Кукольный загробный мир

* * *

Когда раздался дверной звонок, Стас нехотя поднялся с кресла, подумав, что это скорей всего надоевшие соседи из-за лампочки в подъезде. Споры, чья очередь вкручивать перегоревшую лампочку, последнее время приобретают характер остросюжетной мелодрамы. А они все горят и горят, по два-три раза в месяц, словно их кто-то подстреливает из электромагнитной пушки. Стас твердо был уверен, что новую лампочку не даст, а все стрелки вежливо переведет на родителей.

Открылась дверь и появилась Даша.

— Ты?.. А я ждал телефонного звонка.

Она была в демисезонном пальто с плетеным рисунком и небрежно откинутым капюшоном. Снежинки еще не успели все растаять, припорошив ее плечи. Мокрые прозрачные кляксы на лице и волосах — тоже их работа.

— Мне спуститься да позвонить?

— Нет-нет-нет! — Стас только сейчас вышел из оцепенения. — Вон тапки, вон вешалка для верхней одежды, проходи.

И он пулей дернул в свою комнату, наспех заправляя постель и пиная все плохо лежащие вещи далеко под кровать. Из коридора донеслось:

— А ты кто? — Никин голос. Странно, казалось, она спит.

— Меня зовут Даша.

— А я Вероника, я в этой семье самая красивая.

— Не сомневаюсь.

— Скажи, а ты женишься на нашем Стасике? Он ничего себе женишок, правда ленивый: никогда за собой не убирает, с мамой огрызается, меня не слушает. Кашу один раз пересолил, есть невозможно! Но в мужья пойдет, я думаю.

Литарский замер от волнения, потом гневно сжал кулаки: кто ее просил вмешиваться?! Дарья выдержала паузу перед ответом — знала, что ее слова прекрасно слышны всем в квартире:

— Нет, не женюсь. Ты меня разубедила. Муж, который не убирает за собой вещи и пересаливает каши, мне не нужен.

— Правильно-правильно! — поддержала Вероника, включая женскую солидарность. — Вот я когда вырасту, выйду замуж за Ивана-царевича, ну… или за Илью-Мурафца.

Вся эта словесная передряга позволила Стасу навести наконец марафет в комнате, даже осталось время причесаться и брызнуть на себя одеколоном. Хотел сказать гостье, чтобы та чувствовала себя как дома, но она и так чувствовала себя как дома. Уверенно зашла, внимательно посмотрев на стены. Первый вопрос оказался неожиданным:

— Вы обои в нашем универмаге покупали?

— А? Не помню, если честно. Мама как-то принесла и сказала: поклей или умри. И еще: ты Нику особо не слушай, несет всякую белиберду.

Литарский не смог скрыть излишнюю взволнованность своего голоса, любые его действия были невпопад: то о стул вдруг споткнется, то карандаш со стола уронит. В ее присутствии он весь терялся, трепетал как на выпускном экзамене, постоянно боялся ляпнуть что-то нескладное. Но еще больше он боялся показаться скучным, поэтому на ходу выдумывал какие-нибудь нелепые шутки или вспоминал чьи-то чужие. Реплики Парадова иногда неплохо спасали ситуацию. Даша села на диван и пригладила волосы:

— Какая у нас развлекательная программа на сегодня? В кино идем? — ее голос звучал куда более уверенно. Она посмотрела на него, прищурив глаза, и совершенно было не понять, что скрывается за этим прищуром. Простое кокетство? Баловство? Или того хуже — слабое зрение?

— До фильма еще больше двух часов… Но сходить обязательно надо! Французская кинокомедия, Пьер Ришард в главной роли. Все кто смотрели, говорят умора. Они там весь фильм за какими-то документами из банка гоняются, а в конце — представляешь? — Пьер Ришард просто ставит свою подпись под документами и объявляет себя директором банка! Во как! Ой… я, наверное, зря концовку рассказал.

— Ничего-ничего, сходим. Тем более, с тебя все финансовые расходы.

— Разумеется, — для Литарского последнее утверждение было очевидно, — мороженое и кафе также включено в программу.

Над кроватью висел плакат, где фотонная ракета летит в пустоте между звезд. Ее движение обеспечивают обыкновенные струи света, только очень мощные, вызванные аннигиляцией. В углу плаката еще изображена спиральная галактика, раскрашенная неестественным зеленоватым оттенком. Даша приблизилась и внимательно посмотрела картинку:

— Так вот, значит, о чем ты мечтаешь… Права была Лена Анвольская, когда про тебя рассказывала.

Стас с какой-то детской наивностью посмотрел на свой любимый рисунок:

— Ты только представь, вот закрой глаза и представь…

Он и не думал, что Даша на самом деле закроет глаза, подошел к ней ближе, затем продолжил грезить наяву:

— Летит огромный космический корабль в черноте космоса. Летит не месяц и не год, а целые десятилетия, даже не исключено — столетия. На его борту уже сменилось несколько поколений. Они не знают, что такое жить на просторах планеты. Землю никто из них не видел, ее они изучают только по фильмам да книгам. Им кажется, что звезды за бортом стоят на месте, но на самом деле они очень-очень медленно движутся, меняя рисунок созвездий. Корабль летит к своей конечной цели — допустим, к Гамме Ориона, откуда ученые зафиксировали сигналы иного разума. Представляешь, вся их жизнь — ожидание этой триумфальной встречи. Многие на корабле вообще не доживут до нее, они здесь, на его борту, родятся и умрут, но умрут с осознанием своей великой миссии… Если б мне предложили оказаться на месте любого из них, я б ни секунды не колебался!

Стас закончил грезить и испытал завораживающее чувство облегчения. Не исключено, подобные чувства приходят верующим после исповеди, когда они обнажают перед священником душу да самые сокровенные помыслы. Он посмотрел на Дашу: она еще стояла с закрытыми глазами, созерцая свой личный космос. У Стаса слегка закружилась голова, он бережно взял ее за плечи и прижал свои губы к ее губам…

Так они простояли неисчислимое количество секунд — среди придуманных звезд и галактик, возносясь духом в эмпирей космической пустоты…

Потом Даша легонько отстранила его, оба открыли глаза и вернулись из межзвездного путешествия в стены обычной квартиры. Настойчивое тиканье круглого будильника окончательно развеяло всякие мечтания.

— Последняя сцена, это что было? — улыбаясь, спросила Дарья. — Контакт с иным миром?

Стас снова потянулся к ней, чтобы обнять, но та аккуратно отстранилась:

— Пока достаточно.

— Достаточно… — Литарский механически повторил это строгое слово и глубоко вздохнул. На миг он почувствовал себя нашкодившим подростком, как-то виновато уставившись на стрелки будильника: похожие на чьи-то тонкие пальцы они ему словно грозили: «ай-яй, с дамами надо быть поосторожней!» Даша тоже заметила чудаковатые часы и быстро сменила тему, заодно развеяв неловкость ситуации:

— Что за будильник такой странный? Не нашего производства — точно.

— Немецкий, отцу на работе подарили, у него недавно юбилей был. На циферблат с двигающимися пальцами поначалу все в семье смотрели как на диковину, сейчас привыкли.

— Красиво нарисовано.

— Он еще звонит мелодично, трелью соловья. Хотя чистая механика, никакой электроники.

Стас нежно взял ее за руку и очередной раз ощутил эти волнующие, даже чуть пьянящие токи от ее кожи. Будто они были двумя разноименными полюсами аккумулятора, и всякий раз, прикасаясь друг к другу, электричество перетекало от одного к другому.