?

День?!

Странное дело — осознание близости смерти не опрокинуло рассудок в бездны паники. Он доел мясные шарики с овощами, прикончил слоеный пирог с загадочной начинкой, по цвету напоминавшей крапиву, а по вкусу — джем из сливы с имбирем. Затем, сыто отдуваясь, перебрался на кровать.

«Ты стал фаталистом, малыш?» — спросил маэстро Карл.

II

— Как тебе наши харчи?

В отличие от девицы, Фаруд объявился без стука.

— Спасибо, выжил. От вашей кухни хоть прикуривай!

— Сегодня Пуран готовит, — хмыкнул Сагзи. — У него на специях «пунктик». Ну что, пошли?

Миновав коридор, они оказались в более просторной комнате. Окна ее выходили во двор сатраповой усадьбы. «Мы во флигеле», — понял Лючано. Рядом располагалась спортплощадка, вполне современная, с кортом, и хозяйственные пристройки — вросшие в землю «грибы» с крышами-куполами. Все двери по вехденскому обычаю выходили в одну сторону — на юг.

«Теперь я знаю, где на Тире юг. Ценная информация!»

— Садись, — Фаруд указал на одно из кресел. — Выпьешь чего-нибудь?

— Сок, вода, тоник — на твое усмотрение. В глотке до сих пор полыхает.

Кивнув, Фаруд набрал на сенсорной панели бара нужную комбинацию. В ответ бар сыграл три такта из песни «Не торопись, бродяга!», и наружу выехал поднос с двумя керамическими бокалами.

«Бокалы из керамики, — вспомнился фрагмент рекламы, — дают ощущение тепла, уюта и стабильности. Если Вы хотите установить с кем-либо дружеские, доверительные отношения, такой подарок поможет Вам это сделать. Не следует дарить керамические бокалы людям с консервативным складом ума…»

Почему керамика не годится для консерваторов, он забыл.

— Держи.

Вехден устроился на тахте, забросив ноги на приземистый столик: черное дерево с инкрустацией из перламутра. Наверняка антиквариат. Столик, в смысле, а не ноги полковника Сагзи. Довольный тем, что в критической ситуации сохранил чувство юмора, пусть даже и сомнительное, Лючано пригубил напиток — кивушевый сок со льдом.

Вкус детства! Сладость на грани приторности, с легкой горчинкой. Кажется, ему хотели на что-то намекнуть. Кивуши, «Не торопись, бродяга!», керамическая дружба…

— Ты гость. Значит, я начну первым. Не возражаешь?

— Ничуть.

— Хорошо. Я расскажу тебе — о тебе. Сам понимаешь, едва ты обнаружился на «Нейраме», я немедленно распорядился навести справки.

— Ну и как?

— Да уж навели, будь уверен. С детских лет, когда ты воровал фрукты у соседа Бертолуччо, — дедово имя далось вехдену с трудом. Ударение он поставил неверно: на первом «о», — и до последних событий. Суд на Китте, рабство у легата Тумидуса, гладиаторий на Террафиме. Твой визит к Юлии Руф тоже вроде бы объясним…

Фаруд взял паузу.

— Синьорита Руф предложила мне работу, — правильно понял намек Тарталья. — Я ее интересую, как ценный сотрудник. Невропаст-экзекутор, незаменимый человек для светлого будущего Помпилии. Мы обсуждали контракт. И тут твои орлы, синьор полковник…

— Бижан раззвонил? Насчет полковника? Клянусь, я его переименую из Бижана Трубача в Бижана Трепача! В качестве оперативного псевдонима, — гнев Сагзи, вне сомнений, был напускным. — Ладно, оставим. Лючано, ты обладаешь свойством притягивать неприятности за дюжину парсеков. Судя по биографии, это твоя единственная странность. Секретный агент из тебя, как из пены — сталь, уж извини за прямоту. Впрочем, надумай ты изучить мою биографию, пользуясь общедоступными источниками, ты тоже не заподозришь во мне исбахбаза службы расовой безопасности.

— Э-э… бахбаза?

— Это на вехд-ар. Полковника, если тебе так проще.

«Расовая безопасность? Интересная контора…»

— Но в твоей истории есть ряд «черных дыр». Они заставляют сомневаться в достоверности всего остального. Предлагаю по старой тюремной памяти сыграть в вопросы-ответы. Я спрашиваю, ты отвечаешь. За каждый честный ответ получаешь возможность задать один встречный вопрос. Идет?

В пыточной камере Мей-Гиле данная игра выглядела иначе. Вариант, предложенный Сагзи, казался не в пример гуманнее.