Кулак обезьяны

Всем было известно, что редактор отдела информации Герман Селезнев боготворит свою дачу. Если не считать жены, это была его главная страсть. Впрочем, сослуживцы подозревали, что к даче Селезнев относился даже более нежно и трепетно, чем к молодой жене.

— Но главный будет против, — возразил Бублейников, которого совершенно не вдохновила такая перспектива. Газета подписывалась довольно поздно, а сегодня, вероятно, надо будет ехать к Дымовой. — Он же на последней планерке Сахарова отчитывал как раз за то, что график дежурств ломают.

— Ничего, я договорюсь, — заверил его Селезнев. — Разок можно. А тебе надо выходить из штопора и активно включаться в работу.

— Я вчера уже активно включился, — напомнил Бублейников.

— Молодец. Тогда сегодня продолжишь. А что делать — придется покрутиться. Видишь, как эта девчонка Лебедева нас подвела. Кстати, она вчера днем заходила — документы оформить, попрощаться. Велела тебе от нее привет передать и прощальный поклон.

Бублейников едва не застонал от отчаяния. Ну, что за невезуха! День по всем статьям начинался ужасно, и он отправился за кофе, чтобы хоть немного себя подбодрить. Выйдя за дверь, Ленечка замер от неожиданности — по коридору прямо навстречу ему шла Оксана. Она была настолько хороша, что у Бублейникова перехватило дыхание, а внутри образовалась странная пустота.

— Привет, — сказала Оксана и едва заметно улыбнулась. — Вот, пришла за трудовой книжкой. Я вчера заходила, а тебя на месте не было.

— Да, мне Селезнев сказал. Я был на задании, — задушенно пробормотал Ленечка, мгновенно представив себя со стороны и сгорая со стыда.

— Я хотела попрощаться, даже звонила тебе сегодня несколько раз с утра, но ты не отвечал.

Бублейников со стоном выдернул из кармана телефон — конечно же тот оказался разряжен. Вчера он, будучи в стрессе, забыл поставить его на подзарядку.

— Знаешь, мне ужасно неловко, что так получилось с тем материалом, — продолжала между тем Оксана. — Я знаю, тебе пришлось его самому делать. Но, честное слово, я не хотела тебя подвести, так просто нечаянно сложилось.

И она неожиданно прикоснулась длинными прохладными пальцами к его руке. От счастья Бублейников едва не потерял сознание. Во всяком случае, голова у него странно закружилась.

— Да ты что, все нормально, — залепетал он. — Жалко, что уходишь. Если тебе нужна будет помощь…

— Я всегда могу на тебя рассчитывать, — закончила его мысль Оксана. — Спасибо тебе.

— А где ты собираешься работать? — решился, наконец, спросить Ленечка. — На телевидении?

— Далось вам всем это телевидение, — фыркнула Оксана. — Пока не знаю. К тому же у меня сейчас всякие личные проблемы, так что трудоустройством пока заниматься некогда.

— Личные? — У Бублейникова снова испортилось настроение. — Выходишь замуж?

— Нет, пока не собираюсь. У меня с подругой неприятности. Ладно, чао! Мне надо бежать.

— Можно, я тебе буду иногда звонить? — вдруг жалобно спросил Ленечка, проклиная себя в душе за слабохарактерность.

— Конечно, — ответила Оксана, махнув на прощание рукой.

Опустошенный и подавленный Бублейников вернулся в свою комнату.

— Слушай, ты где застрял? — набросился на него Селезнев. — Надо срочно написать заметку об ограблении инкассаторов. Я тебе звоню на мобильный, а ты вне зоны.

— У меня телефон разрядился, — буркнул Ленечка. — Сейчас верну его к жизни.

«Интересно, сколько еще людей мне сегодня не дозвонились?» — думал он, шаря по столу в поисках зарядного устройства.

Посмотрев список пропущенных звонков, он выяснил, что три раза действительно звонила Оксана, дважды — родители и редактор издательства Шустров, один звонок был от Селезнева, один — от Надежды Валерьевны и целых пять раз его вызывал неизвестный абонент.

Неужели опять эта женщина? Если так, необходимо установить телефон, с которого она звонит. Надо будет как-нибудь узнать, есть ли способ его вычислить.

Быстро перезвонив родителям и клятвенно заверив их, что плиту он выключил, а квартиру запер, Бублейников набрал номер дымовской племянницы. Надежда Валерьевна тоном телевизионного диктора сообщила, что тетя просила Бублейникова прийти сегодня часикам к пяти, чтобы поработать подольше.

— Еще она сказала, что ваша совместная работа движется к концу, потому что ей осталось рассказать вам не так уж и много.

— Простите, но я так не считаю, — начал было возражать Ленечка, но племянница перебила его:

— К сожалению, она просила меня передать именно так.

— Надежда Валерьевна, но мы многое не успели проговорить, — взвыл Бублейников. — Ведь нанесем ущерб книге, которая может стать настоящим бестселлером! Зачем вы так?

— Я тут вовсе ни при чем, — в голосе племянницы вдруг прорезались человеческие интонации. — Видимо, тетя действительно устала. Она давно не работала в таком ритме. Извините, я просто передаю вам ее пожелание.

— Но неужели ничего нельзя сделать? Может, я с ней сам поговорю?

— Не стоит. Но я постараюсь чем-нибудь вам помочь.

Разговор Бублейникову совсем не понравился. Что все это значит? Дымовой надоело играться в автора книги? Или она действительно устала? А может, чего- то испугалась? Странная дама.

Тут ему в голову пришла неожиданная мысль. А вдруг Дымова решила что-то скрыть, но боится, что в процессе их дальнейших бесед может случайно проговориться? Поэтому так поспешно и сворачивает их совместную работу над рукописью? Что же, эту версию следовало проверить, причем как можно скорее. Однако на пути к Дымовой стояло дежурство по номеру. Вот проблема, которую надо было решать тотчас же.

— Герман, извини, с дежурством у меня сегодня ничего не выйдет, я к трем убегаю на интервью, — твердо заявил он редактору отдела, когда тот вернулся в комнату.

— Какое еще интервью? — взвился Селезнев. — У тебя сегодня ничего не запланировано!

— Это внеплановое. Мне сейчас из ГУВД позвонили. Знаешь, что они сказали?

— Что?

— Бандиты назначили встречу!

— Все шуточки шутишь? Будешь дежурным, не обсуждается.

— Не буду, — уперся Ленечка. — Позвонили из мэрии, из приемной Лукина, и сказали, что он готов со мной беседовать. Ты понимаешь? Сам Владимир Константинович согласился на беседу с нашим корреспондентом — редчайший случай!